Красный Барон - Андрей Посняков

Стоявший рядом шкипер скривил губы и хмыкнул:

— Да нет, не город. Это большой корабль, один из «серебряных» галеонов Испанского королевства. Странная находка!

— Почему странная?

— «Барону Рохо» при всем желании не справиться с таким галеоном, даже с одним. Хотя, судя по этой находке… Ладно, что зря гадать? Не пора ли обедать?

Индейцы явились к вечеру. Высокие, статные и красивые люди, некоторые — в английских кафтанах с клапанами на карманах и лентами. Сам Саланко, вместо привычной набедренной повязки на чреслах, красовался в красном, с золочеными пуговицами, камзоле без рукавов, кюлотах и высоких ботфортах, надетых, как видно, из желания подчеркнуть свой социальный статус. Воротник ослепительно-белой рубашки сына вождя был широко распахнут, выставляя напоказ изящный золотой крестик на тонкой цепочке. Вообще, юный индеец сейчас больше напоминал какого-нибудь знатного испанского гранда, а не племенного главаря дикарей.

— Мы принесли вам провизию, — добравшись до корабля на специально высланной шлюпке, поклонился Саланко. — И еще — привели людей. Это беглые… они просятся на корабль, а уж взять их или нет, решать вам.

— Беглые? — услыхав знакомое английское слово, боцман тотчас же засобирался на берег. — Надо прокатиться, сеньор капитан. Посмотрим, что там за сброд? Может, да пригодится кто-нибудь.

Среди беглых оказалось полтора десятка белых и дюжина негров, последние вообще плохо понимали любой цивилизованный язык, не имели никакого представления, что делать дальше. Пожалуй, одно было хорошо — белых каторжников они слушались беспрекословно.

Конечно, Андрей прекрасно понимал, чем грозит принятие в экипаж «Эсмеральды» таких людей, однако сложившаяся ситуация не давала никакой возможности быть переборчивыми: когда каждая пара рук на счету, рад будешь и неграм, и каторжникам… тем более что сам-то Громов — кто?

За принятие новых членов активно выступили и боцман, и шкипер Хименес — этих двоих можно было понять, ведь, как сильно подозревал лейтенант, оба они связывали свое ближайшее будущее с лихими пиратскими рейдами — а для этого нужны были люди, желательно — смелые и готовые на все. Как раз такие, какие и явились, точнее — были приведены соплеменниками Саланко, не скрывавшими своей радости при столь удачном для племени повороте дела. Что и говорить — сбагрили беглых, и ладно, можно сказать — помогли, могли ведь и просто убить… наверное. Впрочем, Саланко уверял, что нет, не могли — каторжники ведь не жили в племени, обитали рядом, правда, пока особых хлопот маскогам не доставляли, но кто знает, как пошло бы дальше? А тут появилась такая возможность — ищущий команду корабль… и желавшие иной жизни люди.

Пока знакомились, пока боцман со шкипером беседовали с новыми «матросами», давно уже стемнело. В бархатном темно-синем небе повисла луна, и отражениями далеких звезд вспыхнули на берегу разложенные индейцами костры.

— С вашего разрешения, я усилю вахту, сеньор, — войдя в капитанскую каюту, испросил разрешения шкипер. — Мы с боцманом не доверяем этим краснокожим дикарям — их слишком много. Вдруг захотят напасть?

Громов с сомнением покачал головой:

— Не думаю, что им нужен корабль. А хотя… усиливайте — местность незнакомая, разумная осторожность не помешает. Что-то еще?

Хименес на пороге обернулся:

— Я бы посоветовал вам, сеньор, отправить завтра с индейцами нашу парочку — парня и девку. Боюсь, во время плаванья они могут вызвать раздоры, а это нам ни к чему.

— Посмотрим, — неопределенно отозвался Андрей.

— Вот-вот, подумайте…

Шкипер нынче вел себя не так, как всегда, как-то более уверенно, а боцман — так и вообще нагло! И причину тому Громов знал, а потому и сам не стал сидеть сложа руки, выйдя на палубу и накоротке переговорив со всеми, кому доверял. Худшие опасения лейтенанта подтвердились! По словам Рамона Кареды, вновь прибывшие после беседы с боцманом вели себя вызывающе, отпускали соленые шуточки в адрес прежней команды, и пару раз уже пытались пристать к Аньезе… правда, пока принимали ее за мальчика.

— Узнают, что девка, — никто их не удержит, — хмуро бросил Рамон. — Кстати, наш Сильвио, похоже, тоже захотел стать рыцарем удачи.

Громов угрюмо хмыкнул:

— Скатертью дорога! А ты? Что намерен делать ты?

— То, что решил раньше! — упрямо набычившись, заверил Кареда. — Я хороший каменщик — ты знаешь, Андреас. Открою кирпичную мастерскую, заведу семью. И честным трудом заработаю денег больше, чем весь этот сброд!

