Одна на Троих - Уля Ласка

на самом деле задумался о своей собственной семье с умной, стильной, покладистой девушкой, которой, возможно, удалось бы создать то, чего у меня никогда не было.

Ей удалось, настолько реалистично и умело, что мы заговорили о свадьбе.

Но тот же кризис с "Мусоркой" внезапно обнажил такие черты характера моей невесты, о которых я даже не подозревал, а копнув глубже, просто охренел от её двойной жизни и уготованной мне роли денежного мешка.

Когда я попросил её убраться из моего дома, мне было заявлено, что это глупо, и все живут именно по такой схеме. И если я откажусь от неё, то буду полным идиотом.

Идиотом я оказался тогда, когда не ответил на весь тот бред и враньё, которым она залила всё информационное пространство.

Оправдание?

Мы работали по двадцать–четыре часа в сутки, чтобы провести реорганизацию бизнеса поделенного уже на трёх акционеров. У меня тупо не было времени, отвлекаться на больную фантазию озлобленной бывшей.

Желание же строить более серьезные, надёжные отношения было отбито напрочь ине появлялось до сих пор.

А сейчас?. .

А сейчас я сижу на улице, потому что у меня всё ещё нет ответа на вопросы "зачем?" и "что дальше?".

Спустя ещё полчаса, я возвращаюсь в дом уже полностью протрезвевшим.

Только пара слов с пожеланием спокойной ночи – дубль два.

Дверь не заперта. Маша, свернувшись калачиком на кровати и обняв за загривок Шо, похоже, видит уже десятый сон.

Достаточно одного взгляда, чтобы моя умница поняла, что всё, пора.

Она мягко выныривает из–под Машиной руки, а я заменяю освободившееся пространство одеялом.

Ещё минуту не могу оторваться от разглядывания её лица, и когда желание дотронуться до губ Маши ещё раз становится просто невыносимым, из последних сил заставляю себя убраться из комнаты.

Ещё полночи провожу, пытаясь ответить себе на всё тот же вопрос "зачем?" и уже под утро прихожу к выводу, что для того, чтобы дать верный ответ, она нужна мне рядом, прямо в моих руках.

Встаю, десять минут на приведение себя в порядок. Дверь гостевой, шаг внутрь.

Идеально заправленная кровать.

Нарастающий гул ударов сердца в ушах.

Просто ушла. . . – пробивает меня заточенной, стальной мыслью. – Но она не могла выйти из дома! Значит. . .

Лестница. Холл. Гостиная. Кухня.

Маленький, стройный силуэт, пританцовывающий босыми ножками у стола с кофе–машиной.

Секунда, разворачиваю мой цветочек к себе.

Улыбка.

Кружка кофе в протянутой руке.

– С добрым утром, Никита Владимирович.

– Это для Воронова, – отставляю я в сторону кофе. – Ты – моё доброе утро! – принимаю окончательное решение я, вкладывая в поцелуй все чувства накопившиеся за ночь.

Мария

– Риша, – шепчу я в трубку, закрывшись в ванной.

Опускаюсь на пол, опираясь спиной на стенку, пытаясь унять дрожь, то и дело сотрясающую мое тело.

Это всё неправильно.

Весь этот вечер! Многое бы отдала, чтобы отмотать его назад и всё пошло совсем по–другому!

Но, что случилось, то случилось. И это значит, нужно восстановить дыхание и продумать наиболее подходящий вариант выхода из данной ситуации.

Касаюсь пальцами губ, в который раз вздрагивая от воспоминаний.

Остро, дико, с каким–то животным напором, но он контролировал каждое свое действие.

– Маш, ты уверена, что он был в адеквате? Потому что Лёша в разговоре с Ильёй сказал, что Соболев прилично выпил.

– Уверена, Риш. Он даже оставил мне выбор.

– Ну да, и тут же опять сделал его за тебя, – выдает она свои соображения по поводу того, что я ей рассказала чуть ранее.

– Слушай, сейчас, скорее всего, это прилетел твой Ворон, так что будь наготове. А насчёт Соболева. . . Он вполне мог поддаться моменту – адреналин, спасение прекрасной принцессы из лап злобного чудовища. Кстати, чудовище та ещё сволочь! Если бы не Илья, мы бы до сих пор сидели в кабинете Баринова, ожидая подкрепления.

Так вот, Маш, не дергайся. Трезво оцени обстановку и действуй по обстоятельствам. Я на связи. Здесь все норм, будем развлекать Воронёнка.

По обстоятельствам. . .

Закрываю лицо ладонями, словно это поможет улучшить мыслительный процесс. С другой стороны, что тут решать? С Ильёй я сглупила сама. Риша права, почему Соболев не мог сделать то же самое? Тогда действуем по схеме "а разве что–то было?"

И тут же очередная волна возбуждения проносится по телу, стоило только вспомнить, как это "не было".

– Тихо–тихо, – пытаюсь успокоить себя я.

Упираюсь ладонями в прохладный пол, выложенный плиткой, в надежде заземлиться.

Это так сильно отличалось от того, что было с Ильёй. Не лучше и не хуже. По–другому. Вчера – радость, восторг, лёгкость. А сегодня. . . Передергиваю плечами из–за нервного напряжения, продолжающего держать меня в своих тисках.

Это Соболев. А значит, ничего и никогда!

Да!

Приподнимаюсь, чтобы вернуться в спальню, но тут же оседаю обратно на пол, с испугом реагируя на какую–то отчаянную, тревожную тоску, льющуюся из самой глубины груди. .

Это. . . что?. . Мне жаль?. .

* * *

Открываю глаза. Утро. Шоколадки нет, зато я основательно укрыта одеялом.

Значит, он всё–таки вернулся. Интересно, когда? Потому что спустя два часа мучений, раздумий и сообщения от Риши, что меня решено было не забирать, раз уж так удачно получилось с местом ночёвки в отдельных апартаментах, отрубилась даже я. На вопрос, а как же она, мне хвастливо продемонстрировали высунутый язык.

А сейчас новый день и новый шанс сделать всё, как надо! У меня полно работы! На следующую неделю запланировано столько всего, что мой электронный ежедневник по размеру скоро потянет на небольшой роман, пока небольшой.

Умываюсь, привожу в порядок волосы. Да, мой наряд утром не очень уместен, но