Аналогичный мир - 3 (СИ) - Татьяна Зубачева

Он отнёс Алису в её комнату, положил на кровать, расстегнул и снял с неё туфельки. И отпрянул. Нет, ему этого нельзя, он не сможет этого сделать… по-простому, а как учили его — нельзя! И когда вошла Женя, он быстро вышел, скрывая лицо.

В кладовке он взял свои пакеты. Этот — синий — с подарками на Новый год. Проверяя себя, заглянул. Да, так и есть. Его уберём на прежнее место. А из белой бумаги возьмём.

Эркин принёс пакет в большую комнату и стал выкладывать под ёлку, оклеенные блестящей бумагой коробочки и свёртки. Ну вот. Он выпрямился и оглядел получившуюся горку. А хорошо смотрится. И свечи… догорают, надо, пожалуй, погасить и заменить, вставить новые. Свечи… в кладовке.

Пока он ходил за свечами, Женя раздела и уложила Алису и тоже пришла в большую комнату. Она не поняла, чего так испугался Эркин, но чувствовала, что лучше об этом не спрашивать, и когда он вошёл с коробкой свечей, просто сказала:

— Тебе помочь?

— Нет, — благодарно улыбнулся Эркин. — Это нетрудно. А… остатки свечей…

— Огарки?

— Да. Огарки выкинем?

— Нет, — улыбнулась Женя. — Будем гадать. Ну, топить воск. Знаешь?

— Нет, — мотнул он головой, быстро вынимая из очередного подсвечника огарок и вставляя новую свечу. — Как это, Женя?

— Увидишь, — тихо засмеялась Женя.

Она быстро переложила печенье и конфеты, смела в совочек скорлупки и крошки. А остальное пусть так и стоит. Утром придут к ёлке, так чтобы было нарядно и красиво. И приятно.

— Эркин, посмотри, как тебе?

Он готовно обернулся на её зов.

— Очень красиво, Женя. Так на завтра оставим?

— Ну да. Чтобы праздник с утра.

— Хорошо, — улыбнулся Эркин. — Очень хорошо. Ну вот, ещё две свечи, и всё.

Женя подошла к нему и придержала пружинящую ветку.

— Ага, спасибо, Женя. Ну вот.

Они стояли рядом и смотрели на ёлку. Эркин обнял Женю за талию и привлёк к себе.

— Хорошо, правда?

— Да, — Женя положила голову ему на плечо. — У меня ещё не было такого Сочельника.

Эркин мягко повернул её к себе, поцеловал в корни волос, в глаза, углы рта. Женя обняла его, погладила по затылку, шее.

— Ох, Эркин, милый мой.

Их губы наконец встретились, и Эркин рискнул плотно прижать свои губы к её губам, и Женя не отстранилась, не зажалась, а подалась к нему. Эркин вёл губами по её лицу, шее, подставлял своё лицо её губам.

— Женя, милая, Женя…

Он её вёл, или она его, но они вышли из большой комнаты, пересекли тёмную прихожую и вошли в спальню. Кто-то из них включил свет, наверное, это сделал всё-таки Эркин. Он бережно, мягкими гладящими движениями расстёгивал её кофточку и юбку, а Женя расстёгивала его рубашку, гладила его плечи и грудь.

— Господи, Эркин…

И тут он понял, что ему надо отпустить Женю, потому что ей не справиться с его поясом, и кроссовки просто так с ног не сбросишь, они же на шнурках. Это… он… он не умеет этого! Ну, пояс — ладно, джинсы тоже, а кроссовки…

Словно поняв его замешательство, Женя рассмеялась и поцеловала его.

— Раздевайся и ложись. Я сейчас.

— Женя… — потрясённо выдохнул он.

— Всё хорошо, — она ещё раз поцеловала его, легко вскочила и как была — в одном белье — выбежала из спальни.

Эркин посмотрел ей вслед, прерывисто вздохнул и сел на кровать. Больше всего ему хотелось порвать эти чёртовы шнурки, даже пальцы дрожали, когда он расшнуровывал кроссовки. И, сбросив их, он, не сдержавшись, швырнул их в угол, так же содрал и закинул, не глядя, носки. И бросился ничком на кровать, прямо на ковёр, уткнулся лицом в мягкий ворс. Было нестерпимо обидно. Что… что всё было так хорошо, а он всё испортил.

Женя бегом принесла из кладовки в большую комнату свои пакеты и выложила под ёлку подарки. Вздохнула, глядя на груду, приготовленную Эркином. Ну, так бы и заглянула, ну, наверняка вон та коробочка для неё. Но не Алиска же она, чтоб до утра не дотерпеть. Нет-нет, всё на утро! Она решительно встала, выключила свет и побежала в спальню.

Эркин ничком лежал на кровати, прямо на полу небрежной тряпкой валялась его нарядная рубашка, а в углу кроссовки и носки. Что это с ним? Женя быстро присела на край кровати, обняла его за плечи.

— Эркин, что с тобой?

Он мгновенно повернулся на спину.

— Женя… ты… ты не сердишься на меня?

— За что? Что ты выдумал, Эркин?

И по её удивлению он понял, что… что всё хорошо, и порывисто сел, привлёк к себе Женю.

