История царствования императора Александра I и России в его время. т.1. (1869) - Unknown

же действіе на Россію и Австрію имело занятіе Французами южной Италіи. Венскій

кабинет не даром опаеался утвержденія власти Бонапарта на Апеннинском

полуострове; Россія справедливо негодовала за нарушеніе заключеннаго с нею

трактата. Император Александр несколько раз писал Первому консулу о

вознагражденіи Короля Сардинскаго; граф Марков безпрестанно напоминал о том-

же, как самому Бонапарту, так и Талейрану; но они оба старались длить время, не

давая определительнаго ответа. Только лишь однажды. Первый консул, вероятно.

желая избавиться от докучливых

настояній нашего резидента в пользу изгнаннаго короля, сказал ему: „это

дело решеное: денег — сколько вы хотите и сколько он хочет, и ничего

более,, (C'est un parti pris; de l'argent — tant que vous voudrez et tant, qu'il voudra, et rien de

plus). На предложеніе графа Маркова — отдать Королю Парму и Піаченцу,

Бонапарте отвечал, что он о том подумает, и что, не сделав еще никакого

распоряряженія на счет сих герцогств. он не приступит к тому, не согласясь

предварительно с ИмператорОМ Александром (et que n'ayant pas encore

disposé de ces duchés, même dans sa pensée, il n'en disposerait pas sans s'entendre avec

l'Empereur Alexandre). Но в последствіи он не скрывал своего неуддвольствія всякій

раз, когда Марков заводил речь о Сардинском Еороле, и даже однажды

сказал русскому резиденту, что это дело не должно было-бы занимать

Императора Александра более, нежели сколько занимают его Перваго

консула дела В Персіи (...que cette affaire ne devrait pas intéresser plus l'Empereur

Alexandre, que ne l'intéressaient lui, premier consul, les affaires de Perse). Когдаже

последовала смерть герцога пармскаго, играф Марков, по этому случаю,

напомнил Первому консулу его обещаніе, он отвечал, что, уступив Парму и

Піаченцу Испаніи за некоторыя из ея колоніальных владеній, он может дать

Королю, в замену этих герцогств, только Сіенну и Орбителло, да, кроме

того, назначить ему пенсію в полмилліона франков (19). Это предложеніе

было до того неуместно, что Император Александр, предоставя на волю

самаго Короля, принять или не принять такое скудное вознагражденіе,

отказался от всякаго участія в подобной сделке.

А между тем не было недостатка в мелоч-

21*

324

ных поводах к неудовольствію Бонапарта на нашего резидента. По случаю

смерти зятя Перваго консула, генерала Леклерка. наложен был при

тюльериском дворе траур на десять дней. Как послы австрійскій и англійскій

(тогда еще находившійся в Париже) ограничились однодневным трауром, то

и граф Марков не счел нужньш носить его долее, несмотря на то, что прочіе

резиденты облеклись в траурный костюм на все время, положенное при

дворе Перваго консула. Когда-же последовал разрыв между Франціей и

Англіей, Талейран, основываясь на сплетнях испанскаго и прусскаго

посланников, Аццара и Луккезини, приписывал неудачу переговоров с

Англичанами проискам Маркова и русскаго посла в Лондоне, графа Семена

Романовича Воронцова. Несмотря на неосновательность такого обвиненія,

Первый консул, 25 мая (6 іюня), в Тюльери, при всем дипломатическом

корпусе, осыпал упреками нашего резидента. Не трудно было Маркову

доказать ложь клеветы, взводимой на него и графа Воронцова; но как

Бонапарте, повидимому, не убедился в том, и. не отвечая ему, стал

говорить с другими послами, то граф Марков повернулся к нему спиною и

уехал (20).

В таких обстоятельствах, каждый поступок русскаго резидента

перетолковывался при тюльериском дворе в дурную сторону. Бонапарте

вздумал напечатать в Монитёре, будтобы Россія и Пруссія ручались в

исполненіи статьи аміенскаго трактата, относившейся к Мальте. Прусскій

посол Луккезини спросил о том графа Маркова, который отвечал ему, что

Император Александр действительно имел намереніе гарантировать эту

статью, несколько измениіз ее с обоюднаго согласія

325

сон-д;кемскаго и тшльерискаго кабинетов, но как они не согласились на требуемое

измененіе. то и не существовало никакого ручательства со стороны Россіи. Талейран,

узнав от Луккезини о сказанном Марковым,- стал обвинять его в недоброжелательстве к

Франціи и в пристрастии к Англіи (21). Изветы французскаго министра иностранных дел

очернили русскаго посла в глазах и без того уже неблаговолившаго к нему Перваго

консула. 17 (29) іюля, Бонапарте писал собственноручно к Императору Александру, прося

его отозвать графа Маркова. Действительно, русскій посол нисколько не скрывал своей

ненависти к Первому консулу, а секретарь Байков позволял себе еще более нескромныя

сужденія о французском правительстве. Бонапарте, озлобленный их выходками, приказал

арестовать в Швейцаріи и посадить в Тампль состоявшаго при нашей миссіи чиновника

Кристена (Christin), котораго французская полиція обвиняла в сношеніях с роялистами.

