Книга душ - Джеймс Освальд

Мамаша, напротив, была поджарой, как борзая. Она носила очки в толстой оправе и собирала волосы в пучок, что придавало ей довольно карикатурный вид. Для завершения образа требовались только жакетка и маленькая квадратная сумочка. На ней, однако, был нейлоновый спортивный костюм, а в холщовую сумку, которую она держала в руках, поместился бы недельный запас продуктов.

Оба дожидались Маклина в приемной управления, мамаша сидела на пластиковом стуле, старательно держа спину прямо, сынок же развалился сразу на двух… какое там, на трех! Когда он вошел, миссис Любкин немедленно вскочила. Гарри не шелохнулся.

Маклин сделал вид, что изучает листок с записями, который протянул ему Дандес, потом осторожно приблизился к посетителям и представился.

– Мы вас тут уже заждались, инспектор, – объявила миссис Любкин. У нее был резко выраженный акцент жительницы Глазго.

– Прошу меня извинить. – Маклин не был уверен, что сумел добавить извинительности и в свой тон, но жестом предложил миссис Любкин присесть опять и придвинул для себя единственный оставшийся стул. – На месте сегодня не так много сотрудников, большинство дежурили в новогоднюю ночь. Если я правильно понял, вы хотите заявить об исчезновении миссис Любкин?

– Вот именно, чертова потаскушка куда-то делась!

– Мама, наверное, уже хватит? – Голос Гарри Любкина звучал совсем не так, как ожидал Маклин. В отличие от мамашиного он был чистый, практически без акцента, может быть, чуть-чуть с эдинбургским выговором. И очень высокий для такой туши.

– Давайте вы все расскажете с самого начала, хорошо? – Маклин бросил уничтожающий взгляд на стол, за которым должен был сидеть дежурный сержант, но Дандеса там не оказалось. Его присутствие выдавала только слегка приоткрытая дверь в кабинет. Боюсь, Пит, одним стаканчиком тебе будет не отделаться!

– Как зовут вашу жену и когда именно она пропала, мистер Любкин? – задал Маклин первый вопрос.

Гарри Любкин открыл было рот, но мамаша успела раньше:

– Триша, и сразу после Рождества. Стерва эдакая! Наорала на меня, можете вы в это поверить? На свою собственную свекровь! Язык не поворачивается повторить, как она меня назвала. Потом схватила пальто – и наружу. Даже не попрощалась!

– Сразу после Рождества? И вы пришли только сейчас?

– Ну, понимаете… Мы немного поругались… – Гарри Любкин не поднимал на Маклина глаз, весь поглощенный созерцанием то ли линолеума на полу, то ли собственных пухлых пальцев.

– Понимаю, поругались. И часто это у вас случается?

Гарри посмотрел на мамашу и ничего не сказал.

– У нее совершенно невыносимый характер! – ответила за него миссис Любкин. – Слова ей поперек не скажи! Сами посмотрите, что она сделала с бедным Гарри. Он же весь в синяках! Она чуть нос ему не сломала!

– Это правда, мистер Любкин? – Маклин сделал вид, что внимательно изучает повреждения на лице Гарри, потом достал ручку и раскрыл блокнот на чистой странице. Ничего писать он не собирался, но знал, что это лучший способ подбодрить собеседника.

– Ну… Знаете, инспектор, иной раз она действительно бывает упрямой. Но за это я ее и люблю. – Гарри покосился на мать. – По большей-то части мы прекрасно ладим, но иной раз всякое случается. Тогда она обычно уходит к подруге на денек-другой. Я потому-то особо и не беспокоился. Но когда она и на Новый год не вернулась, я начал звонить знакомым. И ее за всю неделю никто не видел.

Миссис Любкин негромко цокнула языком, и этот звук передал ее истинные чувства красноречивей любых слов. Маклин снова посмотрел на обоих – и начал наконец понимать ситуацию.

– Вы живете вместе с сыном и невесткой, миссис Любкин? – на всякий случай уточнил он.

Мамаша уставилась на него как на сумасшедшего:

– Вы что, издеваетесь? Если бы мне негде было жить, я бы лучше в дом престарелых подалась!

– Значит, вы приехали в гости на праздники?

– Именно так. Поездом, в канун Рождества. Завтра мне обратно, но если она не появится, придется мне остаться, чтобы ухаживать за мальчиком.

Маклин произвел в уме несложные вычисления.

– Итак, вы успели пробыть в гостях пару дней, а потом ваша невестка исчезла. Накричав на вас. И нанеся повреждения Гарри.

– Именно. И еще обозвала меня разными словами!

Маклин снова повернулся к Гарри:

– Вы говорите, что звонили ее друзьям?

– Шелли, подруге. Но она ничего не знает.

– Разве у нее нет мобильника? Я имею в виду вашу жену, не Шелли.

– Она его не взяла. – Гарри полез в карман обширных брюк и извлек оттуда небольшой телефон, в его огромных, похожих на сосиски пальцах казавшийся совсем крошечным. – И кошелек оставила. Взяла только пальто и ключи.

Знакомое, слишком знакомое чувство, похожее на неприятный холодок, начало формироваться у Маклина под ложечкой. Он обнаружил, что уже записывает подробности в блокноте.

– У вас есть фото вашей жены, мистер Любкин? Мы разошлем его по больницам, вдруг ваша жена в одной из них?

Фотография обнаружилась в глубине холщовой сумки миссис Любкин. Маклин увидел молодую рыжеволосую женщину. Не худышка, конечно, но до мужа ей очень далеко. Каким образом ее угораздило выйти замуж за огромного младенца, истекающего по́том напротив, Маклин понятия не имел.

– Мне также понадобится ваш адрес, мистер Любкин, – продолжил Маклин, глядя на полузаполненную анкету, которую ранее вручил ему Дандес. Этот раздолбай даже не позаботился полностью соблюсти процедуру.

– Мы живем в Либертоне, – отозвался Гарри Любкин. – На холме, рядом с университетом. Триша, если не в духе, обычно идет пешком в горку до Мортонхолла. Там у Шелли квартира.

Стало совсем уже не смешно.

48

Сквозь голые остовы деревьев сыпались снежинки, лениво подгоняемые холодным ветерком. Маклин повыше поднял воротник, стараясь сохранить хотя бы часть тепла из кузова фургончика вместо того, чтобы делиться им со всем Эдинбургом. В сгущающемся мраке вокруг него сгрудились недовольные полицейские, притопывая ногами и прихлопывая ладонями.

– Итак, у каждого из вас есть фото Триши Любкин и персональный список адресов для обхода.

Маклин обвел группу глазами, ожидая подтверждения, но особо не удивился, когда никто даже не кивнул. Макбрайд, синий от холода, вручил последний листок с адресами и сразу же сунул ладони под мышки.

– Мы исходим из того, что она поднималась в горку. Это ее излюбленный маршрут, в конце которого живет ее подруга. Она была в легком пальто и вряд ли могла уйти далеко. Сейчас вы расходитесь и отправляетесь по своим адресам. Последний раз эту женщину видели около половины седьмого вечера на следующий день за Рождеством. Если у кого-то плохо с арифметикой, это двадцать шестое. Я хочу знать, видел ли кто-нибудь из