Не трогай кошку - Мэри Стюарт

Он улыбнулся:

– Ты не знала? Через внебрачное зачатие. Через Мейкпис, Эллен Мейкпис. Нужно тебе сказать, у меня такая же дурная наследственность, как и у тебя, мисс Бриони Эшли.

– Эллен Мейкпис? Это же девушка, из-за которой убили Ника Эшли? Его застрелили ее братья.

– Да, та самая. А они сели на первый же корабль, плывущий в Австралию, и в конце концов оказались в Новой Зеландии. – Роб стал слезать со стремянки. – Что касается Эллен, один простой деревенский парень по фамилии Гренджер женился на ней, и примерно через девять месяцев у них родился ребенок. Эллен говорила, что это ребенок Гренджера, и он тоже, и все стали так считать. Так было проще. И наша семья тоже так считает. Но мы с тобой лучше знаем, правда? Наверное, это был ребенок Ника, и врожденная способность Эшли передавать мысли перешла ко мне от него. – Он встал передо мной, улыбаясь. – В чем дело? Почему ты так смотришь? Не можешь переварить мысль о том, что я тоже Эшли?

– Я удивляюсь, почему раньше этого не замечала. Ты ведь похож. О нет, не то, что называют обликом Эшли, но у тебя глаза и волосы, как у Бесс Эшли.

– Как у цыгана. Да. – Он рассмеялся. – Я и сам вижу, поскольку знаю, на что обращать внимание.

– Однако если ты узнал, значит, и все Гренджеры должны знать... Твои отец и мать...

– Нет. Откуда? Я и сам-то начал догадываться, только когда стал передавать мысли. Да, все знают историю Ника Эшли, но все говорят, что Гренджер сделал из Эллен порядочную женщину и ребенок был от него. Ничего другого я никогда не слышал. Это было давно – кому какое дело до этого? Но потом началось вот это – между мной и тобой. Мальчишкой я не задумывался, но потом задумался и нашел лишь одно объяснение. Я единственный, кто догадался, потому что больше никто не знал, как мы с тобой общаемся.

– А сегодня утром тебе не показалось, что стало труднее?

– Показалось. И догадываюсь почему...

Его рука обняла меня, и мы снова прижались друг к другу, губы к губам, тело к телу. Двое стали одним целым, потерянные для всех и забывшие обо всем на свете, отгородившиеся от всего мира.

– Так же хорошо, как прошлой ночью? – спросил он чуть погодя.

– Лучше, если не считать, что нет соловья.

– Что ты хочешь сказать?

– Прошлой ночью на груше пел соловей. Ты что, не слышал?

– На груше никого не было.

– Там пела птица. Соловей. О боже, Роб...

– Тебе померещилось. Если это от поцелуев...

– Мне не померещилось, а если ты, целуя меня, потерял все чувства...

– Не все. Кое-какие, наоборот, пробудились.

– Что касается свадьбы, Роб...

– Что?

– С разрешением все в порядке? В самом деле сегодня все будет готово?

– В одиннадцать утра. Все устроено.

– Так скоро?! – У меня перехватило дыхание. – Слушай, а это не покажется немного поспешно?

– А кто спешил прошлой ночью?

– Я не это имела в виду. Я хотела сказать, что сейчас половина десятого, и...

– Молодец, что напомнила, – а я еще не покормил кур! – сказал человек, не слышавший пения соловья. Он еще раз торопливо поцеловал меня, очень крепко, потом отпустил и взял стремянку. По пути к выходу из теплицы Роб замешкался и обернулся. Я снова ощутила его любовь, и тоску, и неуверенность, которые теперь понимала.

– Бриони, милая, я тороплюсь? Я думал, когда ты сказала прошлой ночью... Я думал, ты хотела...

