Гранат и Омела (СИ) - Морган Даяна

Кривясь от гадливости, он убрал их себе. После чего заставил Авалон показать, где она оставила двух лошадей, которых он велел поймать. Она привязала их за королевским шатром. Он не успел скомандовать «залезай» и даже подумать о том, что вёльва, возможно, никогда не ездила в седле, когда она уверенно забралась на спину одной из кобыл. Прибрав к рукам повод, Авалон собралась управлять лошадью сама. Однако Дамиан, заскочив в седло гнедого мерина, выхватил повод у нее из рук. Она попыталась запротестовать, но Дамиан отмахнулся и пустил лошадей рысью.

Он правил по звериным дорожкам, пытаясь запутать преследователей. Спускал коней в овраги и продирался сквозь колючие кустарники. Шипастые ветви цеплялись за одежду и шерсть лошадей. Снег сыпался на их лохматые гривы. Дамиан то и дело менял руку на поводе, чтобы погреть вторую о шею. Холод пробирался сквозь его егерскую одежду — порывы ветра прорезали теплую шерсть, точно нож.

Пробравшись через подлесок, они спустились в ущелье. Солнце окончательно скрылось за склоном, оставив только красный ожог над горизонтом. Ночь заполнила ущелье, точно пролившиеся чернила. На небе рассыпались искрящиеся звезды и показался тонкий ломтик месяца.

Когда они преодолели несколько лиг в темноте, Дамиан заметил мерцающие блики воды. Вздох облегчения вырвался из его груди. Обрадовавшись, что правильно запомнил дорогу, он решительно направил лошадей к ледяной реке. Стоило сбить запахи раньше, но сначала им нужно было преодолеть опасные участки пути как можно быстрее.

Пройдя вверх по течению и перебравшись через ручей, ломая тонкий лед, они услышала вой — долгий нарастающий звук, ветром прошелестевший в ущелье. Дамиан понял, что собаки их нагоняют. Он знал, что поступил правильно, сначала уйдя с опасной местности, но чувство вины все равно вгрызлось в его мысли. Сбей он запахи раньше, волкодавам было бы труднее взять след.

Он пришпорил мерина, и тот перешел на галоп. Дамиан оглянулся. Авалон привстала в стременах, приноровившись к карьеру. Ветер хлестал в лицо, и ее волосы трепетали, словно черные знамена. Дамиан отвернулся и сосредоточился на поиске тропки из ущелья. Конь под ним резво мчался вперед. Вскоре справа появилась скрытая кустарниками тропа, о существовании которой знали только орлы да они с Варесом. Низко припав к шее лошади, Дамиан прорвался сквозь ветви. Снег осыпался ему за шиворот. Пришпорив мерина, он погнал его еще быстрее по тропе сквозь лабиринт снежных сугробов и бесконечных резких поворотов. Лай преследовал их по пятам, становясь громче.

Они уже почти добрались до середины тропы, когда темнота наполнилась лязгом зубов и мечущихся теней. Заржал Гордец. Всполошенный мерин встал на дыбы, едва не скинув Дамиана. Собаки с рычанием скакали вокруг коней. Позади послышался крик Авалон. Гордец пытался теснить собак: всхрапывал, бил копытом и тряс головой, напирая мощной грудной клеткой. Один из волкодавов подпрыгнул и схватил Дамиана за руку, которой он хотел вытащить из сапога кинжал. Предплечье вспыхнуло болью. Волкодав рванул на себя, в горле у него билось рычание, а клыки сильнее сдавливали руку. Дамиан извернулся, пытаясь добраться до кинжала левой рукой, но не успел. Другой волкодав подпрыгнул и клацнул зубами у его лица. Дамиан отпрянул, потерял равновесие. Едва не вылетев из седла прямо в гущу мечущихся собак, он зацепился носком сапога за стремя и потянул на себя. Волкодав уперся лапами в бок мерина и всем корпусом дернул Дамиана. Конь шарахнулся в сторону. Повод разодрал ладонь. Дамиан с криком все-таки вылетел из седла.

Ненавижу паскудных собак!

Он ударился о землю больной ногой и взвыл. Волкодав снова дернул его на себя. Другая псина схватил его за плечо, которое недавно зажило благодаря сангралу. Закричала Авалон. Дамиан с воплем ударил одну из собак кулаком в голову. Она отскочила, лязгнув зубами. И снова приготовилась атаковать. Дамиан потянулся к кинжалу.

Раздался низкий вибрирующий звук. Грозный, пугающий, воскрешающий ужас в сердце. Волосы на затылке привстали дыбом.

Волкодав, вцепившийся в плечо Дамиана, отпустил. Он, запыхавшийся, спешно вывернулся и вскочил.

