Участь Кассандры - Наталия Ломовская

«Мариночка, поздравляем! – аккуратным ученическим почерком писала Ольга. – Мы очень рады, что у тебя дочка, потому что все вещички с Лерки на нее пойдут. Мы уже все собрали. Володя говорит, что комнату удастся получить через два месяца, но это уже наверняка. Так что ты не переживай, а то молоко пропадет. Приносили ли тебе уже дочку? Мне Лерку принесли наутро, но с твоей может быть иначе, все же она чуть пораньше срока родилась. Я заходила к твоим, принесла им покушать кое-что. Они справляются. Тоже очень рады. Лерка спрашивает, с тобой ли Плюх и как он себя ведет. Если что-то нужно из вещей и покушать, обязательно напиши, не бойся».

Участие посторонних людей так растрогало Марину, что она чуть было не заплакала, но сдержалась. Ей ни к чему расстраиваться. Умиротворенное состояние души, вот!

Ольга Новицкая очень помогла ей. Она каждый день приносила еду – в родильном доме кормили из рук вон плохо, все пациентки пробавлялись своим, домашним. Она приносила и всякие необходимые мелочи, о которых не помнишь, когда они есть, но отсутствие которых сразу ощущается. Ольга успевала и помогать родным Марины, и писать ей ободряющие письма. Она спрашивала, как та решила назвать дочку, и с восторгом, с грамматическими ошибками рассказывала про миленький розовый конверт, в котором малютку понесут из роддома.

Но конверт не понадобился. Безымянную пока дочку Марины выписывать отказались.

– Девочка очень слабенькая, должна побыть у нас, – сочувственно сказала Марине врач. Она была худая, коротко стриженная, совершенно седая. Ее облик запомнился Марине на всю жизнь, и двадцать лет спустя она легко воссоздавала в памяти ее маленькие умные глаза, крупный пористый нос и очки на цепочке, висящие у нее на шее. – Процедуры… обследования…

Марина не слушала, только кивала. Все складывается хорошо. Пока суд да дело, пока девочку подтянут до необходимого уровня доношенности, ее мама успеет получить комнату. Должна успеть. Очевидно, на ее лице засветилось уж слишком откровенное счастье, потому что врач сняла очки и маленькие синие глазки блеснули на Марину неприязненно.

– Вы как будто рады.

– Да, конечно, – ответила Марина и, махнув рукой на приличия, на застенчивость свою, рассказала врачу все.

– Вот оно что. А я, грешным делом, подумала, вы хотите отказаться от девочки. Что ж, решайте свои проблемы, а мы тут будем решать свои.

Каждый день Марина приходила в больницу – кормила девочку, приносила сцеженное молоко для следующих кормлений. Каждый день она, просыпаясь поутру, чувствовала себя счастливой. У нее теперь было не только прошлое, но и будущее. Владимир Александрович, встречаясь с соседкой, улыбался ей и кивал. С намеком кивал. Дела шли на лад, комната скоро будет получена.

– Въедете с дочкой, заживете как у Христа за пазухой.

– Спасибо вам…

– Пока не за что. Как назвали малышку?

– Анной. Как маму мою.

– Хорошее имя. Счастливое.

Утро было таким солнечным, так яростно орали, приветствуя новую весну, воробьи, так лило с крыш и пахло талым снегом! Но уже после полудня, когда Марина вернулась из больницы, свет солнца померк для нее, вместо птичьего гвалта звучал в ушах голос седой врачихи:

– Мы многое сделали, но мы не всесильны. Ребенок оказался очень слабым. У вас еще будут дети, вы так молоды… Тем более в вашей ситуации – без жилья, без работы…

За эти слова Марина возненавидела врачиху, возненавидела ее за то, что та не отдала ей дочь сразу же. Марина тоскующим сердцем матери верила – она бы спасла Анечку, защитила ее от надвигающейся тьмы, отспорила бы у смерти, отогрела своим дыханием! Но малышка осталась в больнице и умерла среди людей в белоснежных халатах. Их взгляды были равнодушны, их руки – холодны, и никто, никто не взял ее на руки, не подарил капельки живого тепла, так нужного для жизни! Только иглы, ледяные иглы шприцев, впивались в крошечное тельце. Не помогли и они. Анна умерла среди людей, которые считали ее маленькую жизнь досадной помехой. Как они смели? Как они могли?..

Глава 5

Она наложила бы на себя руки, если бы могла. Но она не могла. Две пары глаз задерживали ее в этой жизни. Испуганные, требовательные, умоляющие глаза мамы и бабушки. И Марина осталась жить в плотно окружившем ее черном тумане. Она устроилась на работу в детскую библиотеку, в знаменитую Пушкинку. Это была большая удача – на страну накатывалась мутная волна безработицы. Но вчерашнюю студентку приняли охотно, еще во время практики она зарекомендовала себя ответственной, аккуратной до скрупулезности работницей. Она не могла выступать перед людьми, с трудом общалась даже с сотрудниками, но составляла планы мероприятий и организовывала выставки. Ей нравились только дети. Все дети вообще. Непосредственных, живых и сообразительных детей любят все, а кто любит замкнутых, угрюмых тугодумов? Никто, кроме мамы и папы. А Марина любила всех, со всеми могла поговорить и гордилась своими маленькими победами.

У нее появились друзья. Девятилетний отпетый головорез, притащенный за руку учительницей, вообще никогда ничего не читал, а только рисовал где попадется «пиратские карты» с непременным скелетом, с розой ветров и жирными стрелками. А через полгода он уже читал запоем – и не только Стивенсона. По странной ассоциации идей он увлекся историей, историей седой древности, доказательства существования которой сохранились только на десять метров в глубь Земли. Прочитав книгу о великом мечтателе Шлимане, он пришел к Марине, как хмельной, и поклялся ей, что станет не рэкетиром, как собирался, а археологом. Он сдержал свое обещание и через много лет раскопал что-то такое, о чем кричали потом в газетах. Но Марина об этом так никогда и не узнала. Да и зачем? Она была счастлива, что у нее есть друзья, а самым главным, задушевным другом стала Валерия Новицкая.

Началось все с большого детского праздника, на который Марина пригласила маленькую соседку. Ольга бесстрашно отпустила дочку, ей было не до девочки, она стряпала парадный обед в честь дня рождения мужа. Готовила она виртуозно, содержала дом в образцовом порядке, умела шить и за ночь способна была связать Лере свитерок, но в остальном… К своим неполным семи годам Валерия не умела читать, не знала на память ни одного стихотворения, ни одного литературного героя, кроме тех, что увековечены в мультипликационных фильмах! Да и книг в доме почти не водилось, как заметила Марина. В антикварном книжном шкафу теснились справочники и словари Владимира Александровича, кулинарные и рукодельные фолианты Ольги, а вся остальная литература была представлена макулатурными Дрюоном, Дюма и сиамскими близнецами Анн и Серж Голон. Вместо детских книг – подшивка журнала «Мурзилка» за какой-то далекий год да роскошно изданный том сказок «Волшебный сундучок». Чудесные сказки подобрались в этом тяжелом томе, но сопровождались они такими яркими, подробными картинками, что именно на них концентрировалось детское внимание. Еще бы: целая деревня уместилась на спине Чудо-юдо-рыбы, и даже лесок рядом с домами, и девки идут по грибы посреди «море-окияна». Глядеть и не оторваться! До текста ли?