За что Сталин выселял народы? - Игорь Пыхалов

«Здравствуйте. Желаю Вам дорогой Дроздов, я писал телеграммы в Москву. Прошу передать их по адресам и через Яндарова прислать мне расписки почтой с копией Вашей телеграммы. Дорогой Дроздов, я прошу Вас сделать всё возможное и для того, чтобы добиться из Москвы прощения за мои грехи, ибо не так велики, как рисуются. Прошу прислать мне через Яндарова копировальной бумаги 10-20 штук, доклад Сталина от 7 ноября 1944 года, военно-политические журналы и брошюры не менее 10 штук, химических карандашей 10 штук.

Дорогой Дроздов, прошу сообщить мне о судьбе Хусейна и Османа, где они, осуждены ли они или нет.

Дорогой Дроздов, я нуждаюсь в лекарстве против туберкулезной бациллы, пришли наилучшее лекарство.

С приветом — писал Хасан Исраилов (Терлоев)».

Однако эта просьба осталась без ответа. 15 декабря 1944 года главарь чеченских бандитов был смертельно ранен в результате спецоперации. 29 декабря бывшие члены банды Хасана Исраилова выдали его труп НКВД. После опознания он был похоронен в Урус-Мартане.

Но может быть, обеспечив минимальные потери чеченцев и ингушей при выселении, власти специально морили их на новом месте? Действительно, смертность спецпереселенцев там оказалась весьма высокой. Хотя, конечно, погибла не половина и не треть высланных. К 1 января 1953 года на поселении находилось 316 717 чеченцев и 83 518 ингушей. Таким образом, общее количество выселенных сократилось примерно на 90 тысяч человек. Впрочем, не следует считать, будто все они умерли. Во-первых, часть депортированных была учтена дважды. Из-за этого их численность оказалась завышенной. К 1 октября 1948 года из числа выселенных с Северного Кавказа 32 981 человек был исключён из списков как дважды учитывавшийся в момент первоначального вселения, а ещё 7018 человек были освобождены.

Чем же была вызвана высокая смертность? Сознательного уничтожения чеченцев и ингушей не было. Дело в том, что сразу после войны СССР поразил жестокий голод. В этих условиях государство должно было в первую очередь заботиться о лояльных гражданах, а чеченцы таковыми отнюдь не являлись:

«Я бы сказал, что изо всех спецпереселенцев единственные чечены проявили себя зэками по духу. После того как их однажды предательски сдёрнули с места, они уже больше ни во что не верили. Они построили себе сакли — низкие, тёмные, жалкие, такие, что хоть пинком ноги их, кажется, разваливай. И такое же было всё их ссыльное хозяйство — на один этот день, этот месяц, этот год, безо всякого скопа, запаса, дальнего умысла. Они ели, пили, молодые ещё и одевались. Проходили годы — и так же ничего у них не было, как и в начале. Никакие чечены нигде не пытались угодить или понравиться начальству — но всегда горды перед ним и даже открыто враждебны. Презирая законы всеобуча и те школьные государственные науки, они не пускали в школу своих девочек, чтобы не испортить там, да и мальчиков не всех. Женщин своих они не посылали в колхоз. И сами на колхозных полях не горбили. Больше всего они старались устроиться шофёрами: ухаживать за мотором — не унизительно, в постоянном движении автомобиля они находили насыщение своей джигитской страсти, в шофёрских возможностях — своей страсти воровской. Впрочем, эту последнюю страсть они удовлетворяли и непосредственно. Они принесли в мирный честный дремавший Казахстан понятие: „украли“, „обчистили“. Они могли угнать скот, обворовать дом, а иногда и просто отнять силою. Местных жителей и тех ссыльных, что так легко подчинились начальству, они расценивали почти как ту же породу. Они уважали только бунтарей».

Вполне естественно, что традиционное отсутствие трудолюбия и привычка добывать пропитание разбоем и грабежом, так восхищающие Солженицына, отнюдь не способствовали выживанию вольнолюбивых джигитов.

Тем не менее, постепенно переселенцы обжились на новом месте, и перепись 1959 года даёт уже большую цифру чеченцев и ингушей, чем было на момент выселения: 418,8 тыс. чеченцев, 106 тыс. ингушей.

