Матрица. История русских воззрений на историю товарно-денежных отношений - Сергей Георгиевич Кара-Мурза
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Маркс нам оставил ценное предупреждение: капитализм – сложная система и очень закрытая культура. Он писал: «Так как, далее, буржуазное общество само есть только антагонистическая форма развития, то отношения предшествующих форм [общества] встречаются в нем часто лишь в совершенно захиревшем или даже шаржированном виде, как, например, общинная собственность. Поэтому, если верно, что категории буржуазной экономики заключают в себе какую-то истину для всех других форм общества, то это надо понимать лишь cum grano salis[44]. Они могут содержать в себе эти последние в развитом, в захиревшем, в карикатурном и т. д., во всяком случае в существенно измененном виде. Так называемое историческое развитие покоится вообще на том, что последняя по времени форма рассматривает предыдущие формы как ступени к самой себе и всегда понимает их односторонне» [16, с. 39].
В подобных условиях историки, экономики и социальные философы с середины XX века начали развивать такие новые области, как, например, «структуры повседневности» (Ф. Бродель), «археология знания» (М. Фуко), «клиометрия» (Л.В. Милов, Р. Фогель).
7.7. Диалектика отношения к капитализму в политэкономии Маркса
Возьмем несколько суждений Маркса, которыми он обозначил сущность капитализма и вектор его развития: от «дикого капитализма» по пути прогресса до передачи капитала пролетариату. Эти суждения важны как источники и постулаты для политэкономии, а для нас еще важнее тем, что они создают образ западного капитализма, который для нас очень поучителен. Капитализмы есть разные! Тем, кто хочет представить российский капитализм, надо прочитать несколько книг, помимо Маркса. Прежде всего книгу М. Вебера «Протестантская этика и дух капитализма», тем более что он изучал революцию 1905 г. и особенности России в отношении капитализма.
Можно сказать, что суждения о капитализме у Маркса крайне противоречивы: капитализм – прогресс, и он же античеловеческий тип жизнеустройства. Это, наверное, диалектика (или интервенция идеологии в научный труд).
Первые зачатки собственности, господства, неравного распределения труда и продуктов Маркс и Энгельс представили в книге «Немецкая идеология»[45].
Они видели в отношениях мужчины и женщины в семье зародыш разделения труда – первым его проявлением они считали половой акт. Разделение труда, по их мнению, ведет к появлению частной собственности. Первым предметом собственности и стали в семье женщина и дети, они – рабы мужчины.
Они пишут в «Немецкой идеологии»: «Вместе с разделением труда…, покоящимся на естественно возникшем разделении труда в семье и на распадении общества на отдельные, противостоящие друг другу семьи, – вместе с этим разделением труда дано в то же время и распределение, являющееся притом – как количественно, так и качественно – неравным распределением труда и его продуктов; следовательно, дана и собственность, зародыш и первоначальная форма которой имеется уже в семье, где жена и дети – рабы мужчины. Рабство в семье – правда, еще очень примитивное и скрытое – есть первая собственность, которая, впрочем, уже и в этой форме вполне соответствует определению современных экономистов, согласно которому собственность есть распоряжение чужой рабочей силой. Впрочем, разделение труда и частная собственность – это тождественные выражения» [32, с. 31].
Антропологи, изучавшие «примитивные культуры», считали, что в этой фазе развития человека сохранялся инстинкт бережного отношения к потомству и самке, и уже возникла нравственность и ценности семьи и рода, и это усиливало связи. Такое представление семьи первобытного человека можно принять как умозрительную гипотезу, но на нее опирались как на научный факт.
Продолжая тему «жена и дети – рабы мужчины», Маркс уже в «Капитале» заявил, что в среде рабочих родители – скрытые рабовладельцы. У Маркса это является не метафорой, а рабочим термином: капитализм сбросил покровы с отношений этих рабовладельцев-отцов, очистил их сущность, фарисейски скрытую ранее религией и моралью. Он пишет в «Капитале»: «Машины революционизируют также до основания формальное выражение капиталистического отношения, договор между рабочим и капиталистом. На базисе товарообмена предполагалось прежде всего, что капиталист и рабочий противостоят друг другу как свободные личности, как независимые товаровладельцы: один – как владелец денег и средств производства, другой – как владелец рабочей силы. Но теперь капитал покупает несовершеннолетних или малолетних. Раньше рабочий продавал свою собственную рабочую силу, которой он располагал как формально свободная личность. Теперь он продает жену и детей. Он становится работорговцем… Зарождение [крупной промышленности] ознаменовано колоссальным и родовым похищением детей. Фабрики рекрутируют своих рабочих, как и королевский флот своих матросов, посредством насилия» [24, с. 407, 767].
В сноске Маркс ссылается на то, что «самые недавние отчеты Комиссии по обследованию условий детского труда отмечают поистине возмутительные и вполне достойные работорговцев черты рабочих-родителей в том, что касается торгашества детьми».
Из отчетов трудно оценить, социальное это явление или эксцессы теневых предпринимателей. Но даже если эта практика во второй половине XIX века в Англии была массовой, трудно назвать отца, который погрузился в бедность, работорговцем, да еще сказать, что он «продает жену и детей». Ведь, скорее всего, приходилось работать всей семье и складывать зарплаты в общий котел. Но сами термины в этой сентенции пригодны для нравственного обвинения, соединение идеологического языка с научным текстом вызывает эмоции и отвлекает от объективных выводов[46].
Странно, что далее Маркс говорит, что видит в этом детском труде, несмотря на все невзгоды ребенка, признак общественного прогресса и путь к высшей форме семьи. Он пишет: «Однако не злоупотребление родительской властью создало прямую или косвенную эксплуатацию незрелых рабочих сил капиталом, а наоборот, капиталистический способ эксплуатации, уничтожив экономический базис, соответствующий родительской власти, превратил ее в злоупотребление. Как ни ужасно и ни отвратительно разложение старой семьи при капиталистической системе, тем не менее крупная промышленность, отводя решающую роль в общественно организованном процессе производства вне сферы домашнего очага женщинам, подросткам и детям обоего пола, создает новую экономическую основу для высшей формы семьи и отношения между полами… Очевидно, что составление комбинированного рабочего персонала из лиц обоего пола и различного возраста, будучи в своей стихийной, грубой, капиталистической форме, когда
