На то и волки – 2 - Александр Бушков

У него на миг печально захолонуло сердце, он долго смотрел не открываясь.

Пошевелившись, Оксана столь же дремотным тоном поинтересовалась:

– У меня что, ус отклеился?

Данил присел на корточки у постели:

– Просто интересно стало вдруг, какая ты, когда домашняя. Старательно пытаюсь представить и никак не могу.

– В ха-алатике, – зевнула она. – В чистеньком и, боже упаси, не драном. С заплетенной косой. А еще я люблю, когда телевизор смотрю в кресле, ноги на стол вольготно помещать, только моего борца с тиранией это и через раз не возбуждает… Нет, дай я подремлю…

– Я пойду пройдусь, – сказал Данил. – По дорожкам погуляю…

– Ты только не вздумай какие-нибудь роковые тайны распутывать, как некоторые…

– Какие там тайны, – махнул он рукой. – Скажу тебе по секрету, никаких тайн и не осталось вовсе…

Вышел и спустился на первый этаж небольшого особнячка, где они были единственными обитателями, – успел «Интеркрайт» в свое время купить, когда труженики пера, здешние писатели, увлекшись перестройкой, гласностью, независимостью и прочими увлекательными глупостями, как-то незаметно упустили из рук свой Дом, бывшее кровное достояние, перешедшее к людям коммерческим. Даже у Батьки руки пока что не дошли устроить тут отдельно взятую национализацию.

Вошел в каминную, довольно обширную, с окруженным креслами полированным столом посередине, цветным телевизором и мангалом для шашлыков, при нужде легко размещавшимся в камине. Не зажигая света – за окном еще не стемнело снял телефонную трубку.

Телефон молчал. Хотя всего три часа назад трубка исправно гудела, стоило ее снять. Поджав губы, Данил вышел в холл, тихонечко приоткрыл дверь большой комнаты.

Трубка и там не подавала признаков жизни. Со светом все в порядке, зажигается и гаснет исправно, а вот телефон…

Он вернулся в каминную. Еще не поддаваясь тревоге, даже легонькой, скорее по привычке, прикинул наиболее уязвимые точки особнячка – для тихого проникновения. Никто не рискнет поднимать шум в двух шагах от главного здания, если и случится проникновение, оно будет именно тихим…

Дверь на балкончик, вернее на террасу, откуда короткая бетонная лесенка ведет прямо в лес. Все окна без решеток, но их вряд ли рискнут выбивать, зато терраса не видна ни из большого дома, ни с дорожек, через нее и взвод сможет проникнуть…

Никаких замков, конечно. Он и так помнил, что замков тут нет. Кто бы ими озабочивался в благостные советские времена? И на входной-то двери замочек паршивенький, чуть ли не расческой можно одолеть…

Черт, ведь ничего нельзя сделать… Разве что стол придвинуть, но это ж сколько шуму… Сто раз собирались оснастить домик настоящими, надежными замками, да все руки не доходили, как и бывает со второстепенными мелочами даже у людей, способных предусмотреть любую мелочь…

Потоптавшись, Данил вышел под чистое вечернее небо, уже не голубое, но еще не черное, без единой звездочки. Спустился с низкого крылечка, постоял, полной грудью вдыхая прохладный воздух. Главное здание самую чуточку напоминало старинный замок – низкое, двухэтажное, светло-серое с бледно-желтыми пятнами изящных очертаний. Справа от входа – стилизованная башенка, высокая и узкая, не служившая абсолютно никаким утилитарным целям, хотя внутри зачем-то сделана лестница. Тут же вытянулись в шеренгу три двухэтажных особнячка такого же колера – у одного, среднего, Данил как раз и стоял.

Тишина. В главном здании светится едва четвертая часть окон, и никакого пьяного гама, никакой вульгарной суеты. Народ здесь обитал солидный, оттягивались, конечно, по полной, но все же довольно цивилизованно.

Посмотрел на стоянку, где рядом с вишневой «Окой» Оксаны примостилась «Газель» с брезентовым верхом, направился ко входу в главный корпус. Как раз в этот момент кто-то нажал там кнопку – по территории вспыхнули уличные фонари.

Вошел в обширный вестибюль, где за стойкой справа скучал вежливый старичок с орденскими планками, занимавший эту синекуру еще до первого появления здесь Данила и оттого прекрасно его помнивший.

Следом, прямо-таки наступая на пятки, вошел незнакомый человек в неплохом костюме, хотя и без галстука, направился к длинному дивану напротив двери.

Проходя, он бросил на Данила один-единственный быстрый взгляд, но этого хватило для мгновенных выводов: из породы хвостов. Многое можно скрыть, а вот взгляд не всегда и утаишь, оно ж въедается… Ага, сказал себе Данил без особого волнения.

