Разведка и шпионаж. Вехи тайной войны - Андрей Юрьевич Ведяев

Последствия были ужасающими: исторического центра Киева больше не существовало. По ночам город был залит красным светом, и это зарево виднелось за сотни километров. Гитлер был настолько напуган, что 7 октября издал приказ № S.123: «…ни один немецкий солдат не должен вступать в эти города (Москву и Ленинград)», поскольку они могут быть тоже заминированы. В результате фюрер не смог развернуть основные силы группы армий «Север» для наступления на Москву, а это около 30 % всех войск, выделенных для проведения операции «Барбаросса». Вот именно этих войск и не хватило немцам «в белоснежных полях под Москвой».

Иван Данилович Кудря родился 7 июля 1912 года в селе Процев буквально в двух десятках километров от Киева. Он рано потерял отца. Несколько лет семья жила в Киеве, затем переехала на Херсонщину, где Ваня батрачил на местных кулаков. Затем он учился на педагогических курсах в Херсоне, заведовал начальной школой. После призыва в армию в 1934 году Иван Кудря проходил службу в пограничных войсках и был направлен во внешнюю разведку. Его жена, также сотрудница НКВД, Капитолина Ивановна Кошкина за год до войны родила ему сына Аркашу, а в год начала войны — Сашу. Из характеристики Ивана Кудри: «Прирожденный разведчик, хладнокровный, не терявший головы даже в самой сложной ситуации, отважный, терпеливый, великолепно знавший украинский язык. Отлично умел уживаться с людьми, быстро завоевывал симпатии». Как вспоминал Павел Анатольевич Судоплатов, перед Кудрей ставилась задача «проникнуть в украинское националистическое подполье, на которое немецкое командование делало серьезную ставку. Последние годы после окончания пограничной школы Кудря боролся с украинскими националистами и хорошо знал особенности и специфику этого движения. Имея опыт работы в составе нашей оперативной группы во Львове, он занимался разработкой связей украинских националистов с немецкими разведывательными органами. Это был молодой, способный, энергичный работник».

Незадолго до оккупации Киева, в одной из квартир дома № 16 по Институтской улице поселился Иван Данилович Кондратюк. Из справки КГБ при СМ УССР: «…Когда сотрудник НКВД УССР после обстоятельной предварительной беседы спросил хозяйку указанной квартиры Груздову Марию Ильиничну, смогла ли бы она в случае оккупации немцами города остаться в интересах советской власти в Киеве, она в первый момент растерялась и с трудом верила тому, что ей, жене репрессированного советскими органами писателя, предлагают остаться в тылу немецких захватчиков для выполнения важного задания, ей доверяют жизнь чекиста». Впоследствии в своём отчете она писала: «На меня возлагалась задача — быть женой т. Кудри и любым путем проникнуть в общество, использовав своих знакомых, и втянуть в эту среду т. Кудрю для того, чтобы замаскировать его, а также вести изучение людей, которые остались в Киеве при вступлении немцев». Соседям о своём жильце она рассказала, что они познакомились на курорте в Сочи и теперь после двухлетней переписки решили соединить свою судьбу. Отец его, священник, в своё время был также репрессирован. Среди знакомых Марии был некто Лютинский, который при немцах стал начальником жилуправления Центрального района. Он помог ей получить место домоуправительницы по адресу Кузнечная, 4/6, где обосновался вербовочный пункт абвера. Майор Майер, он же Мильчевский, создал сеть вербовщиков-наводчиков. Те подбирали среди жителей кандидатов и под видом устройства на работу направляли их на конспиративную квартиру, где и производилась вербовка. Подписавшие контракт — обычно из числа националистов или дезертиров — получали по сто марок, колбасу, муку, крупу и сахар, после чего направлялись в полтавскую разведшколу при абверкоманде 102. На правах мужа Иван часто заходил на Кузнечную и собранные сведения записывал в обычную школьную тетрадку в линейку. Сейчас эта тетрадка в голубой обложке, найденная в одном из помещений полиции безопасности и СД Киева, хранится в личном деле Ивана Кудри. Твердым и аккуратным почерком на её третьей странице написано: «Завербованы и переброшены в СССР немцами» — и далее 87 фамилий и адресов. Тетрадь оказалась у немцев перед самым их бегством и им, видимо, уже было не до неё. Практически никому из фигурантов «списка Кудри» не удалось избежать справедливого возмездия.

3 ноября 1941 года Максим неожиданно столкнулся на улице со знакомым командиром из 4‑й дивизии войск НКВД по охране железнодорожных сооружений Елизаровым, которому не удалось уйти из города. Переодеться в гражданское и укрыться ему помогла Евгения Бремер, неувядающая белокурая красавица за сорок, этническая немка, вдова майора госбезопасности Григория Марковича Осинина-Винницкого, заместителя начальника Управления НКВД по Дальневосточному краю Генриха Самойловича Люшкова. 13 июня 1938 года Люшков бежал к японцам, а Осинин-Винницкий был арестован и расстрелян, в том числе и как агент немецкой разведки. Вот именно это обстоятельство и вызвало особое отношение немцев к его вдове — они считали её своей, «фольксдойче». На самом деле Евгения Адольфовна Бремер была секретным сотрудником НКВД УССР и её оставили в Киеве для подпольной работы. Она проживала в доме № 32 по ул. Чкалова (теперь Олеся Гончара), а её соседкой и лучшей подругой была Раиса Окипная — прима Киевского оперного театра (Große Oper Kiew).

Вскоре Елизаров познакомил Максима с Женей (Бремер) и Зоей (Окипной). Женя устраивала вечеринки и сумела завести знакомства среди офицеров немецкой военной железнодорожной службы, собирала сведения о военных перевозках, графике поездов и военных грузах, а у Зои было море поклонников среди высших чинов немецкой оккупационной администрации. В Москве отмечали, что «группа проникала в высшие немецкие круги через Зою, владеющую прекрасным голосом, и ее подругу — немку Женю». Максиму также удалось привлечь к сотрудничеству своего бывшего подследственного, петлюровца Тараса Семеновича по кличке Усатый, которого он лично допрашивал в 1940 году во Львове и затем отпустил. Теперь Усатый служил переводчиком в одном из подразделений немецкой полевой жандармерии и через него проходили все заявления предателей разных мастей об оставшихся в городе коммунистах и комсомольцах. Именно от Усатого Максим узнал о строительстве сверхсекретного военного объекта в районе Винницы. Зоя, которая до войны блистала на подмостках Винницкого музыкально-драматического театра, согласилась съездить туда «на гастроли» и обратилась за разрешением к немецким властям. Но ни она, ни Максим не могли знать, что в 8 км от Винницы строилась ставка Гитлера «Werwolf» («Оборотень») и все проявляющие интерес к Виннице тут же попадали в поле зрения полиции безопасности и СД. Однажды на улице какая-то женщина бросилась к Зое и стала уверять, что помнит её по винницкому театру. Женщину звали Наталья Францевна Грюнвальд, для друзей — просто Нанетта. Оказалось, что она заведует лабораторией в больнице на Трехсвятительской. Это заинтересовало Максима, и Зоя представила его Нанетте как своего жениха. Зоя и Максим