Этому бедняку угрожала ссылка на остров Св. Маргариты/когда граф Марков, возвратясь

с барежских вод, стал ходатайствовать об его освобожденіи. Бонапарте; немогшій или

несчитавшій нужным скрыть свой гнев, разразился на аудіенціи дипломатическаго корпуса

горькими упреками: „Зачем — сказал он Маркову — ваше правительство

покровительствуете Антрега, сочиняющаго пасквили против Франціи? Зачем. вы держите

при себе Кристена, сообщника моих непріятелей? Мы не обабились до того, чтобы

терпеть подобные поступки; у меня будут арестованы все те, которые действуют против

Франціи" (...Nous ne sommes pas tel ement à la quenouil e que de souffrir patiemment de

pareils procédés, et je continuerai de faire ar-

326

rèter tous ceux qui agissent contre les intérêts de la France). После этой сцены, граф.

Марков перестал являться на публичных выходах Перваго консула, но оставался

на своем посту, потому что Император Александр, согласно с мненіем канцлера

графа Воронцова, считал неуместным поспешный отзыв нашего посла из Парижа.

Только тогда, когда сам Марков стал просить об увольненіи своем, Государь

исполнил его просьбу, наградив его орденом Св. Андрея Первозваннаго, при

весьма лестном рескрипте (22). Марков, возложив на себя этот орден, явился в

Тюльери и громко уверял всех, встреченных им на публичной аудіенціи Перваго

консула, что считает удаленіе из Парижа за величайшую милость своего Государя

(23). Император Александр, не желая подвергать представителей Россіи грубым

выходкам Бонапарта, не послал никого вместо Маркова, по отъезде коего

поверенным в делах Россіи остался старшій из чиновников русскаго

посольства, Убри (Oubril). Молочныя придирки французскаго министерства

иностранных дел не прекратились. В начале (в половине) января 1804 года,

Талейран, пригласив к себе Убри, изъявил ему неудовольствіе Перваго консула на

состоявшаго при русской миссіи чиновника Байкова, который —по словам

французскаго министра — распускал слухи о непріязни и предстоящей войне

между Россіей и Франціей: основываясь на том, Талейран требовал, чтобы

велено было Байкову выехать из Парижа. На замечаніе Убри, что Байков

состоял при миссіи секретарем, и что, без Высочайшаго разрешенія, он не смеет

его выслать из Парижа, Талейран сказал, что, по установленным французским

правительством правилам, одни

327

лишь послы иностранных державъ'могут держать при своих миссіях секретарей; a

поверенным в делах предоставлялось иметь только чиновников частным образом

для переписки бумаг. Затем Талейран стал доказывать, будтобы сам Убри был

акредитован не при Первом консуле, а при французском министерстве

иностранных дел; Убри отвечал ему. что граф Марков, оставляя вверенный ему

пост, получил от Государя повеленіе поручить исполненіе своих обязанностей

поверенному в делах Россіи, на таком-же основаніи, на каком сам исполнял их.

Впрочем, Байков оставался при миссіи, пока встретилась надобность послать его

с важными бумагами в Петербург, и потом опять был отправлен в Париж (24). По

этому случаю, товарищ министра иностранных дел, князь Чарторыскій известил

нашего повереннаго в делах, что Государь был недоволен отъездом Байкова из

Парижа. „...Прибытіе господина Байкова не мало меня удивило — писал

Чарторыскій — и я сожалею крайне, что до отъезда его не дошла моя к вам

депеша, о нем писанная, содержаніе коей заставило-бы вас удержать его в

Париже* и тем избегнуть вида податливости с нашей стороны желаніям Перваго

консула, каковую с вероятностью теперь нам приписать могут.

„Неосновательное и всем правам народным противное требованіе министра

внешних сношеній Французской Республики, о высылке из Франціи чиновника, к

нашей миссіи принадлежащего, будучи вами отринуто единожды, надлежало

оставаться твердым в пребываніи г. Байкова в Париже, и не прежде употребить