Влипла! или Смотри, не влюбись (СИ) - Тата Кит

— Что ты там говорила? — слегка отстранился мужчина и подразнил меня улыбкой. — «Никогда не» что? Я не дослушал. Отвлекся.

— Никогда не… — безуспешно пыталась я запустить свой мозг. — Ай, пофиг! Просто не останавливайтесь.

Снова прильнула к его невероятным губам, и мы оба синхронно замерли, когда из детской кроватки раздался тихий плач.

— Кажется, придётся остановиться, — выдохнул Мирон Александрович и напоследок чмокнул меня в губы. — Только постарайся в этот раз не убегать. Всё-таки, я уже не в том возрасте.

— Можно подумать, что меня сейчас послушаются ноги.

Глава 43

Слюни. Очень много слюней. Похоже, под утро Мирон Александрович настолько устал меня целовать, что решил просто прижать к моей щеке открытый рот и ждать эффекта. Какая разница, каким образом оставить на мне мокрый след?

— Па…па… га… га, — тихий нежный голосок прорезался сквозь дымку сна. Стало понятно, что прямо сейчас я находилась под прицелом внимания совершенно другого мужчины, который, перестав жевать мою щеку, решил сесть мне на лицо.

— И чья это попка на Майкином лице? — улыбнулась я, не открывая глаз. Подняла руку и мягко приобняла тепленького ползуна, который двигался к другому лицу — папиному.

Под моей головой вместо подушки мужская рука, другая его рука придерживала одеяло на моей талии и вжимала меня в мужской горячий торс. Размеренное глубокое дыхание щекотало мой взлохмаченный затылок.

— Эй, бандит, — шепнула я ласково и ненавязчиво перетянула Тимку обратно на своё лицо, а затем и уложила рядом с собой. — Ты куда такой красивый с утра пошёл? Я-то тебя ещё не поцеловала. Иди ко мне.

Уткнулась лицом в мягкий животик и пощекотала его носом, зная, что Тимке гораздо больше нравилось в этот момент то, как его личико щекочут мои волосы.

— А что это тут у нас? — поинтересовалась я у хохочущего малыша, пощупав «надутый» подгузник. — Ой-ой, пора переодеться. Заодно позавтракаем, да?

— Я всё сделаю, — хриплый ото сна голос в самую макушку, а оттуда в сердечко, буквально заморозил меня. Как-то во время ночных поцелуев я не учла, что мне придётся смотреть на него еще и при свете дня. Вновь захотелось куда-нибудь убежать и спрятаться. — Поспи ещё, — приподнял Мирон Александрович голову и, уткнувшись носом мне в шею, глубоко вдохнул, а затем поцеловал. — Ты плохо спала ночью.

— Из-за вас, — выдохнула я сипло, моля о том, чтобы пульс перестал ускоряться, иначе я лопну от счастья.

— Мы всё ещё на «вы»? — шепнул Мирон Александрович насмешливо и плавно сместился от шеи к уху. — И это после… как ты их назвала? Языческих хитросплетений? Полиглотаний?

Боже! Я ведь действительно назвала так наши поцелуи!

Прижала Тимку к своему лицу, чтобы скрыть румянец, — отличное прикрытие.

— Скажи своему папе, чтобы перестал меня смущать, — заговорщицки шепнула Тимке.

— Лучше мы дадим тебе еще пару часов на то, чтобы выспаться. Сейчас только шесть утра. Отдыхай, Май, — чмокнул меня в плечо Мирон Александрович и, мягко вытянув из-под моей головы свою руку, подхватил Тимку.

Исподтишка наблюдала за тем, как взъерошенная после сна шевелюра Мирона Александровича тихо скрылась за дверью. Тихо прикрыв за собой дверь, Тимка и его папа оставили меня в комнате одна. Резко перекатилась на спину, самую дурацкую в мире улыбочку пришлось спрятать под одеялом и туда же беззвучно повизжать и подрыгать ногами.

Спать не хотелось вообще. Хотелось бежать за широкой спиной с потрясающей игрой мышц под гладкой кожей и впечататься в нее лицом, оплетя торс руками и ногами. И визжать! Не знаю, почему, но очень хотелось визжать. Грудную клетку буквально переполняло вихрем эмоций. Я готова была делиться ими со всем миром, но мне сказали спать.

Действительно. Лучше посплю, иначе точно оглушу кого-нибудь своим визгом.

Завернулась в одеяло как довольный червячок, но уснуть так и не смогла. Казалось бы, от широкой улыбки глаза должны хоть сколько-нибудь захлопнуться, но нет. Должно быть, еще никто и никогда в этой комнате не улыбался потолку так искренно, как это делала я на протяжение пары часов.

Когда лежать уже стало скучно, а внизу всё более отчетливо было слышно, что все проснулись, я решила выбраться из-под одеяла. Поправила халат, причесалась, даже ресницы тушью подкрасила. Отрепетировала перед зеркалом невозмутимость, но по горящим влюбленностью глазам можно было понять вообще всё. А ещё эта улыбочка, которую никуда не ушла, даже когда я чихнула.

Спускаясь вниз, чуть не свалилась со ступенек, когда наши с Мироном взгляды пересеклись. От его легкой улыбки уголками губ я мгновенно почувствовала, как к щекам прилил жар, а дыхание сбилось. Чтобы заслонить лицо и перестать пялиться и смущаться, сделала вид, что у меня зачесались брови и лоб. Ну, хоть бы футболку надел! Я же не железная! Даже собирая на полу пирамидку, он не стал выглядеть менее мужественно, даже наоборот.

— Доброе утро, — пискнула я и быстрыми шагами утопала в кухонную зону, где Света уже гоношила на стол.

— Доброе, Майя. — улыбнулась она сонно и стало понятно, что проснулась Света буквально несколько минут назад. — Давай, не будем ничего готовить? Со вчерашнего дня полно еды осталось. Только разогреем и всё.

— Конечно, — согласилась я. — Налить тебе кофе?

— Ой, не. Я пока только воду буду употреблять. До обеда точно, — мученически вздохнула она и устало опустилась на стул. Понимающе поставила перед ней стакан воды и графин.

— Ты, вроде, вчера не так уж много выпила.

— Возраст. Когда тебе за сорок эффект от вчерашнего веселья кажется всё более губительным.

— Буду знать, — хмыкнула я и налила себе кофе.

Пригубила горячий напиток и замерла как статуя, когда к спине прижалось уже знакомое мне тепло. Света слишком быстро растворилась, оставив нас одних.

— Доброе утро, — мурлыкнул Мирон Александрович и, приобняв меня одной рукой за талию, другой мягко направил чашку с кофе в моей руке к своим губам.

— Это мой кофе, вообще-то, — буркнула я нарочито возмущенно и вернула кофе к своим губам, сделав обжигающий глоток.

— Твой? — обняли меня