Грехи девственницы - Анна Рэндол

Мадлен смогла наконец набрать полную грудь воздуха, который немного прочистил ее сознание.

— Должна тебя предупредить, что происходящее между нами никак не повлияет на аукцион.

— Я ни на мгновение не позволил себе поверить, что будет иначе.

Мадлен улыбнулась в предвкушении, тут же забыв о разочаровании, охватившем ее от слов Гейбриела. Сейчас она была уверена лишь в одном: она умеет доставлять мужчинам удовольствие.

Мадлен потянула Гейбриела за галстук и куснула за шею. Он попытался снова слиться с ней в поцелуе, но Мадлен не позволила. Она провела ногтями по его груди, и тонкая ткань сорочки тихо зашелестела. Стон удовольствия сорвавшийся с губ Гейбриела, свидетельствовал о том, что он по большом счету ничем не отличается от остальных мужчин.

Рука Мадлен скользнула по его животу и вдоль ремня.

Ее палец очертил контуры возбужденной плоти, натянувшей ткань брюк, и принялся поглаживать ее кончик.

Мадлен понизила голос и промурлыкала.

— Похоже, тебе это нравится.

Гейбриел поймал руку Мадлен и отвел ее в сторону.

— Мне не нужна соблазнительница.

Мадлен заметно напряглась. Она же предупреждала Гейбриела, что честно заработала свои титул. Неужели после этого он ожидал, что она будет вести себя робко и неуверенно?

Но Гейбриел продолжал:

— Я не хочу притворства. Делай то, чего тебе действительно хочется, а не то, что, по твоему мнению следует сделать. Мне не нужна куртизанка. Мне нужна Мадлен.

Холод пронизал каждую клеточку тела Мадлен, заставив ее задрожать.

— Я даже не знаю, существует ли она на самом деле.

Гейбриел провел пальцем по ее подбородку.

— Существует. Я видел ее раз или два. Давай поищем вместе?

Гейбриел подвел Мадлен к фонтану, снял с себя сюртук и постелил его на холодный мрамор, чтобы она могла сесть. После этого сделал шаг назад.

— А теперь закрой глаза.

Нервно вздохнув, Мадлен повиновалась.

Губы мужчины легонько коснулись ее губ в нежной ласке.

— Тебе нравится?

— Конечно, я…

Однако палец Гейбриела заставил ее замолчать.

— Не давай ответа, который, как ты думаешь, должен меня удовлетворить. Скажи правду.

Его губы вновь нежно коснулись губ Мадлен.

На этот раз она промолчала, смакуя ощущение и пытаясь понять ответную реакцию своего тела.

— Я хочу большего.

— Это как же?

— Больше силы, больше напора.

Губы мужчины вновь скользнули по ее губам, даря грешное и такое восхитительное удовольствие.

Мадлен ухватилась руками за мраморный бортик фонтана, но потом вдруг подумала, что может использовать их иначе. Она попыталась обвить ими шею Гейбриела, но тот снова ее остановил.

Мадлен открыла глаза.

— Ты действительно хочешь меня обнять? Или думаешь, что должна это сделать? — спросил он.

Мадлен медленно опустила руки, но вместо этого подставила губы для поцелуя. На этот раз ей просто хотелось, чтобы Гейбриел накрыл их своими.

Не прерывая поцелуя, Гейбриел спустил единственный рукав тоги с плеча Мадлен, обнажив ее грудь навстречу холодному ночному воздуху, лунному свету и своему взгляду.

Он долго разглядывал Мадлен, словно запоминал, очертания ее тела. Ей нравилось ощущать на себе его взгляд и горящее в нем с трудом сдерживаемое желание. Мадлен отбросила назад упавшие на грудь волосы, дабы ничто не мешало Гейбриелу наслаждаться зрелищем.

— Ты совсем не стесняешься, да?

Кончики губ Мадлен дрогнули в улыбке. Очевидно, не все ее распутство было маской. Только вот радовало ли ее это или пугало? Нет, скорее ошеломило.

— Наверное, это присуще каждой из моих многочисленных версий.

Гейбриел опустился на колени.

— Хорошо. Потому что настоящее преступление скрывать такое совершенство. — Он подался вперед и поцеловал ложбинку на груди Мадлен. Потом слегка повернул голову и коснулся чувствительной кожи на внутренней стороне соблазнительного полукружия.

Мадлен запрокинула голову, когда пальцы Гейбриела сжали ее жаждущие прикосновения соски. Удовольствие — дикое, необузданное и неконтролируемое — захлестнуло Мадлен горячей волной. Другие мужчины тоже до нее дотрагивались. Даже те, кого она считала привлекательными. Она наслаждалась их прикосновениями, но они никогда не сводили ее с ума. Сейчас же Мадлен казалось, что жизнь ее кончится, если губы Гейбриела прекратят свои восхитительные ласки.

Еще никто не занимался с ней любовью.

Даже сейчас, в лихорадке желания, эта мысль потрясла Мадлен.

Мужчины использовали ее для своего собственного удовлетворения. И если они и пытались немного ее поласкать то лишь для того, чтобы усилить собственное удовольствие. Она же ограничивалась тем, что успевала схватить на лету.

Но прикосновения Гейбриела предназначались для нее одной. Заставляли ее голову кружиться, а легкие — гореть, словно она пробежала без остановки много миль.

А губы Гейбриела продолжали волшебное действо. Они прошлись вокруг соска Мадлен, а потом втянули его в себя.

Мадлен лишилась способности мыслить здраво. Гейбриел занимается с ней любовью на бортике фонтана. На улице ужасно холодно. Он не предлагает ей денег или информацию. Он не предлагает ей ничего, кроме этого благословенного мгновения.

Мысли окончательно выветрились из головы Мадлен, когда язык мужчины спустился к ее животу.

Он поднялся на ноги и увлек Мадлен за собой. Пара движений, и тога белым облаком опустилась к ее ногам.

Губы Гейбриела вновь приникли к Мадлен в поцелуе, в то время как его пальцы скользнули к мягким завиткам, покрывавшим лоно.

— Подожди.

Гейбриел замер, тяжело и прерывисто дыша.

— Хочешь спросить, чего я хочу?

Гейбриел коснулся лица Мадлен в легкой, точно прикосновение крыла бабочки, ласке.

Мадлен подалась вперед и прикусила его нижнюю губу.

— В таком случае я хочу, чтобы ты тоже разделся.

Глава 23

Гейбриел не был уверен, что сможет выдержать прикосновения рук Мадлен. Она лишь дотронулась до него, а он едва не взорвался. И все же Гейбриел позволил искусительнице удовлетворить собственное желание и не стал препятствовать, когда она принялась расстегивать пуговицы на его рубашке.

Избавившись от жилета и рубашки, Гейбриел притянул Мадлен к себе упиваясь ощущением ее обнаженной груди, прижатой к своей.

Озорная улыбка осветила лицо женщины.

— Пытаешься украсть тепло моего тела?

Ее глаза загадочно блестели в темноте, но смотрели искренне, без тени притворства.

Ничего более чувственного Гейбриел еще не испытывал ни разу в жизни.