– Что у вас с телефонами, Сергеич? – спросил он старикана. – У меня в коттедже не работает почему-то…

– А они везде не работают, – сокрушенно пожал плечами старик. – Опять что-то на линии. И монтера не доищешься, пятница, ночь уже… Если вам обязательно поговорить надо, я сейчас повспоминаю, у кого из гостей карманные, может, кто и разодолжит…

– Да нет, не стоит беспокоиться, – сказал Данил равнодушно. – Я-то думал, это только у меня, а если везде…

Незнакомец на диване встрепенулся, торопливо сунул руку под модный пиджак – спешил что-то там нажать, чтобы заткнулся явственно прозвучавший в вестибюле тоненький электронный писк. Притворяясь, будто ничего и не заметил, Данил пересек вестибюль, вошел в коридор, торопливо свернул налево, по узкой лестнице взбежал на второй этаж. Сзади догоняли быстрые шаги. Снова налево, направо…

Дом был словно бы нарочно придуман для срубания хвостов. В планировке он был прост – квадрат в два этажа – но по всему периметру второго шли спуски на первый, ведущие в тупички, отведенные трем-четырем номерам, все спуски совершенно одинаковые, как горошинки из одного стручка, друг от друга отличавшиеся лишь красными номерами пожарных колодцев на «слепых» площадках лестниц. Человек непривычный, как он ни хваток и трезвехонек, мог в этом нехитром лабиринте проблуждать долго…

Данил почти бегом свернул за угол, на цыпочках спустился на первый этаж.

Прислушался. Далекие шаги, насколько можно разобрать, превратились в растерянное топтанье на одном месте: ну да, новичок здесь, запутался…

Оказавшись в тупичке, у двери каминной, Данил дернул шпингалеты единственного окна, расположенного довольно высоко, подпрыгнул, вылетел на широкий подоконник, спрыгнул наружу и метнулся за угол. Все это начинало всерьез не нравиться, нужно поторопиться… так!

Миновав первый коттедж, он отчетливо рассмотрел в сумерках, что оба задних колеса «Оки» осели, покрышки превратились в лепешки – их должны были то ли спустить, то ли проткнуть буквально минуты назад, пока Данил собирался выходить из особнячка. И удобнее всего это было сделать злыдню, затаившемуся под тентом этой самой «Газели», – вылез, быстренько сделал свое грязное дело, убрался или юркнул назад…

Руки так и чесались осмотреть кузов, но он превозмог себя, направился к крылечку…

Показалось на миг, что внезапно ослеп. Не сразу и сообразил, что произошло. С глазами все в порядке, а вот свет погас. Везде. Весь. Не горели уличные фонари, погас свет в главном здании, в коттеджах, в каменном низком здании бани только метрах в трехстах по левую руку сквозь редкий сосняк кое-где просвечивали фонари на автостраде, желтоватые кружочки, обведенные сиреневой каймой…

Совсем невесело становится. Темнота друг диверсанта и, соответственно, лютый враг обороняющегося…

Он запер дверь на два оборота, огляделся в поисках чего-то тяжелого, способного сойти за примитивную баррикаду. Черт, дверь же наружу открывается, не поможет… Все же, поднатужившись, поднял высокую деревянную вешалку и наискось примостил ее в дверном проеме, так, чтобы непременно рухнула на голову тому, кто попытается войти, – хоть на несколько секунд, да задержит…

Перепрыгивая через три ступеньки, бросился наверх.

– Ты что топочешь? – послышался сонный голос Оксаны.

Глаза уже привыкли к темноте – да и на улице сумерки еще не сменились настоящим ночным мраком, и Данил, схватив со спинки кресла аккуратно повешенный брючный костюм, бросил ей:

– Одевайся живо! Ну!

– А…

– К черту бельишко! – рявкнул он шепотом. – Времени нет! Похоже, за нашими скальпами… – и нагнулся, отыскивая в полумраке ее туфельки. На низком каблуке, к счастью, спортивного фасона, это чертовски хорошо…

– Быстрей, мать твою! – прикрикнул он. – Сейчас, чую, начнется…

– Машина… – заикнулась было она, ныряя в брюки и хрустя «молнией».

– Накрылась машина, – кратко проинформировал Данил. – Все? Ходу! Да потише!

Спустились на первый этаж. Прислушавшись, Данил толкнул подругу к стене и прижал ей рот ладонью.

Входную дверь определенно пробовали – она тонула в темноте, но явственно доносилось тихое ворочанье ручки. Кто-то стоял там, снаружи, пошевеливая ручкой, легонько подергивая дверь. Сейчас сообразят, что заперто, если у них есть отмычки, замок будет сопротивляться не дольше, чем портовая шлюха перед денежным боцманом…