Солнце гигахруща (Том 1. Том 2) - Дмитрий Иванов

в цвет самосбора. На последней Павел Алексеевич сидел в том самом кабинете, где нашли эту тетрадь. С легкой улыбкой на лице, он глядел в фотоаппарат, держа в руках лист бумаги. Андрей убрал фотографии и закрыл тетрадь, погружаясь в размышления.

Несколько минут спустя в комнате появился Михаил. С бездумным маслянистым взглядом он прошел мимо Андрея, кинул на пол вещмешок, поставил автомат и бухнулся на матрас на свободной койке. Он сделал глоток, высоко запрокинув почти пустую бутылку.

— Что такое год? — поинтересовался Андрей.

— То же самое, что гигацикл, кажется, — проводник свободной рукой протер лицо.

— А неделя?

— Цикл, — после паузы ответил тот. — То же самое, что цикл.

— Это научный язык? Научные термины?

— Не знаю, — он слегка закачался и прилег. — Мне все равно.

— А откуда знаешь?

— Просто знаю, — он глянул на него с ухмылкой полной отвращения. — Ну ты зануда.

— Ты слышал когда-нибудь о ФУП?

— Когда дерьмо чье-нибудь увидишь, говоришь фу, — он закрутился на койке, заставляя пружины скрипеть.

— Да не. ФУП! Эф у пэ. Три большие буквы.

Михаил молчал несколько секунд, вспоминая знакомые аббревиатуры.

— Не помню такого, — устало выдавил из себя проводник.

— Я так понимаю, У и П это устройство Победоносцева. А первую букву я не понимаю.

— Идиот, — пьяница махнул рукой, — отстань от меня! Дай отдохнуть!

Оставаясь лежать на матрасе, он вылил в себя остатки алкоголя, пустив по подбородку и щекам тонкие струйки. Затем потряс пустой бутылкой и, размахнувшись, запустил ее в сторону другого мужчины. Стеклянная тара ударилась о железный бортик кровати и со звонким звуком разлетелось по комнате, обдав Андрея кучей мелких осколков. Тот схватился за щеку, чувствуя кровавый порез. Михаил прищурился пьяными глазами.

— Я надеюсь, попал? Попал… — он довольно улыбнулся. — Жаль, что так мало.

Затем стал вновь скрипеть на кровати, пытаясь отвернуться от Андрея. Тот же с непониманием и обидой в глазах держался за щеку.

— Сколько сейчас? — вновь послышался голос Михаила. — Сколько сейчас времени?

— Почти девять, — тихо ответил Андрей.

— Так, значит это… — проводник производил подсчеты времени. — Поставь будильник на шесть. Завтра надо выйти рано. Чтобы поскорее добраться. До этого… чертового… Содружества…

Слова становились все реже и тише, пока он не замолк. Послышалось глубокое мерное дыхание, которое иногда прерывалось скрипом железной койки. Андрей еще несколько минут сидел там же, держась за рану на щеке. Затем, проверив отсутствие кровотечения, пошел на кухню, чтобы принять порцию концентрата. Держа в одной руке пластиковый тюбик, другой он переворачивал страницы дневника и искал новые вопросы и ответы к ним.

27. Туда нельзя!

После двенадцати мозг отказывался воспринимать информацию и мысли в голове настолько спутались, что Андрей решили идти спать. В голове звенели одни и те же слова и фамилии, среди которых он знал только одну — Кузнецов. Заняв свободный матрас, он моментально уснул, но, как и просил Михаил, будильник запиликал в шесть часов. Андрей продрал глаза, потянулся и тут же встал. Его проводник распластался на кровати, выдыхая стойкий запах перегара. Он подошел к двухъярусной кровати и с силой затряс ее, чтобы разбудить пьяницу. Через несколько секунд лежащий мужчина недовольно заворчал, но Андрей не останавливался.

— Да что ты делаешь?.. Прекрати уже!..

— Вставай! Шесть утра! Как ты просил! — со злостью выговаривал Андрей.

— Ну все-все… Встаю…

Андрей отошел на пару шагов и контролировал, чтобы Михаил поднялся. Первым делом тот стал вслепую искать на кровати бутылку и по мере того, как к нему приходило понимание об ее отсутствии, он становился все бодрее.

— Проклятье! Где она…

— Ты вчера ее разбил, не помнишь?

Проводник на секунду застыл, глядя на Андрея, и громко выдохнул. Затем сел на кровать, потирая лицо.

— А что за царапина у тебя на лице?

— Осколком от бутылки.

Михаил вновь замолчал, пытаясь вспомнить предыдущий день.

— Ах, да-да!.. Я еще пнул тебя разок, — сказал он. — Но ты заслужил. Понятливее надо быть.

— С чего это я заслужил?

— Потому что надо делать то, что я говорю, — голос моментально стал злее. — Мы с этого начинали. Или ты забыл?!

— Нет, — после некоторой паузы ответил Андрей, понимая глупость своей обиды.

— Сколько у меня там еще осталось?.. — самого себя спросил Михаил, открыв сумку. Покопавшись там, он кивнул сам себе. — Еще есть, это хорошо. Знаешь, я ведь раньше не пил совсем. Хочешь расскажу, откуда это пошло? Ты ведь любишь все знать, постоянно вопросики задаешь.

— Ну, — ответил Андрей, понимая, что историю он услышал бы при любом ответе.

— В первый свой гигацикл в ликвидаторах пошли мы как-то на зачистку промзоны, — он поднял красные глаза на бледном лице. — А нас всегда учили держать дистанцию, не отходить слишком далеко. В порыве зачистки совсем об этом забыл, отдалился от группы и понял это только когда позади меня возникли твари. Спереди — твари, сзади — твари, повсюду туман и слизь. Я их жгу, они с другой стороны заходят, я туда огнем, они сзади прут. Ты, идиот, пока не окажешься в похожей ситуации, не поймешь, что значит умереть в мыслях. То есть, ты вроде как живой, но уже распрощался со всеми, кого знал. Когда стреляй-не стреляй, уже знаешь, что конец тебе. Я в угол забился, оттуда остатками огня плевал, чтобы уродов отгонять. Индикатор в красную зону перешел. Уже гранату приготовил для себя, — он на несколько секунд замолчал, то ли вспоминая, то ли для пущего эффекта. — Потом отряд мой все же пробился ко мне. Спасли.

— И что? — послышался спокойный голос. — В чем смысл истории?

— А то, что я прийти в себя не мог, даже таблетки не помогали. Мне уже потом рассказывали, что после спасения несли меня под руки до самой казармы, потому что я был полностью без сил. А там влили бухла в рот, чтобы уснул. Я потом три дня пил в лазарете, чтобы забыть этот… смертный ужас. Я только позже понял, почему командир нас за все наши косяки бил кулаками и ногами. Чтобы мы через боль запомнили, что нельзя нарушать приказы. Нельзя нарушать инструкции.

— Я это понимаю.

— Ты если бы понимал, урод, так вчера сразу за мной пошел, а не в бумажки свои полез! — он кричал. — Ты думаешь, мне сильно надо тебя из дерьма вытаскивать? В другой раз я тебе в морду плюну и выпутывайся, как хочешь! Я понятно сказал?!

— Понятно, — сухо ответил Андрей, чувствуя себя школьником.

— С дороги свали! — сказал Михаил, встав с кровати.

Шатающейся походкой он пошел в туалет, бурча себе что-то