Ведьмы, карта, карабин - Андрей Круз

Я рванул ручку, дверь оказалась заперта. Пришлось рукоятью «тауруса» выбить простреленное стекло и снять блокировку. После этого выдернул мертвеца наружу и понял, что в стрельбе не было никакой нужды — тело уже порядочно закоченело, а на резиновый коврик натекла целая лужа крови. Без неотложной помощи выстрел из дробовика оказался смертельным.

Заскочив на водительское сиденье, я захлопнул за собой дверцу, с пробуксовкой развернул грузовик и погнал прочь. На выезде со двора вдогонку прогрохотало несколько выстрелов, я лишь пригнулся и еще сильнее вцепился в баранку. Стоило бы выключить габариты, но разбираться с приборной панелью просто не оставалось времени. На глубоком снегу машину вело из стороны в сторону, колеса беспрестанно попадали в какие-то выбоины, руль трясло и мотало.

Но не завяз, не забуксовал. Вывернул на дорогу, прибавил газу и помчался прочь так быстро, насколько позволяла снежная каша под колесами и отвратительная видимость. Вскоре выстрелы смолкли.

Вырвался!

Первый раз остановился, отъехав километров на семь. В рассаженное боковое окошко дул ледяной ветер и залетал снег, поэтому левая щека потеряла всякую чувствительность, руку нестерпимо ломило от холода. К тому же при каждом резком торможении что-то перекатывалось в кузове и ударялось о заднюю стенку кабины. Это раздражало и отчасти даже пугало.

Остановив грузовик прямо посреди дороги, я распахнул дверцу и первым делом выкинул на улицу резиновый коврик с натекшей на него кровью. Сиденье оттирать не стал даже пытаться; там она уже подсохла, только время зря потеряю. Хотя если начистоту — следовало бы; мало ли кого свежая кровь приманит…

Потом с револьвером в руке заглянул в кузов и даже выругался от неожиданности. В кузове валялся труп молодого парня. Судя по входному отверстию аккурат посреди макушки, вместо ведьмы одна из пуль, пробив крышу кабины, угодила в водителя.

Я поднатужился, перекинул его через борт и быстро вернулся за руль. Нервно глянул на две дыры над головой, растер щеку, раскатал на лицо вязаную шапочку и тронулся с места. Закрыть разбитое боковое окно было нечем, да и не дело на ночной дороге слишком долго стоять в пропахшей свежей кровью машине. Чревато это.

Ехал не слишком быстро, поскольку свет фар вяз в мельтешении падавших с неба снежинок, а со скрипом и скрежетом ходившие из стороны в сторону дворники очищали лобовое стекло не самым идеальным образом. Обзор оставлял желать лучшего.

До упора утопил педаль газа только раз, когда заметил смазанное движение у обочины. Неведомая тварь пару секунд пыталась угнаться за машиной, потом отстала, и я немедленно сбросил скорость, не желая вылететь на обочину и забуксовать. На дороге с заледенелыми колеями и мокрым скользким снегом к подобному исходу могла привести малейшая ошибка в управлении. К тому же чем дальше уезжал на юг, тем больше становилось выбоин и тем чаще встречались замерзшие лужи. Руки занемели, спину свело от напряжения. Еще в боковое окно мело…

Вторая остановка случилась на пустынном разъезде. Там я съехал на обочину и направил фары грузовика на облепленный мокрым снегом щит со стрелками и крупной надписью: «п. Туманный — 25 км / переправа — 5 км».

В Туманном мне делать было нечего, поэтому повернул к переправе через Лесную. Где переправа — там и люди, а даже если нет, поеду до пограничного перехода. Бензина должно хватить.

После поворота дорога заметно расширилась, а вдоль обочин выросли отвалы снега. Видно было, что ездят здесь часто и за трассой следят. Но вместе с тем снега нападало столько, словно машин не было уже день или даже два. Странно.

В этот миг посреди дороги возникло темное пятно, и я начал было притормаживать, но сразу понял, что высветил черную кляксу вовсе не свет фар, а заклинание алхимических окуляров, и вновь, еще сильнее прежнего, утопил педаль газа. Потусторонняя тварь черным муаром ринулась навстречу автомобилю, удар смял решетку радиатора, бампер выгнуло, лобовое стекло разбежалось трещинами, но единственный уцелевший браслет опалил запястье огненным кольцом, и заполонившая кабину тьма не сумела пробиться через колдовскую защиту. Она быстро рассеялась, противоестественный холод отступил, вновь стало легко дышать. Машина помчалась дальше.

Я с облегчением перевел дух и лишь в самый последний момент успел отдернуть голову от просунутой в боковое окошко когтистой лапы. Всем корпусом я отклонился в сторону и резко бросил машину вбок, желая скинуть оседлавшую кабину тварь, но та удержалась, запустив когти в пулевые отверстия крыши.

Грузовик едва не вылетел на обочину, я выкрутил руль обратно, выдернул из сумочки револьвер и трижды выстрелил в крышу. Правое ухо заложило от грохота, но уже нашарившая мое плечо когтистая лапа убралась из окна.

В свете фар мелькнул плакат с надписью «Переправа», и я на всей скорости направил автомобиль на реку. Отлетел в сторону сбитый щит, что на нем было написано, не разглядел. Просто не до того было: в кузове бушевала слетевшая с крыши тварь. А потом впереди возникло пятно темного, набухшего влагой снега; я повернул, объезжая полынью, лед затрещал, машину качнуло, она на миг забуксовала и все же проскочила опасное место и помчалась дальше.

— Мать вашу! — вырвалось у меня.

Потепление сказалось на прочности переправы фатальным образом, лед стал рыхлым и непрочным, он прогибался под тяжестью грузовика, и я заранее распахнул боковую дверцу, опасаясь теперь не только невольного попутчика в кузове, но и утонуть вместе с машиной.

Неожиданно грузовик перекосило на правый бок, и меня бросило на руль. Я извернулся, выпрыгнул наружу и покатился по снегу, а провалившийся под лед автомобиль в считаные мгновения скрылся под водой. Но под водой скрылась только машина: забурлили пузыри, послышался плеск, и в полынье возникла черная морда со страшенной пастью, полной острых зубов.

Острые когти неведомой твари вцепились в льдину, та обломилась под тяжестью чудища, и гадина вновь погрузилась под воду. А когда вынырнула — я уже выдернул из сумочки револьвер и для надежности перехватил его обеими руками. Полыхнул огнем выстрел зажигательной картечью, тварь конвульсивно дернулась и отправилась на дно. На этот раз — навсегда.

Перезарядив револьвер, я поднялся с заметенного снегом льда на ноги, по широкой дуге обошел полынью и вернулся на дорогу. До противоположного берега оставалось не больше пятнадцати метров, через метель там посверкивали яркие огни электрических ламп. Туда и похромал, припадая на отбитую ногу. На ходу высморкался, но тщетно — из носа так и текло.