Становление (СИ) - Стэлла Соколова

   Прислушиваясь к шороху ткани и легким шагам, маленький Санэйр перестал дышать. От боли, пронзившей маленькое сердце, хотелось выть, ладошки и спина покрылись холодным потом.

   Когда отец заговорил, Санэйр было подумал, что тот говорит с ним, в первый момент устыдившись своего поступка. Но, прислушавшись к голосу отца - всегда спокойнму и рассудительному, а сейчас наполненному бесконечной усталостью и болью, мальчик понял, что говорит отец не с ним. Всего одна фраза, сказанная Кларином, изменила взгляд Санэйра на окружающий мир и свое место в нем. Кларин де Майен, правитель Долины Бер и наследник Проклятой короны, срывающимся шепотом произнес:

   - Как долго, Великие Светлые, как долго мы будем платить за предательство предка?

   Тоска, явно прозвучавшая в голосе и неприкрытая ничем, заставила маленького Санэйра заплакать, сжавшись на огромном, вычурном стуле с красной бархатной обивкой.

   Вечером того же дня в его спальню вошел отец. Присев на кровать, он поцеловал сына, притворившегося спящим, в высокий лоб и сказал:

   - Когда-нибудь это проклятие будет разбито и наши потомки заживут счастливо... А ты... Будь ребенком, до тех пор, пока это возможно. Детство заканчивается очень быстро и вернуться в него возможности нет...

   С того вечера маленький принц более не видел свою мать, да и деда тоже. Много позже он узнал что оба покинули Долину и направились в Империю, унося с собой светлую и открытую детскую улыбку мальчика, который верил в то, что он не безразличен миру.

   Не желая более кода-нибудь вновь испытать боль от предательства, наследник "выстроил" между собой и миром непреодолимую стену и, придя к выводу, что снять проклятье Хикар можно лишь в том случае, если она будет отомщена, маленький принц с холодным безразличием ждал собственной смерти, всей душой желая как можно быстрее искупить грех Клая собственно кровью.

   Кларин до самой своей смерти так и не узнал, что сын был свидетелем того постыдного разговора и насколько сильно его слова, сказанные в тишине тронного зала, повлияли на отношение Санэйра к жизни в целом.

   Империя Ардейл. Северная Застава. Горы.

   Мягко приземлившись, Тифар сделал осторожный шаг в сторону тела, лежащего неподалеку. Холодный ночной воздух разорвал глухой рык, во тьме, словно две звездочки, вспыхнули ярко- голубые глаза Волка. Застыв на месте, бывший советник склонил голову и посмотрел на пса.

   Зверь лежал на острых камнях, белая шерсть, покрытая бурыми пятнами, практически сливалась с таким же белым снегом, да и темнота не способствовала более внимательному осмотру. Сделав совсем маленький шаг к лежащему на камнях наследнику Бер, Тифар смотрел на Волка, который, к его удивлению, не двигался, хотя рычать не перестал.

   Подняв лицо к темному, затянутому тяжелыми облаками небу, Тифар тяжело вздохнул. После некоторых раздумий он пришел к выводу, что будет проще протащить израненного принца через расщелину, вместо того, чтобы поднимать его наверх. В конце концов, бывший советник затруднялся сказать, насколько серьезными были полученные при падении травмы, но если учесть немалую высоту, с которой принц совершил свой увлекательный и, наверняка, незабываемый, полет, можно смело предположить, что переломы, по меньшей мере, серьезные.

   Кроме того, не стоит забывать и о том, что принца неплохо покидало ко камням во время падения и, судя по обломкам телеги и металлическим брусьям, валявшимся тут и там, скорее всего еще и приложило этой самой телегой. Кроме того холод, пронизывающий до самых костей мешает скорейшей регенерации.

   Не будь расщелина настолько глубокой, Тифар, возможно, не стал бы входить в боевую форму, а предпочел бы спуститься так. Но, к сожалению, дорога, по которой ехал караван, мало того, что находилась на высоте, как минимум в десять лааров, так еще и гора нависала над ущельем почти вертикально. Мало кто рискнул бы карабкаться вниз, то и дело ожидая, пока на голову обрушиться лавина или пальцы, сведенные холодом разожмутся в самый неподходящий момент.

   Сделав глубокий вдох, Тифар начал выходить из боевой формы. Несколько минут растянулись в бесконечность, наполненной болью, к которой Тифар вряд ли когда-нибудь сумеет привыкнуть. Упав на колени и глядя в голубые глаза волка, бывший советник улыбнулся и закрыл дрожащей рукой глаза. Маска, скрывающая лицо ото лба и до самого подбородка, казалась сплошным куском льда - такая же гладкая и такая же холодная. Крепко сцепив зубы, чтобы не застонать, Тифар упал навзничь - тело, сведенное судорогой, отказывалось подчиняться разуму, пальцы судорожно скребли покрывшийся ледяной коркой снег, дыхание со свистом вырывалось из груди.

   Плата... Такова плата за возможность жить дальше. За возможность когда-нибудь искупить свой грех.

   Самыми неприятными в процессе вхождения и, соответственно выхождения, из боевой формы, Тифар считал первые несколько мгновений после того, как превращение почти закончилось. Боль, до этого буквально переполнявшая каждую клеточку тела, внезапно отступала, словно и не было ее никогда. Облегчение наваливалось, словно огромное, мягкое и, почти невесомое, одеяло, рождая в душе непреодолимое желание смеяться в голос. Но длилось это всего миг - до того момента, когда отступившая боль, словно огромная волна, наваливалась с новой силой, пусть даже и длилось это недолго - два удара сердца. Но именно это мгновение могло свести с ума - слишком велик был контраст между облегчением и вновь навалившимся страданием. Таково было наказание Найрана за предательство. Род де Майен никогда не отличался особым состраданием к собственным врагам. И как Лазар такой получился? Не было бы у него рожек, что явственно говорило о том, что он - наследник Райдана, Тифар первым бы усомнился в принадлежности друга к роду Короля-Демона.

   Полежав на снегу еще какое-то время и прислушиваясь к утробному рычанию Волка, Тифар в конце концов поднялся, при чем довольно бодро, особенно если учесть то, что за последний час ему пришлось пережить мучения, каких не видели, наверное, и в мире Темных. Проведя рукой по коротким волосам, бывший советник, теперь уже более внимательно рассмотрел боевого зверя принца Бер, да и глаза привыкли к окружающей тьме, хотя в боевой форме он все же видел лучше. Так или иначе, Волк, судя по довольно-таки печальному взгляду и бессильному рычанию, пошевелиться не мог - его почти полностью погребло под обломками злосчастной телеги и груза, который на ней перевозили. Наследнику повезло еще меньше - его не только обломками присыпало, но и камнями. При чем - по самый подбородок. Вероятно именно поэтому несчастный до сих пор находился без сознания, хотя времени с момента его падения прошло достаточно, глаза, во всяком случае, он уже должен был открыть.