Изумрудная долина - Александр Анфилатов

Зная невероятную точность лучников–энолов, он склонил голову ниже, к шее коня, стараясь спрятать прорезь шлема и подставить наиболее прочный гребень. Оттого он терял поле зрения, но берег глаза.

Расстояние в семьдесят шагов проскочили быстро, несмотря на тяжелую броню, покрывавшую всадников. Груди коней и бока были покрыты торчащими древками стрел, как еж иголками, когда энолы поняли, что не смогут остановить скачущую на них колонну. Они поздно поняли неубиваемость всадников и не успели перенести огонь на бегущих в хвосте пехотинцев. На последних десятках метров они дико заверещали и бросились врассыпную, оставляя без движения установленные на пути колонны щиты.

Ярослав ударил копьем ростовой щит на своем пути, давая Казбеку дорогу. Легкое сооружение от тяжкого удара хрустнуло, переломилось, отлетая в сторону и унося с собой вонзившееся в землю оружие. Он вовремя выпустил древко, чтобы не быть выбитым из седла. Оружие было жаль, но конь резво, без остановки и препятствий преодолел заграждение. Энолы мчались по направлению к ближайшим домам беспорядочной, разрозненной толпой, налегая изо всех сил. Вероятно, к такому стилю атаки они оказались не готовы и на первый взгляд были напуганы. Ни у кого из них не было времени остановиться для выстрелов, но никто не бросил оружие.

Забег на скорость между лошадью и энолом мог закончиться для последнего известным плачевным результатом, если бы не одно обстоятельство: всадники были перегружены сверх всякой меры, проскакав сотню метров, животные стали сдавать, что позволило некоторым из врагов добежать до спасительных руин, но не всем повезло.

Молодого энола, легкой трусцой бежавшего в последних рядах воинов, Ярослав заметил еще в первый момент начала преследования, он как бы нехотя передвигал ноги, всем видом показывая, что отступает неохотно, под принуждением. Он вырвал из ножен меч и дал последние шпоры. Конь, как это водится, дернулся от боли, из последних сил ускоряясь и ломая строй колонны. Казбек был сильный и выносливый, припадая на задние ноги, он с неимоверным усилием воли в три прыжка преодолел остаток расстояния до бегущих, вырываясь из строя далеко вперед. Не каждому из коней Ярослава был под силу такой рывок на последнем дыхании.

Ярослав врезался в толпу бегущих с высоко воздетым мечом и мог без особого труда положить несколько из них, но в последний момент перед его глазами мелькнула исполненная ужаса физиономия того самого неторопливого, самодовольного молодого энола, в сердце что‑то екнуло, мелькнула мысль: «Если он сейчас убьет десяток беззащитных беглецов, что о нем подумает Миэле, ведь это ее братья! Возможно, она сильно расстроится или даже будет плакать» Он развернул меч плашмя. Удар пришелся по загривку, энола сбило с ног, и он исчез из поля зрения ограниченного прорезью шлема. Затем Ярослав осадил Казбека, конь обрадовано вклинился на прежнее место в строю.

Когда достигли строений, остановились. Бегущие позади пехотинцы быстро нагнали всадников и рассыпались, занимая руины. Энолами поблизости не пахло, те благоразумно драпанули дальше. Во время короткой передышки вытаскивали стрелы из попон и собирали людей. Из крепости прибежал отряд лучников и, получив подмогу, начали двигаться дальше.

Улица шириной в двадцать метров была полностью перекрыта всадниками, за ними пехота со щитами. Все медленно продвигались вперед, к центру города. Здесь за несколько последних месяцев истребили практически все деревья, и препятствий на пути не было, внутри руин еще оставались островки зелени, но и та активно вырубалась на дрова. Вплоть до самой площади люди шли спокойно, прикрыв себя широкими щитами, не встречая врага. По закоулкам соседних кварталов сновали лучники и другие вспомогательные подразделения в поиске спрятавшихся беглецов, но не находили.

Их остановили, когда до открытого пространства оставалось полсотни метров. Из‑за стен соседних домов по пути следования полетели стрелы, высунулись головы врагов. Пехотинцы дико взревели. Первыми стрелами были поражены несколько человек. В ответ открыли огонь лучники, осыпав стены домов. Всадники оказались промеж двух огней, дико заржала раненная лошадь, вставая на дыбы и сбрасывая седока. Длинная стрела вошла в круп сверху, пробив попону в слабом месте.

Ярослав, видя замешательство людей (под таким плотным обстрелом нестойкие могут и побежать), дал шпоры Казбеку с намерением быстро проскочить опасное пространство. За ним последовало несколько всадников, и через минуту они спрыгнули перед дверями дома, в котором засели энолы. Стены его были высоки, потому пришлось действовать пешим порядком. С обнаженными мечами они ворвались во двор, со стены которого только что метали стрелы энолы, но никого уже не было. Взмахом руки Ярослав указал парням из отряда мечников направление вдоль внешней стены руин, где шла анфилада полуразрушенных комнат без единого следа крыш или сводов, а сам бросился вглубь постройки, вероятнее всего, на задний двор бывшего дома.

Проскочив прихожую и черный ход, увидел энолов, покидающих двор через задние ворота. Расстояние до врагов оставалось незначительным, и Ярослав быстро нагнал улепетывающую группу из четырех воинов. Еще несколько рывков, и он покрошит их в мелкую стружку. Неожиданно последний из врагов оборачивается и натягивает лук, пока его товарищи скрываются за воротами. Ярослав успел только наклонить голову вперед, как стрела, будто кувалда, ударила в гребень шлема, сделав рикошет в сторону. Если бы не инстинкт, он лежал бы сейчас и корчился со стрелой в глазу. Такой расклад очень обидел! Двумя рывками он достиг врага, не давая выстрелить вновь.

Понимая, что ни сбежать, ни пустить стрелу не успеет, энол вытащил из ножен легкую, слегка кривую, изящную саблю и с ревом бросился в рукопашную, но силы были явно неравны. Их схватку можно сравнить, как бой между закованным в круповскую сталь неповоротливым броненосцем и легкой изворотливой парусной шхуной, которая не может ни сбежать от своего врага, ни победить, но шхуна о том еще не знает!

Ярослав, взяв меч–бастард обеими руками, как палку, отбил ловкий выпад энола своим лезвием. Клинок противника пропорл актеон на плече и со звоном и режущим свистом скользнулострием по плоскости меча и сочленениями миланской рукавицы. Не сдерживая себя, со всего маху, ответным движением Ярослав ударил врага эфесом в челюсть. Кости хрустнули, брызнула кровь, заливая лицо, одежду и оружие. Энол со стоном упал наземь, выронив меч.

Ярослав хотел прикончить врага и уже занес клинок для удара, но в последний момент остановился, злость перегорела, а неудачливый противник получил такой урок, что запомнит на всю оставшуюся жизнь. К тому же он, лежа на земле, вытянул руку в умоляющем жесте, а разбитые губы, коверкая звуки по причине сломанной челюсти, с трудом проговорили: «Не убивай!». И Ярослав не смог совершить действие, граничащее в его понимании с преступлением, схватил энола за шиворот и протащил несколько шагов к воротам по земле. Там поставил на ноги и пинком послал на улицу. Раненый упал, но сразу поднялся и, сгорбив спину, неуверенной и неуклюжей походкой побежал по переулку в направлении невырубленных зарослей.