Я убью тебя, менеджер - Евгений Зубарев

Берутли развел руками:

– Тут наука бессильна – отражаться все будет согласно Третьему закону сэра Исаака Ньютона. Э-э, угол падения будет равен углу отражения. Ничего не сделаешь, такова се ля ви.

– Ептыть! – раздался рядом встревоженный возглас. Из припаркованной неподалеку иномарки вылез здоровенный небритый мужик, в окно наблюдавший за происходящим. – Это что значит, порча от Степаныча на нас попрет? Я свою «бомбу» возле его ведра ставлю, а теперь что?

Берутли опять развел руками и, виновато потупясь, признал:

– Теперь лучше ставить подальше. Вероятность несчастных случаев возрастет, э-э, – тут он сверился со схемкой распространения пассионарных кроликов по Австралии, – в одну целую семь десятых раза. Почти вдвое, короче говоря, – перевел он для самых непонятливых.

– Господи, – пискнула одна из соседок. – Надо срочно батюшку вызвать, дом освящать!

– Не поможет, – замотал головой Берутли. – Наоборот, последний заказ у нас был как раз на обработку церкви. У нашей пленки коэффициент отражения темной энергии в семь раз выше, чем у святой воды. Вот результаты измерений Государственного физико-технического института имени Святого Иоффе, – помахал он очередной бумагой, но на эту бумагу никто уже не смотрел.

Все загалдели разом, а небритый мужик подошел к Мише и негромко бросил:

– Слышь, ты, в балахоне! Чип и Дейл, бля! Закончишь с этим ведром, начнешь работать по моей ласточке!

Берутли с готовностью поднял руки:

– Сто двадцать рублей за квадратный метр – и работаем!

Мужик всем корпусом повернулся к Бертули и смерил его тяжелым взглядом:

– Это сколько?

– Пять квадратных метров у вас, значит, шестьсот рублей.

Мужик изумленно взглянул на свою машину:

– Ты где здесь пять метров увидал, жучила?

– А снизу обрабатывать не будем? – парировал Берутли, деловито заглядывая под колеса. – Гвозди, открытые люки, гранаты, фугасы наконец нас не волнуют? Тогда ладно, работаем за половину.

Мужик замолчал минуты на три. Все вокруг напряженно ждали его решения, только Миша продолжал опрыскивать облезлый «опель», негромко напевая себе под нос известный мотивчик из «Охотников за привидениями».

Марта уже дважды толкала его в плечо, но Миша упрямо не умолкал.

– Хрен с вами, умники, шестьсот рублей не деньги, – вынес наконец свой вердикт небритый мужик. – Но если что, я вас из-под земли достану.

– Из-под земли не надо – мы же рядышком тут работаем, вон у нас офис, в Институте мозга, уважаемое учреждение, там академики, как известно, до сих пор на обезьянах порчу и сглаз изучают, а еще молятся за всех нас, – затараторил Берутли, попутно ухмыляясь мне и Марте.

Миша тут же прекратил мычать и поднял округлившиеся глаза на Берутли, но тот отвернулся, подхватил мужика под руку и повел к иномарке – заключать письменный договор.

В этот вечер наши охотники за привидениями успели обработать еще только одну квартиру – владельца «бумера», и заключить четыре договора на следующие выходные дни. Предоплату брать не стали – это уже был бы чистый криминал.

А владельца «BMW» раскрутили по полной программе – после уплаты шестисот рублей за машину он сразу повел обоих борцов с темной энергией в соседний подъезд, на оценку стоимости обработки своей немаленькой, в шесть комнат, квартиры. Там он собственноручно промерил площадь всех своих стен, пола и потолка, после чего отмусолил Берутли, как главному, двадцать восемь тысяч рублей.

Миша и Берутли вышли из подъезда лишь к одиннадцати, когда темень вокруг стояла такая, что мы не видели друг друга, сидя в холодном салоне микроавтобуса.

Когда Берутли показал Марии пять письменных договоров, а потом еще выложил на сиденье перед ней 28 тысяч рублей пятисотенными купюрами, Камминг нащупала во мраке салона мою руку и, нервно пожав ее пару раз, спросила свистящим шепотом:

– Иван, что это за мистика? Что вы сделали с этими людьми?

Водитель микроавтобуса включил свет, и я прокашлялся, торжествующе глядя на Камминг сверху вниз. Потом я протянул к Мише свободную руку и достал у него из кармана комбинезона наполовину пустой баллон.

– Мистика, да. Это лак для волос «Мистика», – я отодрал от баллона цветной лейкопластырь, показал Марии название и продолжил, извинительно пожимая плечами: – Но это не потому, что тут дело в какой-то мистике. Просто этот лак для волос самый дешевый – в любой питерской галантерее стоит всего сорок рублей за баллон. Есть еще лак «Агностика», но он в три раза дороже. Понимаете, почему, да?

