Дзюсан. Академия-фантом - Мария Дубинина

– Красавица Гумо обитает в безлюдных местах, где подкарауливает молодых привлекательных парней, встречая их при полном параде – в черном шелковом кимоно с золотым узором и сямисэном в руках. Говорят, в нем содержится ее сила. А кроме того эта людоедка ослепительно хороша и соблазнительна, так что ни один мужчина не способен устоять перед ее чарами. У нее белая кожа и алые губы, и стоит ей произнести только одно слово, как мужчины буквально теряют последние мозги. А потом Гумо превращается в огромного черно-золотого паука и пожирает своего любовника. Такая вот сказка.

Макалистер сглотнул вязкую слюну. Теперь ему стала понятна реакция Кимуры – описание Руми не оставляло шансов на ошибку. Имя Гумо ни разу не прозвучало в ту ночь, но это, несомненно, была она. Генри целую неделю снились кошмары, страшно представить, каково пришлось Сорате. Мужчина покосился в его сторону, но профиль Кимуры был строг и неподвижен.

– На этом предлагаю закончить. – Генри нарочито громко хлопнул себя по коленям, привлекая внимание. От резкого звука все подпрыгнули в испуге, даже Курихара заметно вздрогнул. В открытую форточку влетел холодный порыв ветра, синяя бумага вокруг фонаря отогнулась, и язычок пламени качнулся, погаснув на миг. В ту же секунду погруженный во мрак зал осветился призрачным светом промелькнувшей молнии, такой яркой, что смогла проникнуть сквозь затемненные стекла. И в этой секундной вспышке на фоне темного прямоугольника двери явственно проступили очертания человеческой фигуры – худенькой девочки в белом с распущенными длинными волосами. Промелькнул и исчез, точно его и не было, двери с грохотом распахнулись, и под визг девушек голос доктора Сакураи строго произнес:

– Что здесь происходит?

Все случилось быстро. Когда синий свет масляного фонаря вновь осветил лица ребят, Генри с облегчением решил, что никто ничего не заметил. В конце концов, лишь он один здесь был наделен горьким даром видеть невидимое. Однако при беглом взгляде на Сорату, мужчина заподозрил, что все не так просто.

Сухо щелкнул выключатель на входе, раз, другой, третий. Отчаявшись справиться с барахлящим электричеством, женщина упрямо вскинула голову, окинув прищуренным взглядом мутные силуэты присутствующих.

– Я спрашиваю, что здесь происходит?

Оба мужчины сидели к ней спиной, и участь быть разоблаченными несколько откладывалась, благо Руми моментально отреагировала на вызывающе властный тон.

– Тебе сказать забыли. – Асикага встала аккурат между доктором и Генри с Соратой, грозно уперев руки в бока. На взгляд Макалистера, грубить все же не стоило, однако он был рад, что нашелся кто-то, чтобы взять объяснения на себя. Опыт общения с доктором Сакураи подсказывал ему не вступать с ней в конфликт, хотя что-то в британце упорно стремилось сделать это. Кроме того она все еще была под подозрением.

– Асикага-сан, – обманчиво спокойно протянула женщина, – почему вы перед учениками в таком… в таком виде? Вы знаете, что это совершенно неприемлемо?

– Ах… – начала было Руми, но пересилила себя. – У нас семинар по народному фольклору, обстановка, приближенная к реальности. – Она сделала шаг вперед, тесня противницу. Откуда такая неприязнь, Генри мог только догадываться, но прекрасно ее понимал. – Ты в мою педагогическую практику не лезь, без тебя ученая. Уйди и не мешай. Понятно?

Женщины увлеклись бессмысленной перепалкой.

– Генри.

Макалистер обернулся к Кимуре и вдруг почувствовал, как тот тяжело облокачивается на его плечо. Голос прозвучал хрипло и как-то безжизненно.

– Генри, мне… нужно уйти отсюда. Давай уйдем?

