Зеркало - Татьяна Бражник

— Выходит, я стал таким же, как и вы? — уточнил Свободный, развеяв тишину, заполнявшую каждый уголок залы.

Софон положительно кивнул ему в ответ. Молодой Свободный оглянулся на товарищей, которые продолжали лежать на полу без сознания.

— Но почему же с ними ничего не стало?!

— Энергия сама решает, что забрать. На этот раз она выбрала молодость. — безразлично, как будто читая лекцию по теории магии, произнес Феофан.

— Выходит, это навсегда? — как можно сдержаннее поинтересовался Софон.

— Я же не просил за мной идти. А тем более бросаться с головой в неизведанную прорубь. — все также безразлично отвечал Великий маг.

Софон больше не решался ни о чем спрашивать. В конце концов, его никто не заставлял насильно хвататься за этот проклятый кинжал.

Словно очнувшись ото сна, Златан мгновенно вспомнил про то, ради чего он отдал молодость, решив хоть чем-то восполнить эту потерю:

— Верните Кинжал! Сила учителя должна принадлежать Свободным! — завопил он, совершенно позабыв про усталость и боль.

— Эта сила теперь не будет принадлежать никому. — меланхолично отозвался Феофан.

— Вы нарушаете баланс! Это же противоречит Великому Договору! — пытался отстоять свое право на силу Златан.

— Теперь я — Договор. — бескомпромиссно заявил Великий маг, устало подойдя к телу брата и опустившись перед ним на колени.

Феофан бережно закрыл потухшие глаза Ратмира, в которых навеки застыла искорка его бессмертия, и приложил два пальца ему ко лбу. Мышцы лица предательски дернулись, но он сумел взять себя в руки, хотя сердце в груди разрывалось на мелкие кусочки. Никто не должен знать правды. Он сделает все, чтобы последующие поколения не знали этого позора, этой беспомощности. Не знали, что их Великий Маг не смог справиться. Что он убил родного брата, потому что просто испугался.

Тело Великого Свободного распалось на миллионы коричневых песчинок, которые медленно исчезали, просачиваясь через пол. Так закончилась эпоха. Умер Великий маг, оставив свою силу навеки томиться в тесном куске стали.

20

Снег, снег, всюду снег. Липкий и тяжелый. Такое ощущение, что от него вообще деться некуда…

— Аль! Аль! Просыпайся! А то голова болеть будет.

Не хочу никуда ехать. Вообще больше незачем жить. И этот снег. Ненавижу снег. Холодно. Хочется бежать, но совершенно некуда. Такое ощущение, что меня как наизнанку вывернули. Боль. Стыд. Холод. Страх. Все смешалось.

— Аль! Михей, что с ней?!

— Аль!

Когда уже закончится этот снег…

— Аль!

…и эта боль…

— Да открой же ты глаза!

…Зачем? Зачем все это?..

— Что вы остановились?!

— Она не просыпается!

— Что еще за…

…отстаньте от меня, просто остановите снег…

— Что с тобой?! Проснись!

…Не хочу. Мне это больше ни к чему…

— Ну и зачем мы ее вообще с собой тащили?

— Заткнись!

…И этот снег, как рой белых ленивых пчел…

— Ох, чтобы вы вообще без меня делали?

…Я не хочу никого видеть. Уйдите от меня все…

Резкий вздох. Такой, что чуть не разнес мне легкие. Машинально смахнув с лица воду, я вскочила на ноги и огляделась. Мышцы болели, как будто на мне вспахали все пашни мира. Вокруг темно. В тусклом свете машинных фар лица Хранителей и самодовольная ухмылка Сэта:

— Выспалась ли ты, девица?

Наверное, надо было что-то ответить. Что-то не менее колкое, чем сотня ежиков. Но голова не спешила возвращаться к своим прямым мыслительным обязанностям. Меня как будто подло ударили по затылку… мешком пыли.

Вытирая рукавом капли воды с лица, я постаралась привести мысли хоть в какое-то подобие порядка. Холодно-то как.

— Что случилось? Как ты себя чувствуешь? — сыпал вопросами Деян, тряся меня как яблоньку по осени.

— Вроде не случилось… — мямлила я, пытаясь сориентироваться и ища глазами Феофана. Он же где-то рядом. Я не знаю, почему мне так казалось. Я это просто чувствовала. Мне срочно надо было задать ему пару десятков вопросов, а то все стало заходить слишком далеко. — А… А что? Что-то не так?

— Ты проспала целый день. — с запалом принялся пояснить Дарен. — Поначалу мы думали, что ты устала очень, осыпаешься после всего на тебя свалившегося. Но ты вообще не подавала признаков жизни. Во сне не шевелишься и сама не просыпаешься. Мы тебя будить — ты ни в какую, как неживая…

— И поэтому вы решили вытащить меня на улицу и полить. — закончила я за него, сразу поняв в чью светлую голову могла прийти мысль окатить меня водой посреди ночи.

— Это божья роса. — не растерялся Сэт, пряча опустевшую пластиковую бутылку за спину.

— Мы просто тебя никак иначе разбудить не могли. — принялся оправдываться за Хранителя Пахом. — Так ведь подействовало-то…

— Подействовало. Это точно. — натянуто улыбнулась я, направляясь обратно в машину.

— И все-таки. — окликнул меня Михей.

— Что? — удивленно приподняла я брови, изображая из себя законченную идиотку.

— Не уходи от разговора.

— Я не понимаю о чем ты.

— Все ты понимаешь. — Михей с каким-то нехорошим выражением лица начал надвигаться на меня. — Ты не хочешь говорить, что там с тобой у джинна было, теперь еще и эти странные припадки.

— Почему не хочу? — возмутилась я, предчувствуя, что такое настроение эльфа не сулит мне ничего приятного. — Я же рассказывала, и не раз…

— Этот бред будешь заливать в уши кому-нибудь другому. — перебил меня Михей. — Я же вижу, что ты что-то скрываешь.

— Я?! Скрываю?! — жадно хватала я воздух, пытаясь придумать, что говорить дальше. — Ничего я от вас не скрываю! Что ты завелся вообще…

— Михей, и правда, успокойся. — попытался разрядить ситуацию Деян. — Але и так перепало…

— Не ведись хоть ты. Она же врет. — зло сжал губы Михей.

Похоже, еще немного, и я испытаю на себе все прелести эльфийских пыток.

— К чему ей нам врать? — развел рукам Хранитель, но в его голосе проскользнуло какое-то сомнение.

— Не знаю. — честно признался эльф. — Надеюсь, мы выясним это, пока не станет слишком поздно.

— Во всяком случае, Аля останется в Лесной. — подытожил Верен.

— Ты тоже мне не доверяешь? — попыталась я воззвать хоть к кому-то.

— Согласись, ты в последнее время какая-то странная. — словно извиняясь за свои подозрения, произнес Верен. — К тому же неизвестно как магия Сибри скажется на тебе. Лучше тебе побыть в спокойном месте.

— Она всю жизнь была странная, — встрял Сэт, — а до вас это только доходить начало.