Зима 1238 - Даниил Сергеевич Калинин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мне было видение его гибели, княже. Но, очевидно, в ту ночь видение совпало по времени с самим событием, а может, истина открылась мне и вовсе позднее убийства… Он дрался до конца. И пал как воин, пытаясь пробиться к Батыю и поразить его.
Почернело, помрачнело лицо Юрия Ингваревича, а в глазах его отразилась застарелая отцовская боль, что до конца дней будет жить в его сердце… Замер он ненадолго, а после произнес совершенно чужим, надтреснутым голосом:
– Что же, Егор… Я должен поблагодарить тебя за все.
Но я лишь отрицательно мотнул головой:
– Да не в благодарности дело, княже. Монголы вернутся. Батый вернется, и вернется в большой силе. Булгары разбили татар после Калки, и поганые собирались в поход на запад четырнадцать лет. Но после привели с собой несметное полчище… А мы ведь даже не разбили врага. Мы, в сущности, его лишь обманули! Ну и переиграли их хитрый план, хотя в моих видениях татары разгромили и рязанскую, и владимирскую рати в открытом поле, без особых усилий взяли все встреченные ими города, разорили все до единой веси по Прони и Оке… В других же видениях мне открылось, как поганые использовали мгновенно сгорающую китайскую огнесмесь при штурме Рязани, как с помощью ее они истребили спешенных гридей, защищающих пролом в стене! Именно поэтому я рискнул своей жизнью и жизнями ближников, чтобы уничтожить ее… Но монголы обязательно привезут новый запас огнесмесей и следить за ним будут не в пример тщательнее!
Потратив всего мгновение, чтобы перевести дух, я вновь заговорил:
– Новых видений у меня давно не было. Открылось лишь то, что Бату-хан желает вернуться. Как и его лучший воевода нойон Субэдэй, потерявший в сече под Переяславлем своего сына Кукуджу…
При последних словах князь не удержал мстительной улыбки, после чего спросил уже более-менее спокойно и деловито:
– Я много раз прислушивался к тебе, тысяцкий голова, и ни разу не пожалел о том, что тебя послушал. Послушаю и вновь! Так не томи же, открой: что ныне предлагаешь?
Сердце мое забилось в груди очень быстро – от волнения и даже страха за те слова, ради которых я и затеял текущий разговор. Наконец, решившись, я начал, пусть и немного издалека:
– Ни Рязань, ни Муром в одиночку не выстоят.
Юрий Ингваревич согласно кивнул, после чего вполне спокойно ответил:
– Что же, мы всегда сможем вновь позвать на помощь рать Юрия Всеволодовича.
Однако я вновь отрицательно покачал головой:
– Нет, княже, просто не успеем. Татары отступят в Булгар, там они перезимуют. А в следующий раз – может, и этим летом – они смогут ударить вновь. И со стороны Рязани, и со стороны Мурома, а может, и с обеих сторон… А сколько времени князь Владимира сможет держать свои дружины на юге? И что будет, если татарва пойдет от Нижнего Новгорода уже на его вотчину?
Князь с легким, пока еще только зарождающимся раздражением спросил:
– Что ты предлагаешь, Егор?
В этот раз я ответил, чуть задержав дыхание, словно нырнув в ледяную прорубь:
– Присягнуть великому князю Владимира.
Сзади справа раздался приглушенный возглас Коловрата, на который, впрочем, я не обратил уже никакого внимания:
– Присягнуть ему, признать его старшинство, назвать земли Рязани младшей вотчиной Юрия Всеволодовича. Собирать ежегодный оброк в его пользу – взамен за защиту. Пусть князь разместит и в Рязани, и в Муроме хотя бы небольшие дружины и обязуется прислать помощь, как только мы выведаем о выступлении поганых в поход. И наоборот, как только ему потребуется помощь, ты, княже, будешь обязан собрать дружину ему в помощь.
Юрий Ингваревич ошарашенно замер. Мне показалось, что он тут же разразится гневной отповедью! Однако, подавив в себе этот порыв, после недолгого молчания он с нехорошей усмешкой спросил:
– Так, значит, ты предлагаешь мне отказаться от княжества в обмен на горстку владимирских воев, что нам пришлют, да еще и обяжут кормить?!
Я поспешно возразил:
– Нет!!! Нет, княже. Я не закончил… Ни поодиночке, ни в союзе Владимир и Рязань с татарами не сладят. Только то, что расчет Субэдэя награбить необходимое количество продовольствия и корма для скотины на нашей земле не оправдался, вынудило поганых отступить. Ну и то, что мы их обманули о приближающейся помощи Чернигова и свежих ратях Владимира, а когда обман раскрылся, разжиться едой в Пронске ворогу уже не удалось, и возвращаться под стены Рязани они не стали именно из-за проблем со снабжением… Однако повторюсь: ни поодиночке, ни даже вместе лишь двум нашим княжествам не выстоять. Да всей разрозненной Руси не выстоять под напором поганых! А значит, ей пришла пора сплотиться. Сплотиться вокруг самого сильного из всех князей, возвысить его – возможно, как базилевса, на ромейский манер. И твой пример, княже, станет самым первым, самым показательным и важным! За тобой последуют Ярослав Всеволодович и наследник его княжич Александр. И тогда в царство Русское вольется уже и Новгород… А за ним и ослабевший Полоцк. И Смоленск, коему угрожают литовцы, и Чернигов, в котором сейчас нет даже собственного князя… А объединив силы, мы отобьемся уже не только от татар, но и от литовцев, и от угрожающих Новгороду псов-рыцарей, и от свеев… При этом ты, княже, не перестанешь править своей землей, и внук твой также станет князем рязанским. Но все существующие ныне княжества станут единым целым – как герцогства в королевстве франков, если угодно.
После крошечной паузы я добавил:
– Зато мы всегда сможем объединить рати под единым началом, и не будет так, как на Калке, когда из-за отсутствия единства татары разбили князей по очереди, поодиночке… Не будет также, чтобы кто-то из князей согласился оказать помощь, а кто-то в ней отказал, как отказал тебе в час опасности Михаил Черниговский… В сущности, княже, именно сейчас решается вопрос не власти, уважения и старшинства на Руси – сейчас решается вопрос нашего общего выживания.
Юрий Ингваревич всерьез задумался над моими последними словами, и я решил ковать железо, пока горячо:
– Есть и еще одна причина, по которой выбор Юрия Всеволодовича, как единого для