— Женя, милая.

Он провёл рукой по её спине, словно погладил, привычно нажав на застёжку бюстгальтера, и поцеловал освободившиеся груди. Женя засмеялась.

— Ой, Эркин, а я тебя, а? Хочешь?

— Ага, — радостно выдохнул он, выгибаясь, чтобы ей было удобнее.

Конечно, с поясом она бы без него не справилась, у ковбойских поясов особые пряжки. Расстёгивала и раздевала его Женя неумело, явно вслепую и случайно задевая точки, но голова у Эркина пошла кругом. А когда ладонь Жени, сдвигая с него трусы, коснулась его лобка и члена, он даже задохнулся на мгновение, такой горячей волной его обдало.

— Ох, Женя…

— Что? — склонилась над ним Женя.

— Хорошо-о, — даже как-то простонал он.

Ёрзая спиной и ягодицами по ковру — руками он обнимал и гладил Женю — Эркин вылез из джинсов и трусов и ногами столкнул их на пол. Мягким движением он сдвинул по бёдрам Жени вниз к её коленям её трусики и пояс, не отстёгивая чулок. И дальше, помогая себе ногами к щиколоткам и дальше, совсем убрать. Отстёгивать их он уже не мог, не было сил, да и… да и уже незачем. Женя, её тело рядом, её руки на его теле, он же не знал, не думал, что это такое, что это возможно…

— Женя… Женя…

— Что? Что, милый?

— Спасибо тебе, — выдохнул он, обессиленно откидываясь на спину.

— А за что? — лукаво спросила Женя, вытягиваясь рядом.

— Что ты есть, — тихо ответил Эркин.

Они лежали поперёк кровати. Эркин повернулся набок, поцеловал Женю в плечо, в шею.

— Ты есть, Женя, ты ведь в самом деле есть, да, Женя? Это же не сон, правда?

— Правда.

Женя ощупывающим движением погладила его по лицу, шее. Эркин приподнялся на локте, наклонился над Женей.

— Женя, тебе ведь неудобно так, можно я…

Она кивнула, не дожидаясь конца фразы, и Эркин осторожно вынул шпильки изеё узла, и, когда он потянулся над ней, чтобы положить шпильки на тумбочку, Женя поцеловала его в грудь. Эркин вздрогнул и замер. Потом медленно разжал кулак, высыпав шпильки на тумбочку. Губы Жени всё ещё касались его груди, и, пока он убирал руку и ложился обратно, они скользили по его груди и шее.

Эркин лёг и попытался перевести дыхание. Сердце бешено колотилось о рёбра, как после бега, дрожали и беспорядочно подёргивались мышцы. И преодолевая эту дрожь, он снова повернулся набок и положил руку на грудь Жени, погладил так, чтобы сосок скользнул между пальцами.

— Женя, ты такая красивая. Я… я не знаю, как сказать… спасибо тебе, Женя, если бы не ты, меня бы не было уже, нет, Женя, пойми, я… я же не знаю ничего, со мной никогда… нет, я не о том, Женя, я не могу без тебя, если что с тобой случится, я жить не буду, Женя…

Он говорил и гладил, трогал Женю, целовал её грудь, живот, уже не понимая, что и зачем он говорит, чувствуя только руки Жени на своей голове и плечах, только её тело под своими губами и руками.

Женя гладила его литые плечи, ерошила и приглаживала ему волосы, такие… приятные на ощупь, блестящие в свете люстры. Господи, что он там говорит, она не понимает и не хочет понимать слов, она только слышит его голос, такой красивый, глубокий, она даже не понимает, на каком языке он говорит. Она обнимает, прижимает его к себе. Такого большого, сильного…

Опираясь выпрямленными руками о постель, Эркин осторожно навис над Женей и, когда она готовно подалась навстречу, вошёл сильным и точным толчком. Женя охнула, засмеялась и, вскинув руки, сцепила пальцы на его шее.

— Так? — счастливо спросил Эркин.

— Так, — смеялась Женя, — и так… и так… родной мой… И опять его накрыла горячая волна, и опять бешеный водоворот, когда сердце у горла, сохнут губы и глаза, и Женя… Женя смеётся, ей не больно, ей хорошо…

…Женя медленно, как просыпаясь, закинула руки за голову и потянулась. Её движение разбудило Эркина. Он вздрогнул и открыл глаза.

— Женя?

— Да, — Женя снова потянулась и села. — Ох как хорошо.

— Да? — Эркин приподнялся на локтях. — Правда? А сейчас…

— А сейчас, — мечтательно сказала Женя и вдруг прыснула. — Придумала! Сейчас мы пойдём, съедим по мандаринке. Снимем с ёлки.

— Давай, — согласился Эркин.

— Тогда пошли, — Женя схватила его за руку и потащила за собой. — Только тихо, а то Алиску разбудим.

Эркин, разумеется, не стал сопротивляться. Ни одеться, ни даже обуться Женя ему не дала и сама не оделась. Так, голыми, держась за руки, они и пошли. Пересекли тёмную прихожую и вошли в наполненную запахами хвои, апельсинов и конфет большую комнату. Эркин свободной рукой включил свет.