Два заповедника - Владимир Николаевич Васильев

Черные плащи отвязали от безвольных рук ненужные уже веревки, сбросили то, что еще совсем недавно было ло Вимом, в полость; туда же швырнули и окровавленный браслет.

— Звени, высота!!!

* * *

Высота звенела. Звенела могучим ветром, хозяином Поднебесья, звенела потоками жаркого света, звенела живой силой свободы. ОН чувствовал ветер грудью. Зеленой тугой плотью. Чуткой тканью Листа. ОН хотел потрогать ветер руками и не мог: рук не было. Было округлое блюдцеобразное тело и смутные ощущения деревьев, едва доносящиеся сверху. Разбираться в них ОН еще толком не научился. Мир маячил внизу, гремел и плевался лавой, бессильный и потому злой. ОН летел навстречу зиме.

ОН танцевал в воздушных потоках, огромный и недосягаемый, храня в себе великую тайну — кусочек древнего металла и знания комочка жалкой плоти, именуемого некогда человеком. Лист усвоил без остатка и плоть, и знания, став не просто Листом, но ИМ. В недрах главной полости, в складках черного плаща зрело продолговатое тело, имеющее ноги, чтобы ходить, имеющее руки, чтобы держать меч, имеющее голову, чтобы видеть и доступное общему разуму, чтобы действовать сообща. ОН бережно хранил еще нерожденное дитя, ибо перестал быть просто Листом и просто Человеком. ОН готовился влиться в ряды уже прошедших через это, влиться последним и замкнуть круг посвященных. Влиться и зазвенеть вместе с высотой.

И тогда зазвенит весь мир».

Отшельник давно завершил рассказ, а Тан, Дасти и Артем все не решались нарушить молчание.

Даже Артем почувствовал, что эта сказка разительно отличается от всех, слышанных ранее. Ее и сказкой-то, пожалуй, не следовало называть.

Ва Дасти решил так же.

— Странная история, — сказал он, когда молчание совсем уж затянулось. — Наверное, очень старая.

— Почему ты так думаешь? — поинтересовался отшельник.

Ва Дасти пожал плечами:

— Ну, во-первых, я ее никогда не слышал. А я все-таки сказочник. Я не помню целиком всех гуляющих по Листам сказок, но совсем уж незнакомых до сих пор не встречал никогда. Во-вторых, там есть несколько несуразностей — например, рассуждения ло Вима об отшельниках. Дескать, невиданное это дело, отшельники, чуть ли не выдумки. На самом же деле их в Поднебесье полно — взять хотя бы тебя, Леонид. Я у тебя в гостях впервые, но я не берусь сосчитать, который ты по счету отшельник из виденных мной!

Ва Дасти на несколько секунд прервался, потому что Артем протянул ему практически уже пустой бурдюк с остатками веселящего. Отхлебнул и передал дальше — Тану.

— Эх! Допивай, Тан! Ага, так о сказке. Еще одно: в ней много описательных моментов, а это характерно для очень старых сказок. Раньше тексты считались неприкосновенными, что либо изменять в них считалось чуть ли не кощунством, пока ва Браст-реформатор во всеуслышание не заявил, что слово не может быть неприкосновенным — ты наверняка знаешь эту историю, Леонид. И теперь сказочники обычно отбрасывают всякие необязательные описания — они только сбивают темп повествования. Всем и так прекрасно известно, что лиственная зона расположена на корме, а хвойная на носу, что толку повторять это? Внимание слушателей ослабевает, а это никому не нужно.

Леонид кивнул — солидно, с видом мэтра, которого порадовал ответом прилежный ученик:

— Ты верно рассуждаешь, сказочник. Это действительно очень старая история.

Отшельник сделал короткую паузу и чуть изменил позу, развернувшись к Артему:

— А что интересного услышал ты, странник?

Артем сидел малость пришибленный, потому что услышал в сказке нечто такое, что вряд ли способны были оценить аборигены Поднебесья.

Откуда было знать Тану и Дасти, что на «Одессе» служили сорок пять офицеров, если считать и капитана? Откуда им было знать, что капитанский браслет заметно шире обычного офицерского? И откуда, черт возьми, они могли знать, что капитан Смеляков был левшой и его браслет был зеркальный, а потому носил его капитан на правой руке?

Впрочем, Артем пока понятия не имел — что делать со своим знанием и как сопоставить услышанную сказку с реальностью.

Глава пятая

Начальник контактеров оказался субъектом на редкость угрюмым и неприятным. Лицо бледное, залысины, тонкие губы, странно бегающие глаза. Будь Ник аборигеном — ни за что не стал бы иметь дело с подобным типом. Звали начальника Геннадий Градиленко и Ника он, похоже, невзлюбил задолго до того, как впервые услыхал о его существовании.

— Значит, вы, памятуя о пункте три седьмой главы наставления по работе на внеземных территориях, тем не менее не выполнили ни одной инструкции из этого пункта? — в который уже раз спросил Градиленко, глядя куда-то выше и левее Ника.

Ник сидел посредине крохотной шестиугольной каюты на легком табурете. Градиленко устроился за столом, и там ему было неизмеримо удобнее, нежели Нику.

— Повторяю, — Ник уже успел стать безучастным, — аборигены сами вышли на контакт. У меня просто не было времени свернуть лагерь и растущие зародыши, случилось непредвиденное. Форс-мажор. Понимаете?

— Когда вы впервые установили, что Селентина обитаема?

— Достоверно — примерно за полчаса до нападения землеходов на город. В момент, когда просмотрел видеоролик шагающего зонда.

— Значит ли это, что у вас были косвенные доказательства раньше?

— Доказательств не было. Были догадки, подкрепленные логическими натяжками. С тем же успехом я мог и ошибиться.

— Расскажите о своих догадках подробнее.

«Чтоб тебе провалиться, зануда… — раздраженно подумал Ник. — Господи, как только земля таких носит?»

— Послушайте Геннадий…

— Викторович.

— Послушайте, Геннадий Викторович! Может быть, вы сразу скажете — чего вам от меня надо? Я — эмбриомеханик. Я выполнял свою работу здесь, на Селентине. Прямых свидетельств обитаемости Селентины не было и быть не могло. Как только я столкнулся с аборигенами, я был готов свернуть городок и убраться на орбиту. Но Селентина не предоставила мне такой возможности, понимаете? Я бы просто погиб, если бы не аборигены. И я не мог самостоятельно спуститься с этого чертова дерева-переростка, и именно поэтому провел почти неделю в обществе аборигенов. Поэтому, а не с целью запороть вам стандартную процедуру контакта! В состоянии вы это понять? Или нет?

Градиленко холодно воззрился на Ника.

— Извольте отвечать на вопросы, Тарханов. Вы обязаны мне подчиняться.

— Обыкновенно я подчиняюсь, — заметил Ник. — И вам подчинялся. Но этот дурацкий допрос по десятому кругу начал меня раздражать.

Градиленко откинулся на спинку кресла и чуть склонил набок голову.

— Так вы будете отвечать или нет?

Ник устало взялся за виски.

— Я уже отвечал. Не один раз. За несколько дней до контакта