Повести и рассказы. - Джек Кетчам

— Не беспокойся об этом, — сказал Фил. — Мы еще увидимся.

— Ты уезжаешь?

— Ага.

— Ты тоже, Струп?

— Придется, малышка.

— Ты позвонишь мне?

— Конечно. Побудь у телефона, хорошо?

* * *

Снаружи манхэттенская ночь была бледно-коричневой на улицах и золотой в туманном небе. Мы взяли такси до 14-й улицы, и я усадил Фила в бар, а сам отправился на встречу с его женой. В баре был бильярд, чтобы он не слишком напился.

Они жили в полуподвальной квартире. Я постучал в дверь, и Кэти открыла.

— Фила здесь нет, — сказала она.

— Я знаю. Я только что ушел от него.

— Ох.

— Я пришел повидаться с тобой.

— Со мной?

— Ты меня впустишь?

— Ну, да… Конечно.

— Надеюсь, ты не слишком занята. Я тебе не помешал?

— О, нет. Просто… Ну, послушай, Струп. Ты ведь слышал о нас с Филом?

— Фил мне сказал.

— Конечно, сказал. А ты ведь друг Фила, ты его лучший друг, и я…

— Больше нет, черт возьми.

— Что значит "больше нет"?

— Я ему не лучший друг, вот что. Сукин сын только что увел у меня женщину, которую я люблю. Никогда бы не поверил, что он может так поступить со мной. Она лучшая женщина, которую я когда-либо встречал. По имени Хелен. Иногда она носит шейный бандаж. Ублюдок просто взял ее прямо у меня на глазах, прямо на полу ее квартиры.

Она вздохнула.

— Итак, теперь ты знаешь, с кем я жила, Струп.

— Знаю. Теперь знаю. Ты хорошая женщина, Кэти. Я удивлен, что ты терпела его так долго.

— Это было нелегко.

— О, черт, я уверен, что это было нелегко.

— Мне очень жаль, Струп. Действительно.

И тогда я ее поимел. Мне нужно было только дать волю слезам. Мне всегда было легко плакать. Нужно было только вспомнить, как я разбил тот большой старый красивый "Бьюик" 56-го года выпуска ради денег по страховке. И я заплакал. Она смотрела на меня некоторое время.

— Тебе что-нибудь принести, Струп? — oна была очень нежной. — Я могу что-нибудь сделать?

— Нет, ничего, — ответил я. Я подождал немного, позволил слезам накопиться, а затем снова выпустил их. — Ну да, Кэти, — сказал я, — наверное, есть что-то такое…

Вот так я и выебал жену Фила.

Не то чтобы это помогло. Фил все-таки уехал на побережье, точнее, в Сан-Диего, в эту уродливую просмоленную яму с шоссе, моряками и дрянным чили. Мы с Кэти очень хорошо поладили в тот вечер и до сих пор ладим. Каждый вторник. По средам я хожу к Хелен, по вторникам — к Кэти, а остальные вечера недели делаю, что могу и с кем могу в перерывах между схватками с женой. Ах да, я женат, как и Фил. Хотя жена, в общем-то, не имеет большого значения. Вот только я не так свободен, как мог бы быть.

Возможно, вам будет интересно узнать о Хелен. Однажды она позвонила мне в офис. Это было до того, как Фил уехал, он все еще был в городе. Это было отвратительное утро. Все хотели поцеловать его в задницу, и хотели этого сейчас. Вот такое утро. Я корпел, ругаясь и целуя задницы. Около двух часов она позвонила мне.

— Откуда, черт возьми, у тебя этот номер? — спросил я.

— Мне его дал Фил.

Он был очень зол зa мое поведение с Кэти. Он больше не разговаривал со мной.

Я решил, что он натравил на меня Хелен, чтобы поквитаться.

— Ты не возражаешь? — спросила она.

— Чертовски возражаю. Если ты еще раз позвонишь мне на работу, я надеру тебе задницу, слышишь?

— Дашь мне свой домашний номер?

— Нет.

— Не дашь?

— Нет.

— Ты больше не хочешь меня видеть?

— Нет.

— А я хочу тебя видеть.

— Конечно, хочешь.

— Я серьезно.

Я немного подумал.

— Хорошо. В пятницу вечером, в девять часов, в твоей квартире.

— Замечательно.

— И, Хелен…

— Да?

— Я приду, чтобы выебать тебя, понятно? Если я не выебу тебя в течение получаса, то мы больше не увидимся. Я не собираюсь тратить на тебя время.

Ее голос был очень тихим.

— Ладно, Струп. Я понимаю.

Она повесила трубку, и тот вечер пятницы стал одним из лучших в моей жизни. Мы ебались повсюду. В раковине, затем на ковре. Потом она встала раком, держась за пожарную лестницу. Я кончил ей в задницу, в подмышки и между пальцев ног. Я устроил ей такую тренировку, которую она никогда не забудет, и только в конце вечера, когда я выходил за дверь, я услышал о Филе.

— Знаешь, он уехал, — сказала она.

— Кто?

— Фил.

— Фил? Уехал?

— Ага. Я видела его позавчера вечером. Он уехал вчера. Но он оставил тебе записку.

— Записку? Что там написано?

Она протянула мне конверт. Я открыл его. Записка действительно была от Фила. Я задумался. Какой милый парень, какой простак. Потом я прочитал ее.

ПОШЕЛ К ЧЕРТУ, — гласила записка. — РАНЬШЕ Я ДУМАЛ, ЧТО ТЫ МОЙ ЗАКАДЫЧНЫЙ ДРУГ. ТЕПЕРЬ ТЫ ПРОСТО ЕЩЕ ОДИН КОРОЛЬ ОБМАНА.

А кто нет?

От автора

Исчезнувший ныне бар "Красавицы ада" был замечательным старым баром в Вест-Виллидже для писателей и рабочих, где выпивка была дешевой, а живые выступления устраивались всякий раз, когда кто-нибудь собирался вместе. Я помню, как легендарный исполнитель рок-н-ролла Лестер Бэнгс провел там несколько концертов, его футболка выглядела так, словно он засунул в нее свой обед, а пачка "Лаки Страйк" регулярно торчала из дыры в заднем кармане джинсов, когда он ревел в микрофон. Для сочинителей из "Пентхауса", "Дейли Ньюс" и кучки молодых радикалов-фрилансеров это был второй дом, как только рабочий день заканчивался.

Бара давно уже нет, как и моего приятеля Лестера, и я скучаю по ним обоим.

Так что это для тебя, Лестер.

Думаю, ты бы посмеялся пару раз.

Инцидент в "Плаза" в значительной степени соответствует действительности, Как и женщина с шейным бандажом. Остальное — Струп и чушь собачья.

"Массаж"

Сан-Диего был не просто еще одним скучным городом, это был настоящий холодный тупик на краю гребаного мира. Забытое место к северу от абсолютного ничего. Носилки в больничной приемной, и ты знал, что никогда не выйдешь оттуда живым. У меня была работа, так что дни проходили сносно. Но по ночам, черт возьми, везло, если удавалось найти бар с бильярдным столом и куском задницы моложе пятидесяти пяти лет, выглядевшим лучше комнатной мухи. Таков был Сан-Диего. Усталая самодовольная загорелая старая соковыжималка, тонущая в плохом виски.

Интересно, куда, черт