Падение Левиафана - Джеймс С. А. Кори
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Многовато кораблей».
Он опять переключил экран. Трафик в пространстве колец. Дюжина опознавательных кодов: «Причуда тирана» из Сол, «Таиф» из Хонгды, «Прощение» из Фирдо – и еще дюжина мигающих неопознанных дюзовых выхлопов. Он хотел подключить анализ для опознания, но не успел. Пришло следующее сообщение:
«С ума посходили, переход невозможен, о чем они думают?»
Он-то знал, о чем они думают. Все как всегда. Оценив риск, каждый в отдельности решает метнуть кости. Никто не отслеживает, сколько кораблей, войдя в кольцо, не вышло на той стороне. Если так пропадет «Роси», неизвестно, когда кто-нибудь заметит его исчезновение.
Возможно, никогда.
Он перевел систему на оценку угрозы и сразу получил ответ. До момента, когда «Роси» достигнет Адро, собирались совершить прохождение два корабля: колонистский транспорт без транспондера уже подходил к вратам Беренхолда, а тяжелый грузовик с Фирдо должен был проскочить в Бара Гаон за несколько минут до входа «Роси» во врата Адро. Это предполагая, что из других врат тем временем не выскочат другие корабли.
Иначе говоря, предполагая то, что не было никаких оснований предполагать.
* * *
Звезды вернулись. Такие же звезды, как дома, только расположение чуть изменилось. Экко уронил голову в гелевую подушку амортизатора. Мгновение он молчал и едва ли что-то чувствовал, а потом облегчение накрыло его волной, так что сердце подпрыгнуло и смешок подступил к горлу.
Включенная связь напомнила о себе мягким ритмом французских ругательств от Аннамарии. Она говорила не с ним, да и едва ли к кому-то обращалась. Разве что к богу.
– Малость перебрали мы сегодня, а? – сказал ей Экко.
Аннамария перешла на английский:
– Фак, это уж слишком!
Экко снова расхохотался. Такое чувство свободы бывало у него разве что после оргазма. Вот он, вот его корабль – в системе Бара Гаон, а не в какой-то там воющей бездне, что пожирает вытянувшие короткую соломинку корабли.
– Уйду в отставку, – сказала Аннамария. – Найду себе квартирку на Бара Гаоне и порядочную работу, брошу все, заведу деток и в жизни больше не сунусь в эти сраные врата. Прокляни господи! – Он слышал в ее голосе ухмылку и понимал, что нечего принимать ее всерьез, пока не протрезвеет. – В самом деле, капитан. Если так и будут переть, жди покойников.
– И то верно, но это будем не мы. Не сегодня. Свяжи меня по лучу с диспетчерской и клиентом. Сообщу, что мы прибыли.
– Что задницы нам обдерут в другой раз, – согласилась Аннамария. – Связь устанавливаю. Дам знать, когда ответят.
* * *
«Росинант» вопил. Сжатие испытывало на прочность компрессионные швы. Массивные карбосиликатные пластины обшивки глубоко просели на опорах. Двигатель выл, силясь удержать стремительный пузырек керамики, металла, воздуха. Звездная карусель за вратами Адро – сколько ее было видно из-за дюзового выхлопа – наплывала на них.
«Какая глупая смерть», – подумал Джим.
Болели челюсти, из памяти то и дело выпадали секунды. Алекс нацелил «Роси» дюзами к вратам и всеми силами спешил сбросить скорость, хоть на несколько секунд оттянуть прохождение в неизмеримо крошечной надежде, что этим что-то изменит. С той стороны пространства колец приближался «Дерехо». Столько было способов пропасть, а чем кончилось?
Маленький сынок матери Элизы пронесся от Монтаны через войны, чужие солнечные системы, любовь и отчаяние, а погиб, столкнувшись с угрозой, о которой знал хреновы десятки лет. Так глупо, что даже иронией судьбы не назовешь.
На экране повисло новое сообщение от Наоми: «Ты живой?» – и он едва сдержался, чтобы не оглянуться на нее. Не знал, сумеет ли при такой тяге повернуть голову обратно. Кровь застаивалась в затылке, и он не сомневался, что только электрический разряд «сока» не дает ему схватить разом несколько инсультов. Он хотел ответить на вопрос и забыл, чего хотел. Врата надвигались, росли сначала медленно, потом быстро, потом разом.
Тяга стала спадать, медленно сдвигаясь к невесомости – медленно, чтобы предотвратить разрывы сосудов, когда выдавленная из тканей кровь хлынет обратно. По лицу и рукам забегали звонкие мурашки. Он снова увидел сообщение Наоми и вспомнил, что не ответил.
Хотел сказать: «Я в порядке», но только каркнул. Несколько секунд он растирал себе гортань, возвращая на законные места хрящи и мышцы, потом попробовал заново.
– Я в порядке, – выдавил он. – Все хорошо. А ты?
– В данный момент я горжусь тем, что подо мной нет вонючей лужицы, – пошутила она, но шутка вышла сердитой.
«Роси» сбросил тягу до одной g, потом до половины.
Джим оглянулся. Наоми зло скалила зубы.
– Они нарушили протокол, – сказал он.
– Надо было соглашаться на предложение Трехо. Пока кто-то не применит силу, так и будет продолжаться. Сотрудничать они не умеют.
– Пока не умеют. Это не значит, что не научатся.
– Они люди, – безнадежно проговорила Наоми. – Все, что мы пытаемся сделать, мы делаем с людьми. Близорукость у нас в ДНК прописана.
Он не нашел, что на это ответить. Секунду спустя ожила связь. Амос с Терезой доложили, что устраняют последствия перегрузки. Алекс налаживал лучевую связь с «Соколом», а Наоми уже проверяла, не подхватил ли «Роси» в пространстве колец пакеты связи от подполья.
Джим следил за остальными, где мог помочь, помогал, но в голове у него, как привязчивый унылый мотивчик, вертелась фраза Наоми: «Все, что мы пытаемся сделать, мы делаем с людьми».
* * *
«Дерехо» вышел из Фригольда в пространство колец, тормозя на пределе выносливости корабля – иначе говоря, команды. Он мог бы маневрировать с такими перегрузками, что раздавил бы запертые в нем кожаные мешки с соленой водой. Танака не прочь была пожертвовать жизнью-другой, лишь бы изловить добычу. Если ее за то назовут кровожадной – пусть называют. Она и вправду чего-то жаждала. Очень может быть, что и крови.
Как только ушли наведенные кольцом искажения, она, еще не втянув в себя первый глоток воздуха, поставила кораблю задачу сканировать вакуум у тринадцати с лишним сотен врат. Даже если дюзовый след «Росинанта» рассеялся, осталось остывающее облако реакторной массы, медленно сливающееся с жидкой дымкой водорода, кислорода, озона и водяного пара, составлявших наибольший процент материи в пространстве колец. Рано или поздно все частицы доплывут до оболочки пузыря и уничтожатся, но до тех пор их можно увидеть. Как тонкий палец, указывающий, в какую сторону ушел враг.
Если только она успела до времени, когда детекторы уже не способны их уловить.
«Дерехо» отключил тягу. Корабль перешел в свободное падение, нагнав на нее волну тошноты. Игнорируя