– Ты правильно думал. – Подойдя к нему, я приложила ладонь к его шершавой щеке. – Мне немного неловко, дорогой мой Роб, но ты прочитал самые сокровенные мои мысли... А теперь иди и покорми кур, а я поищу, что мне надеть на свадьбу. До встречи в церкви.

Мистер и миссис Гендерсон были свидетелями, и мистер Брайанстон, весь сияя, совершил церемонию. Роб даже подарил мне кольцо, которое пришлось впору. Церковь заполнял запах сирени, и ступени церкви устилали цветы, еще покрытые росой. Наверное, Роб собирал их чуть свет. Дверь в церковь оставалась открытой, и внутрь проникали ароматы со двора. Запах бузины, росистых трав и фиалок у паперти смешивался с пряным дымком мирно горящих тисовых веток. Но уже не для меня. Теперь я была не одна.

Викарий положил руку на страницы приходской книги, и Роб поставил свою подпись. Не «фермер» и не «садовник», а «мастер на все руки». Мне это понравилось. У него это вышло как-то горделиво. Когда он дал мне ручку, я написала свое имя и приписала «безработная». Он посмотрел через мое плечо, и я заметила в уголках его губ улыбку и почувствовала, как внутри у меня что-то оборвалось.

– Кстати, – сказал викарий, – чуть не забыл сказать вам: пропавшую книгу вернули и, кажется, в целости и сохранности.

– Само собой, – неожиданно вставила миссис Гендерсон, – если учесть, где я ее нашла.

– Это вы вернули ее? – удивленно воскликнул викарий.

– Я. Извините, что заставила вас поволноваться, викарий, потому что никаких причин для беспокойства не было. Она лежала у меня дома с воскресенья, в целости и сохранности, и, честно говоря, я начисто про нее забыла.

– Ну, должен сказать, я рад, что она вернулась. – Викарий явно сдерживался. – Хотя, дорогая миссис Гендерсон, лучше бы вы сказали мне. Если вы хотели что-то узнать...

– Я? Узнать? Зачем бы мне понадобились эти старые книги, викарий?..

– Ну, тогда... – начал тот, но я увидела, как миссис Гендерсон покосилась на меня.

– Где вы нашли ее, миссис Гендерсон? – спросила я.

– В вашем коттедже, мисс Бриони. Я нашла ее, когда прибирала там к вашему приезду, и взяла с собой, намереваясь отнести викарию, но потом пришла Марта Грей и мы стали пить чай и разговаривать, и я начисто обо всем забыла. Не буду оправдываться – виновата! Когда ваш папа уезжал, он по секрету попросил меня вернуть ее, но был слишком болен, чтобы проследить за всем, и она была бы на месте, если бы я не забыла. Я вспомнила только сегодня утром!

– Она говорила о нашей свадьбе, и это навело ее на мысль, – свой первый и последний вклад в беседу сделал мистер Гендерсон. Трудно сказать, то ли от долгого неприменения, то ли из-за какого-то разочарования, вызванного воспоминанием о давней свадьбе, голос его звучал хрипло.

И как всегда, он не был услышан. Викарий начал что-то говорить, но миссис Гендерсон все смотрела на меня, и я приподняла брови:

– Я понятия не имела, что она была там. Но где точно вы нашли ее?

– В комнате вашего папы. Я бы не стала упоминать об этом, мисс Бриони, не желая напоминать вам, я ведь ничего такого не думала, а увидев, я решила, что мистер Эшли сказал викарию, что взял книгу. Если бы викарий счел уместным сообщить Гендерсону или мне, что книга пропала... – с легкой обидой сказала миссис Гендерсон.

– Нужно было, нужно было. Моя вина. Действительно, теперь мне пришло в голову. Я надеюсь, мистер Эшли упомянул, что его интересовало... Но почему же я не подумал об этом? Конечно, никто вас не винит, миссис Гендерсон; на самом деле мы очень благодарны вам за то, что вы ее вернули. А теперь, быть может, этим утром, по этому очень радостному поводу...