Просьба оказалась неожиданной, и было в ней что-то отчаянное, какая-то мольба. Теряясь в догадках, Генри все же поднялся, осторожно помогая японцу встать на ноги. Кимура с благодарностью ухватился за протянутую ладонь, и Генри ужаснулся, какой она была холодной.

Мужчины подошли к двери, воспользовавшись тем, что Кику прошла вперед, открыв путь к отступлению, однако, стоило им только проскользнуть в коридор, как Сакураи окликнула их:

– Сората?

Кимура замер, и Генри тоже пришлось остановиться, хотя он бы предпочел как можно скорее оказаться в своей светлой уютной комнате. К счастью, Асикага вновь отвлекла на себя внимание Сакураи, и Сората потянулся вперед, увлекая британца по коридору прямо, в сторону женского общежития. Неизвестно, как комендант следила за порядком, но и ночные посиделки, и двоих взрослых мужчин, без особого стеснения проходящих мимо ее двери, она не заметила. В любом случае, Генри был благодарен судьбе за это, потому как приключений с него на сегодня было предостаточно.

Они вышли на улицу, под свет установленных над крыльцом электрических ламп. Воздух был вязким и горячим. На лбу быстро выступил пот, и не было ветра, чтобы осушить его. Ночное небо со стороны моря плотно затянуло свинцовыми тучами, то и дело прошиваемыми острыми жалами молний. Генри поднял голову, ощущая первые, робкие пока, порывы прохладного ветерка. Тучи приблизились настолько, что почти накрыли собой старинное и мрачное здание Академии.

– Ты как? – Макалистер покосился на молчащего японца, вид которого все больше начинал пугать. Казалось, со смуглого лица сбежали все краски, даже губы побледнели. А глаза – Генри поспешил отвести взгляд – смотрели в одну точку, большие и почти черные от расширившихся зрачков. Хотя, быть может, дело было в сумраке надвигающейся грозы.

– Мне нужно… – голос Сораты звучал монотонно и глухо, как на старой магнитофонной записи, – …поспать.

– Само собой. – Шотландец выдавил из себя улыбку, больше похожую на нервный смешок. – Идем, пока твоя докторица не кинулась в погоню.

Кимура не отреагировал на ядовитую шутку, и Генри забеспокоился всерьез. Тот выглядел как человек, увидевший привидение. Так говорили в народе, и Макалистер опасался, что в данном случае иносказание могло оказаться жуткой реальностью. Уже не думая о камерах и о том, как потом станет объяснять ночное «свидание», он проводил Сорату до его комнаты и с тяжелым сердцем вернулся к себе.

Кто-то, возможно, сам Сората, сказал, что последняя история, рассказанная в ходе этой странной игры, к утру может сбыться. Но ведь паучиха мертва, Генри лично от нее избавился, как бы ни было мерзко это вспоминать. И стоит ли верить глупым суевериям чужой земли?

Генри вспомнил сямисэн, чьи струны шевелились сами по себе, вспомнил черную махину с восемью мохнатыми лапами и Сорату, прикованного к сырой кирпичной стене твердой как проволока паутиной. И решил, что все же стоит.

То ли тяжелые тревожные мысли, то ли раскаты грома и блеск зарниц за окном и скрежет веток ненавистной магнолии по стеклу так и не дали Генри заснуть. На него это было не похоже, еда и сон – две вещи, жертвовать которыми он не привык, однако факт оставался фактом. Часы мерно отсчитывали минуты, безжалостно сокращая время до подъема. Дождь пошел недавно, в начале четвертого, и не смолкал уже час. Мужчина ворочался с боку на бок, но не мог найти удобное положение. Смяв простыни, взмокшие от пота, он скинул одеяло и со вздохом поднялся. Он любил шум дождя, под него было особенно приятно засыпать, но почему-то не сегодня. Досадно. Генри достал из шкафа полотенце и отправился в сторону душевых – освежиться и заодно привести в порядок мысли.