Китайская цивилизация - Марсель Гране

Когда, наконец, все воины, выслушавшие обращение вождя и связанные клятвой, готовы встретить свою ужасающую участь, самые смелые спорят, кому достанется первая слава. Они отправляются бросить вызов противнику, в котором видят преступника, врага, поражение которого позволит избежать многих бед. Сражение служит испытанием судьбы. Серьезным предзнаменованием являются первые схватки. Для начала нужно определиться. Ведь с начала боя судьбы окажутся предрешены. С первых мгновений оказывается известна ставка сражения, и будет ли оно только вежливым турниром для выяснения престижа каждого или смертоносным божьим судом, который завершится либо полным триумфом, либо безоговорочным разгромом.

Если в противнике видят не просто соперника, а настоящего врага, если хотят объявить его вне китайского закона и наказать словно варвара, если намерение – уничтожить изжившую себя и вредоносную династию, пришедший в упадок или одичавший удел, то для того, чтобы завязать бой, посылают посвятивших себя смерти храбрецов. Эта роль отводится амнистированным, которых в теории возглавляет военный министр. При соприкосновении с противником они обязаны перерезать себе горло, испуская ужасающие вопли. Из этого коллективного самоубийства исходит яростная душа. Словно злая судьба, соединяется она с противником. Дуэль будет страшной, хотя и без смертельного исхода, если с вызовом к противнику будет послана колесница и «ее копейщик сумеет проникнуть за вражеские укрепления, убить человека, отрезать ему левое ухо и вернуться назад». [Перед началом жертвоприношения для привлечения внимания божеств и освящения жертвы ножом с бубенцами надрезают ухо и получают первую кровь.] С самого начала враг обозначен как искупительная жертва сражения. Однако совсем не неотвратимо, что им пожертвуют всем целиком. Боги допускают возможность его подмены. Победитель может согласиться на выкуп побежденного. Кроме того, существуют более гуманные способы приглашения на бой. В них обнаруживается не жажда завоевания или хотя бы подчинения, но всего лишь тревога о престиже и стремление к славе. Пусть противники сблизились, разбив лагеря рядом, и пусть один из них пришел разбить свой лагерь перед городом соперника, в сущности обе армии расположены каждая в своем городе, укрепления которого столь же священны, как и стены родного города. Для того чтобы нанести противнику первую, самую чувствительную и решающую рану, достаточно, чтобы колесница с опущенным знаменем на полной скорости примчалась «прикоснуться к вражеским укреплениям». Или же еще один способ – сжечь деревья в священных рощах, окружающих город противника. Менее важен, но в своей наглости столь же действен будет жест воина, который своим хлыстом пересчитает образующие ворота доски. Как только враг увидит, что его не боятся, а его стены покрыты презрением, с ним покончено: противник смирится с судьбой без боя.

Начавшись с дерзких вызовов, в которых с более или менее грубой решимостью утверждается сила характера, сражение, осада или бой в открытом поле всегда являются столкновением душевных сил. В то время как знать на колесницах сталкивает флажок против флажка, честь против чести, в этой схватке судеб никакого веса не имеют робкие души черни, прислужников.

Вассалы двух армий знакомы друг с другом. Почти каждый из них бывал с поручением в стране противника. Их принимали там как гостей. Узнавая флажки соперников, они высокомерно обмениваются вежливыми знаками внимания. За неимением еды «для людей его свиты» они посылают сопернику кувшин с вином с просьбой выпить для поддержания сил. Пока припоминаются жесты вежливости в мирные времена, это вино церемонно вкушается. Соперники приветствуют друг друга – не коленопреклоненно, потому что они с оружием, но тройным поклоном. Увидев крупного вражеского вождя, спускаются с колесницы и снимают шлемы. Воины не осмеливаются напасть на князя, потому что «тот, кто его коснется, заслужит наказания». Они решаются на схватку лишь между равными.

Бой должен вестись учтиво. Экипаж, уже готовый схватить колесницу противника, даст ей уйти, если один из воинов противника обладает настолько хорошими манерами, что сразу же внесет почетный выкуп. Лучник из Чу, оказавшись в трудном положении, видит, что его колесницу остановил холоп. В этого холопа он и выпускает последнюю стрелу. Его копейщик спускается с колесницы, берет тело убитого солдата и подносит его воинам из Цзинь: «Сезон охоты еще не наступил, поэтому время подношения в дар диких животных еще не подошло. Пока же позвольте мне преподнести вам это тело для людей вашей свиты». Враг, прекращая нападение, восклицает: «Вот слева ценный лучник, а справа красноречивый копейщик. Это истинно благородные люди!»

Дарами оружия обмениваются так же, как и подношениями пищи или вина. С помощью таких подарков престиж приобретается заметно быстрее, чем с помощью упорства или военных знаний. Те из воинов, кто на предварительных соревнованиях пробивали стрелой по семь кирас сразу и этим похвалялись, слышали, как их начальник говорил: «Вы навлечете на свою страну огромный позор! Завтра утром, пуская стрелы, вы падете жертвами вашего искусства!» Даже когда победа подтверждает святость предприятия и воины имеют дело только с беглецами, то есть с преступниками, знатный воин не может позволить себе убить более трех человек. К тому же, выпуская стрелы, он закрывает глаза: они настигнут врага, если этого пожелает судьба.