— Поистине достойные слова.

— Нашему Деревенщине тоже не по душе вся эта компания. Гонсало — парень простой, и в душегубы подаваться не хочет.

— Я тоже не собираюсь…

— Я вижу.

Чуть помолчав, каменщик обернулся к левому борту, где гуртовались каторжники и — чуть подальше — негры:

— Что ж, даст Бог — до Виргинии доберемся, а там — пропади они все пропадом!

— Твои б слова да Богу в уши, — усмехнулся «сеньор лейтенант»… или капитан? Пока еще капитан…

Впрочем, утром все пошло гладко. Дул легкий бриз, в голубом небе ярко светило солнце, и пенные языки бирюзовых волн ласково лизали белый песок пляжа. Побрившаяся и вымывшаяся команда — молодец к молодцу! — выстроилась на юте, громкими криками приветствуя капитана.

Громов, при шпаге, в кафтане и треуголке, заложив руки за спину, поздоровался с моряками и, обернувшись, кивнул шкиперу:

— Снимаемся с якоря и идем в Виргинию. Командуйте, сеньор Хименес!

Индейцы не соврали: среди каторжников явно имелись бывшие моряки, судя по тому, как ловко они управлялись с парусами и всем прочим. Не прошло и пяти минут, как «Санта Эсмеральда» вышла в океан и, меняя галсы — ветер вовсе не был попутным, — взяли курс на север.

Стоявшие на берегу маскоги, проводив уходящий бриг невозмутимыми взглядами, подхватили свои пожитки и исчезли в лесу. Лишь Саланко еще некоторое время смотрел вслед судну и, когда белые паруса брига растаяли в далекой дымке, бросился догонять своих.

— Меняем галс… Приготовиться! — оставив штурвал вахтенному, шкипер с довольным видом командовал моряками.

Боцман Гильермо тоже казался довольным не менее, а то и более — похоже, у него уже даже появились любимчики из числа новоприбывших, все как на подбор, довольно гнусные типы с пропитыми физиономиями висельников.

Судно ходко шло в виду берега, за кормой болталась привязанная на канате разъездная шлюпка, которую так и не подняли на борт, — капитан на этот счет никаких распоряжений не отдавал.

После довольно сытного обеда Громов прилег отдохнуть в капитанской каюте, однако же вздремнуть ему так и не дали: вежливо постучав, в каюту заглянул Мартин.

— Могу я поговорить с вами, сеньор? — взволнованно произнес юноша.

Андрей молча махнул рукой, и Мартин продолжил, время от времени опасливо поглядывая на дверь:

— Я кое-что слышал, сеньор… от этих новеньких. Они меж собою шепчутся… и даже уже не шепчутся, а открыто говорят вслух!

— И о чем же? — вскинул глаза «пока еще капитан».

— Они готовят бунт, сеньор!!! Заговор! Боцман и шкипер — тому способствуют, я сам видел, как они сговаривались.

Громов вскинул голову:

— Тебе не показалось?

— Да нет же, нет! — в отчаянии выкрикнул Мартин. — Слух у меня хороший, а вот предчувствия — очень даже плохие. Они хотят… хотят выбрать себе нового капитана — боцмана! — он уже обещал выкатить весь ром… и отдать Аньезу! О, святая дева, что же делать, что?!

— Во-первых, не надо так громко кричать, — поднявшись, Андрей ободряюще тряхнул подростка за плечи. — Во-вторых — где Аньеза?

— Там, на носу. Прячется в каморке для кока.

— Как стемнеет, приведешь ее сюда. От греха подальше. И вот еще что… — Громов придержал за локоть уже готового сорваться с места парня. — Передай Рамону — пусть вместе с Деревенщиной незаметно перенесут сюда все мушкеты, сам же спустись к пушкам и подмочи порох, вода, слава богу, есть. Все понял?

— Да, сеньор!

Кивнув, Мартин выбежал из каюты, а Громов, немного полежав, тоже вышел на палубу: походил по корме, поболтал со шкипером, с вахтенным, а затем оперся на фальшборт рядом с кулевриной и долго смотрел в море. В случае чего, кулеврины тоже не должны были выстрелить…

— Эй, матрос! Что-то жарко… Принеси-ка водички!

— Сей момент, господин капитан.

Тучи начали сгущаться к вечеру — и в прямом, и в переносном смысле слова: небо нахмурилось, и паруса бессильно повисли, наступил полный штиль, затишье, как оно всегда и бывает перед грозой или бурей. Слава богу, опытный шкипер Хименес уже привел судно к гавани, оставалось лишь чуть-чуть, один рывок, когда поднимется ветер… Бросить якорь, укрыться от волн, а там оставалось лишь только молиться.