КАК «ПОРАБОЩАЛИ» ПРИБАЛТИКУ

Среди обильных потоков лжи и клеветы, вылитых на историю нашей страны с начала «перестройки», не последнее место занимают истерические завывания доморощенных российских либералов о «позорном пакте Молотова-Риббентропа», в результате которого тоталитарный сталинский режим якобы «поработил» маленькие, но свободолюбивые народы Литвы, Латвии и Эстонии. Сегодня в прибалтийских государствах судят бывших офицеров НКВД и советских партизан, в открытую проводятся сборища ветеранов легионов СС, а местные политики выдвигают претензии к России о возмещении убытков за «оккупацию». И что же делать нам? Если не знать исторической правды, то остаётся лишь утирать плевки, каяться и посыпать головы пеплом.

Глава 1. ОТ КРЕСТОНОСЦЕВ К ГИТЛЕРУ

Нет больше России! Она распалась, и исчез идол в лице императора и религии, который связывал разные нации православной веры. Если только нам удастся добиться независимости буферных государств, граничащих с Германией на востоке, т.е. Финляндии, Польши, Эстонии, Украины и т.д., и сколько бы их ни удалось сфабриковать, то, по мне, остальное может убираться к чёрту и вариться в собственном соку.

Рассуждающие о постигшем в 1940 году несчастных прибалтов тоталитарном порабощении обычно подразумевают, что накануне прихода советских войск эти страны представляли собой белые и пушистые демократии. Однако при ближайшем рассмотрении картина оказывается прямо противоположной. Так, в Литве правил пришедший к власти в результате государственного переворота 17 декабря 1926 года профашистский режим партии «Таутининкай саюнга» (Союз националистов) во главе с Антанасом Сметоной. 12 апреля 1927 года Сметона объявил себя «вождём нации» и окончательно распустил парламент. Вплоть до 1 ноября 1938 года в стране действовало военное положение (отменённое по требованию гитлеровской Германии в связи с событиями в Клайпеде).

В Эстонии диктатура была установлена лидером Аграрной партии Константином Пятсом, совершившим переворот 12 марта 1934 года при поддержке главнокомандующего вооружёнными силами генерала Йохана Лайдонера. Парламент был распущен, в марте 1935 года в стране были запрещены все политические партии, а 28 июля 1937 года принята конституция, согласно которой в Эстонии устанавливался режим, опиравшийся на единственную разрешённую общественно-политическую организацию «Изамаалийт» («Отечественный союз») и военизированную организацию самообороны — «Кайтселийт» («Союз защиты»).

Последним к весёлой компании прибалтийских диктаторов присоединился возглавлявший латвийский «Крестьянский союз» Карл Ульманис, захвативший власть в ночь на 16 мая 1934 года при помощи отрядов «айзсаргов» и отдельных воинских частей, объявив военное положение, разогнав сейм и арестовав свыше 2000 человек.

Как и сегодня, власти новоявленных «независимых государств» всячески притесняли русское население. Вот что говорится по этому поводу в датированном февралём 1939 года обращении председателей правлений Союза русских просветительных и благотворительных обществ в Эстонии и Русского национального союза к президенту Эстонской республики Пятсу: 

«Тяжёлое экономическое положение осложняется национальной политикой, которая положена в основу политического курса последних лет. Сущность этой политики — насильственная эстонизация русского меньшинства и в особенности русских окраин.

Наиболее яркое выражение эстонизация нашла в школе. Русская школа разрушается. Это разрушение идёт разными путями. Назовём главные из них. Заведующими в русские школы назначают эстонцев. Число таких назначений можно проследить по табличке, составленной в процентах ко всему числу заведующих русскими школами:

1935 г. / 1939 г.

Печёрский край 13,5 / 30,0

Причудье 9,0 / 36,0

Принаровье 4,3 / 17,4

Почти треть русских школ Печёрского уезда, больше трети школ Причудья и 17% школ Принаровья имеют заведующими эстонцев. Они часто плохо владеют русским языком. Назначенных заведующих население рассматривает как чужаков, как эстонизаторов, и местами окрестило их „шпионами“. Нетрудно понять, что при таком положении нормальных отношений между населением и заведующими школой быть не может. Эти отношения осложняются ещё и тем, что заведующие по собственному рвению или по приказу школьного инспектора часто ведут протоколы заседаний попечительских советов на эстонском языке. Правильное течение школьной жизни требует самого тесного общения между руководителем школы и населением, тогда как в настоящее время — это враждующие лагери.