В разгар боя осторожность отступает перед вежливостью. Две колесницы несутся друг другу навстречу. Одна сворачивает. Вражеский колесничий сразу же выкрикивает имя колесничего, который вроде бы уклоняется от боя. Услышав вызов, тот возвращается, пытаясь пустить стрелу. Но противник уже выпустил стрелу, и он видит, что ему остается лишь уповать на добродетель предков, чтобы отвратить от него беду. Но когда второй хочет выстрелить вновь, он восклицает: «Если вы не дадите мне обменяться (моими стрелами с вашими), это будет некрасиво!» И противник, которому напомнили законы чести, снимает свою стрелу с тетивы и, замерев, ожидает смертельный удар.

Пощадить врага – величественно. Прекрасно подвергать себя безрассудно опасности. Высший подвиг – отдать себя за вождя. Преданный вассал постарается подменить вождя, если колесница последнего застряла в грязи или окружена со всех сторон. Он займет его место в колеснице, отмеченной, как и прежде, командным знаменем. Знатный воин не опустит своего знамени даже для того, чтобы спастись от погони. Пока оно развевается, надо двигаться шагом или быть впереди, вплоть до вражеских укреплений. С развернутым знаменем не бегут – это высший позор! Ведь и в бой идут, чтобы почтить свой герб. Самое худшее из несчастий – это риск получить от противника высокомерную пощаду или стать предметом насмешек врага, который может выкрикнуть ваше имя. Требуется немало ловкости, но и сердца, чтобы это отвратить. В сражении между Цзинь и Чу в 596 г. колесница Цзинь, завязнув в грязи, больше не могла двигаться. Положение сложилось отчаянное. Противник развлекается, давая советы. «Воин Цзинь подсказывает убрать поперечную слегу (к которой прикреплено оружие). Как только ее сняли, колесница смогла продвинуться вперед, но совсем мало. Тогда воин Чу советует колесничему снять знамя и затем опустить его на ярмо. С убранным знаменем колесница смогла, наконец, выбраться из ямы. Колесничий поворачивает назад голову и говорит для того, чтобы отплатить за позорящие советы и оскорбительную милость, которые только что получил: «Нас, в отличие от воинов вашей великой страны, не готовят в искусстве бегства».

Поддразнивать противника – вот в чем заключается большая игра боя. Посмеиваются и над своими товарищами, при этом им помогая: «Чжао Чжань отдал двух своих лучших лошадей старшему брату и дяде, чтобы помочь им спастись. Сам же он возвращался на своих остальных лошадях. Он натолкнулся на врага и не смог уйти. Покинув колесницу, он пошел через лес. (Другой воин той же армии) Фэн на колеснице вместе с двумя сыновьями проехал рядом с ним. Он запретил своим сыновьям поворачивать голову назад (потому что увидеть спасающегося Чжао Чжаня было бы для него унижением). Однако те обернулись назад и сказали (назвав беглеца по имени): «Старик Чжао там, позади!» Охваченный гневом, Чжао приказал им сойти с колесницы (их отца) и, показав на дерево, сказал: «Ваши распростертые трупы останутся здесь!» Они должны были сойти, и их отец тотчас же предложил Чжао веревку (чтобы помочь подняться на собственную колесницу и спасти его). На следующий день трупы его сыновей обозначали указанное место. Захваченные врагом, они были убиты и привязаны к дереву».

Бой – это мешанина подвигов, проявлений великодушия, почтения и оскорблений, преданности, ругани, благословения и злых чар. В значительно меньшей мере, чем вооруженная схватка, это противоборство нравственных ценностей, соизмерение чести и достоинства. Там стремятся самоопределиться, принижая противника, но не только и не столько его, сколько тех, кто одного с вами ранга. Сражение – это великий момент, когда воины доказывают всем и каждому собственное благородство и знатность, а заодно и благородство своего князя, своего дела, своей страны. Часто агрессивное и всегда отмеченное желанием первенствовать чувство солидарности, вдохновляющее команду колесницы, проявляется как в испытаниях сражения, так и в испытаниях, которые готовят к битве. Вассал утрачивает свой ранг, если в мирном состязании борьбы его побеждает соратник. Военный министр, позволивший в шутку провести себя словно пленника с веревкой на шее, оказывается больше недостойным своих обязанностей. Больше не будет копейщиком тот, кто, не решаясь убить связанного пленника, роняет копье. Его место на правой стороне колесницы займет верный человек, который не даст себя испугать испускаемым жертвой воплем и хладнокровно отсечет ей левое ухо. Он решительно не боится навлечь на себя месть вражеской души: он связал себя на жизнь и смерть со своими товарищами по команде.