Глава тридцать первая

Камминг не обманула, и этот факт поразил не только меня, но и Марту, и Мишу, и даже Берутли, которому все равно ничего, кроме жалких посуточных гонораров, не полагалось.

Но и Берутли удивился, увидев наши счастливые рожи в понедельник вечером, сразу после недолгих проводов Марии в холодных и скучных залах «Пулково».

Потом мы сидели у Миши в кабинете, а до этого по очереди бегали в общий офисный холл, где стояли штук пять банкоматов разных банков, и дрессировали каждый из них, проверяя, как много денег лежит на карточках, выданных нам Марией на прощание.

На моей карточке действительно лежало «70 000.00 USD», как уже удостоверили все пять банкоматов, и я даже, не удержавшись, снял для пробы пару сотен долларов наличными, впервые в жизни получив такие деньги не после трудной и напряженной работы, а после нажатия пары кнопок на равнодушном железном ящике.

Потом Берутли ушел, торопясь на какую-то очередную халтуру, и мы остались втроем, глядя друг на друга счастливыми пьяными глазами, и рассуждали вслух о мировых достопримечательностях. Миша полагал, что нет ничего лучше средиземноморских курортов, а Марта настаивала на островах Карибского бассейна. Мне, дальше Болгарии сроду не бывавшему, говорить было не о чем, поэтому я просто молчал, вполуха выслушивая аргументы вяло противоборствующих сторон.

Потом я почувствовал, как вибрирует мой телефон, и полез в карман, ожидая увидеть на экране трубки имя Катьки – она еще не знала, что в моей родной газетной редакции опять перенесли назначенные на понедельник выплаты гонораров, и наверняка хотела уточнить, как много денег я сегодня донесу до дома.

Но на экране высветился совершенно незнакомый номер, и я заранее поморщился, предполагая услышать какую-нибудь гадость.

Однако это оказался неуловимый веб-дизайнер Антон Ершов:

– Здравствуйте, Иван Леопольдович! Это Ершов из Майами вас беспокоит, – услышал я обеспокоенный мужской голос и тут же отставил свой коньяк.

– Я получил ваше электронное письмо. Хочу сразу сказать, что я никоим образом не причастен к деятельности людей, по заказу которых я делал сайт веганистов, – сообщил он мне таким напряженным и официальным тоном, что я сразу встал с кресла по стойке смирно, почуяв недоброе.

– Э-э-э-э, – ответил я Ершову, пытаясь собрать безнадежно расплывшиеся в коньяке мысли. От резкого подъема меня немного повело, и я схватился за спинку кресла свободной рукой, чтобы устоять на ногах.

– Скажите, вы фиксируете этот разговор? – железным голосом спросил Ершов.

Я мысленно сказал себе «о!» и нажал специальную кнопочку на своем телефоне, включив цифровую запись, а потом ответил в трубку:

– Нет, не пишу. А надо?

– Надо, – строго приказал Ершов. – Возьмите тогда ручку и бумагу.

Я с облегчением сел, нащупал на Мишином столе какой-то лист бумаги, получил из рук насторожившейся, обеспокоенной Марты шариковую ручку и приготовился писать.

– Сначала пароль. Большая «g», потом «h», потом «2», «d», «7», «s», «г», «t», «у», «к», «9», «s». Потом логин: «s», «г», «t», «7», «s».

Я записал и вслух повторил написанное, почти не запинаясь.

– Все верно, – откликнулся Ершов. – Вы получили пароль и логин для полного доступа на сайт этих граждан, к которым я, повторяю, не имею никакого отношения. Я не знаю их имен, адресов и тому подобных вещей. И вообще, последний раз я имел с ними дело четыре года назад.

Он замолчал и молчал так, пока я не спросил его:

– А что мне делать дальше?

– Как что? – тут же откликнулся он. – Дальше вы уже сами обращайтесь в полицию, или прокуратуру, или в сумасшедший дом, мне все равно. Я тут ни при чем. До свидания, – и он действительно отключился, оставив меня в полном недоумении.

Меньше всего мне сейчас хотелось составлять какие-то запросы для милиции или прокуратуры. Я вообще за несколько часов этого феерического понедельника успел забыть о существовании такого загадочного полиграфического феномена, как еженедельник «Петербургский интеллигент».

Кстати, а почему я должен что-то делать для читателей этого недоразумения? В котором, к тому же, мне уже на месяц задерживают выплату зарплаты и на две недели – выплату гонораров.

Тут я еще вспомнил Тупченкова, его эффективных жуликов и гнусных рекламных теток, и мне стало физически плохо, буквально затошнило от воспоминаний. Я понял, что не хочу идти в редакцию, потому что мне придется сидеть в одном здании с этими уродами, от которых воняет подлостью и гнилью. Софья права – это не люди, это саранча.