Миры Роджера Желязны. Том 13 - Роджер Желязны

Но темная фигура вызвала в нем такую ненависть, что он ринулся на нее.

Боль хлестнула его по боку.

Погодите! Да погодите же!

«Безумие! Это какое-то безумие! — сказал он себе, обретая свою личность. — Это же арена, я человек, а темная фигура — нет. Что-то не так!»

Он опустился на четвереньки, выигрывая время. И зажал песок в обоих кулаках.

Тут он ощутил болезненный электрический разряд. Еще и еще. Он терпел, покуда мог, потом встал на ноги.

Темная фигура чем-то размахивала перед ним, и он почувствовал прилив ненависти.

Ринулся вперед и остановился перед ней. Теперь он знал, что это игра. Его зовут Майкл Кассиди. Он адвокат. В Нью-Йорке. Юридическая фирма Джонсона, Уимса, Догерти и Кассиди. Человек на улице остановил его и попросил прикурить. На углу, поздно вечером. Это он запомнил.

И швырнул песком в голову фигуры.

Она пошатнулась, воздев руки к тому, что могло быть ее лицом.

Стиснув зубы, он выдернул алюминиевый дротик из плеча и вогнал его заостренный конец в среднюю часть фигуры.

Что-то коснулось его затылка, все окуталось мраком, и он долгое время пролежал неподвижно.

Когда он вновь мог Пошевелиться, то увидел темную фигуру и попытался нанести ей удар.

Но промахнулся, и его спину полоснула боль, а по коже что-то потекло.

Он вновь поднялся на ноги и заревел:

— Вы не можете так обращаться со мной! Я человек, а не бык!

Раздались аплодисменты.

Шесть раз он бросался на темную фигуру, пытаясь схватиться с ней, скрутить ее, причинить ей боль. И всякий раз боль испытывал он.

Он остановился, хрипя и задыхаясь, плечи у него горели, спина ныла от боли, но сознание на мгновение прояснилось, и он сказал:

— Ты ведь Бог, верно? И вот так Ты играешь в свои игры…

Фигура ничего не ответила, и он ринулся на нее. Внезапно остановился, упал на одно колено и всем телом ударил ее по ногам.

В боку он ощутил невероятную жгучую боль, но темный лежал перед ним на песке. Он дважды ударил его кулаками, но тут боль ввинтилась ему в грудь, и он почувствовал, что его тело немеет.

— Или нет? — спросил он непослушными губами. — Нет, Ты не Бог… Где я?

Последним его воспоминанием было что-то острое, режущее ему уши.

Снова и снова

Им следовало бы знать, что меня все равно не удержишь. Возможно, это понимали, поэтому рядом всегда была Стелла.

Я смотрел на копну золотистых волос, на голову, лежавшую у меня на руке. Для меня она не только жена, она — надзиратель. Как я был слеп!

Ну а что еще они сделали со мной?

Заставили забыть, кто я такой.

Потому что я был подобен им, но не из их числа, они приковали меня к этому времени и к этому месту.

Меня принудили забыть. Меня пленили любовью.

Я встал и стряхнул последние звенья цепи. На полу спальной камеры лежали лунные блики решетки. Я прошел через нее к своей одежде.

Где-то вдали тихо играла музыка. Вот что дало толчок. Так давно не слышал я этой музыки…

Как они поймали меня?

Маленькое королевство века назад, где я изобрел порох… Да! Меня схватили там, в Другом месте, несмотря на монашеский капюшон и классическую латынь.

Интересно, как долго я живу здесь? Сорок пять лет памяти — но сколько из них фальшивых?

Зеркало в прихожей отразило тучноватого, с редеющими волосами мужчину средних лет в красной спортивной рубашке и в черных брюках.

Музыка звучала громче — музыка, которую лишь я мог слышать: гитары и равномерный бой барабана.

Скрестите меня с ангелом и все равно не сделаете меня святым, друзья!

Я превратился снова в молодого и сильного и сбежал по лестнице в гостиную. Сверху донесся звук. Проснулась Стелла.

Зазвонил телефон. Он висел на стене и звонил, звонил, звонил, пока я не выдержал.

— Ты опять за свое… — произнес хорошо знакомый голос.

— Не надо винить женщину, — сказал я. — Она не могла наблюдать за мной вечно.

— Лучше тебе оставаться на месте, — посоветовал голос. — Это избавит нас обоих от лишних Хлопот.

— Спокойной ночи, — ответил я и повесил трубку.

Трубка защелкнулась вокруг моего запястья, а провод превратился в цепь, ведущую к кольцу на стене. Какое ребячество!

Наверху одевалась Стелла. Я сделал восемнадцать шагов в сторону Отсюда, к месту, где моя чешуйчатая конечность свободно выскользнула из оплетших ее виноградных лоз.

Затем назад, в гостиную, и за дверь. Из двух машин, стоявших в гараже, я выбрал самую скоростную. Вперед, на ночное шоссе…

В зеркальце заднего вида появились огни.

Они?

Слишком быстро.

Это либо случайный попутный автомобиль, либо Стелла.

Я сместился.

Меня несла низкая, более мощная машина. Снова смещение.

Машина на воздушной подушке мчалась по разбитой и развороченной дороге. Здания по сторонам были сделаны из металла. Ни дерева, ни кирпича, ни камня.

Сзади на повороте высветились огни.

Я потушил фары и сместился. И снова, и снова, и снова.

Я летел, рассекая воздух, высоко над равнинами. Еще смещение, и я над парящей землей, а гигантские рептилии поднимают из грязи свои головы. Преследования не было…

Я снова сместился.

Лес — почти до самой вершины высокого холма, где стоял древний замок. Одетый воителем, я восседал на летящем гиппогрифе. Приземлившись в лесу, я приказал: «Стань конем!» — и произнес заветное слово.

Черный жеребец рысью нес меня по извилистой лесной тропе.

Остаться здесь, в дремучей чаще, и сразиться с ними волшебством или двигаться дальше и встретить их в мире науки?

Или окольным путем — в Другое место, надеясь окончательно ускользнуть от преследования? Все решилось само.

Сзади раздалось клацанье копыт, и появился рыцарь на высоком горделивом коне, закованный в сверкающую броню, с красным крестом на щите.

— Достаточно! — скомандовал он. — Бросай поводья!

Я превратил его вознесенный грозно меч в змею. Он разжал ладонь, и змея зашуршала в траве.

— Почему ты не сдаешься? — спросил рыцарь. — Почему не присоединишься к нам, не успокоишься?

— Почему не сдаешься ты? Не бросишь их и не пойдешь со мной? Мы могли бы вместе изменять…

Но он подобрался слишком близко, рассчитывая столкнуть Меня щитом.

Я взмахнул рукой, и его лошадь оступилась, скинув рыцаря на землю.

— Мор и войны следуют по твоим пятам! — закричал он.

— Любой прогресс требует платы.

— Глупец! Никакого прогресса не существует! Нет прогресса, как ты его представляешь. Что хорошего принесут все твои машины и идеи, если сами люди остаются прежними?