Дорогу к выезду преграждала огромная тень. Она низко припала к земле и двигалась медленно, точно неизбежный рок. И только когда она сделала еще несколько шагов, желудок Дамиана скрутило спазмом. Внутри все похолодело.

Монстр.

Дамиан сделал несколько шагов назад и наткнулся спиной на Авалон. Она прижалась к нему. Ее холодные пальцы ухватились за его плечо чуть выше локтя. Он еще сильнее задвинул ее себе за спину, тоже заставляя отступать. Однако монстр как будто совершенно их не замечал. Он с рычанием надвигался на собак. Те обступали его полукольцом, явно намереваясь напасть всей стаей.

Убедившись, что монстру нет до них никакого дела, Дамиан осторожно подтолкнул Авалон к ближайшей лошади. Затем перехватил повод своего мерина и замер. Волкодавы кинулись на монстра. Воздух наполнился лязгов зубов, лаем и повизгиванием. Началась свара. Монстр издал устрашающий рев.

Морщась от боли, Дамиан заскочил в седло, и конь даже без подсказки рванул вперед, заложив уши. Сердце билось у Дамиана в висках, пока они на всех парах мчались прочь от ущелья, тропы, храмовых волкодавов и монстра. Только спустя долгое время бешеной скачки Дамиан вдруг вспомнил, что глаза у монстра не были красными. Однако он отогнал от себя причуды собственных фантазий, когда перед ними показалась небольшая деревня. Не подъезжая близко, Дамиан перескочил в седло другой лошади и приказал Авалон сделать то же самое. Она воспротивилась, но он настоял. Даже переборол себя, скупо сообщив ей, что им нельзя оставлять следы на земле. Авалон, довольно сносно выдержав равновесие на седле кобылы, перешагнула на спину свежего мерина.

Дамиан сжал коленями своего нового коня и, нагнувшись, схватил поводья лошадей, на которых они скакали. Легко связав их, он шлепнул кобылу по крупу и направил их в сторону деревни.

— Зачем? — негромко спросила Авалон.

— Запутываю следы. Собаки в итоге приведут их к этой деревне. И на то, чтобы определить, как тут оказались кони инквизиции, уйдет немало времени.

— Ты навлекаешь на жителей деревни большие проблемы, — осуждающе сказала Авалон. — Инквизиция будет их допрашивать.

— Какое тебе дело? — гневно спросил он и указал в сторону деревни. — Хочешь остаться тут и подождать свежий отряд инквизиции?

Авалон отвела взгляд. Дамиан удовольствовался этим красноречивым ответом и пустил коня рысью. Его новый гнедой мерин был послушен, легок и мягок на любом аллюре, поэтому Дамиан расслабил правую ногу, горевшую огнем. Он даже начал клевать носом, когда эффект санграла полностью закончился. Усталость плотным плащом окутала его плечи. Даже холод, щипавший щеки, не отрезвлял. Не дала Дамиану уснуть только ветка, хлестнувшая его по лицу. Под глазом остался жгучий след.

Когда они добрались до следующей деревни, наступил рассвет. Дамиан заставил Авалон повторить ту же последовательность действий, только в этот раз им пришлось перебраться на оставшегося Гордеца. Боевой конь, кажется, даже не заметил удвоенный вес, но его явно возмутила заминка. Он высоко задирал морду, как и положено упрямому созданию с именем Гордец. Дамиан попытался подобрать повод покороче, но жеребец дерзко тряхнул головой, отстаивая свое удобство, и загарцевал на месте. Авалон съехала немного вперед, — Дамиан ощутил спиной ее тело — и схватилась за него, чтобы не упасть. А потом с мучительной неспешностью убрала руки, оставившие на коже Дамиана даже через одежду клеймо вёльвского отравляющего прикосновения. Проглотив слова ненависти, Дамиан повторил наставление Симеона и дал Гордецу пуститься с места в галоп.

К середине дня они увидели со взгорья бурые колеи широкого тракта, змеившегося на юг через холмы и равнины. Дамиан похлопал Гордеца по шее и направил его сначала вдоль тракта, потом по нему, а затем резко свернул через сугробы в реку, бегущую рядом. Вновь смыв запахи, они поскакали в сторону города Саргон по заснеженным равнинам. Тяжелый сырой ветер с реки сопровождал их, пытаясь забраться под одежду, словно нетерпеливая любовница. Руки Дамиана совершенно окоченели, повод заледенел. Обветренные губы треснули, на языке появился привкус крови. Глаза слезились, лицо горело от мороза, но Дамиан упорно гнал Гордеца вперед. Время — единственное, что могло его спасти от четвертования за предательство Храма и сожжения за сотрудничество с вёльвой. Сутки отделяли его от смерти, и он не хотел укорачивать эту дистанцию.