Разведка и шпионаж. Вехи тайной войны - Андрей Юрьевич Ведяев

В 1947 году в Николаеве состоялся суд над Гансом Ролингом. Тот рассказал о подлинной роли врача Марии Любченко. Их обоих приговорили к высшей мере наказания.

Из всей резидентуры Лягина в живых остались двое: Николай Улезко, заболевший тифом и сброшенный немцами в ров, но выживший, и Пётр Луценко, посланный Лягиным через линию фронта после того, как радист группы подорвал себя и рацию связкой гранат. Оба они присутствовали в городе Сельцо на открытии памятника Лягину 8 мая 1968 года.

Магда с матерью после ареста Корнева долго добивалась освобождения мужа, ходила в гестапо — и в конце концов заболела туберкулезом. Её отправили на лечение в Германию, где она в 1945 году пришла вместе с матерью в советскую комендатуру и сказала, что она жена разведчика Корнева. Их привезли в Москву и поместили в следственную тюрьму по делу «Николаевского центра». В 1952 году Магда скончалась в больнице. И лишь в 1966 году она, как и её мать, была награждена медалями «За боевые заслуги», «Партизану Великой Отечественной войны» и «За освобождение Николаева».

Эмилия Иосифовна надолго пережила свою дочь. Она жила в Караганде, где её в 1966 году навещала дочь Лягина Татьяна Викторовна Есипова.

Сегодня город Николаев — гордость русского судостроения — вновь находится в руках нацистов. Но музыка Вагнера, которую когда-то для немцев исполняла Магда, звучит всё громче. Для кого-то как победный марш, а для кого-то — как холодный ветерок из Вальгаллы.

Белокурая бестия

А перед нами всё цветёт —

За нами всё горит.

Не надо думать! — с нами тот,

Кто всё за нас решит.

Весёлые — не хмурые —

Вернёмся по домам,

Невесты белокурые

Наградой будут нам!

Всё впереди, а ныне

За метром метр

Идут по Украине

Солдаты группы «Центр».

— На «первый-второй» рассчитайсь!

— Первый-второй…

Первый, шаг вперёд — и в рай!

— Первый-второй…

А каждый второй — тоже герой —

В рай попадёт вслед за тобой.

— Первый-второй.

Первый-второй.

Первый-второй…

Владимир Высоцкий

Среди всех советских разведчиков, действовавших на территории оккупированной Украины, первое место несомненно принадлежит Николаю Кузнецову. Простой деревенский парень из уральского села Зырянка, он смог не просто воплотиться в образе элитного немецкого офицера, получая доступ к весьма чувствительным секретам Третьего рейха, но и направить арийскую волю к власти против самих сверхчеловеков, став грозным неуловимым мстителем в самом логове врага.

Село Зырянка находится в Свердловской области недалеко от Талицы, расположенной на правом берегу живописнейшей реки Пышма. Начиная с XVII века здесь на плодородных землях по границе Урала и Сибири селились казаки, старообрядцы-поморы, и даже переселенцы из Германии. Недалеко от Зырянки находился Моранин хутор, населённый немцами. Согласно одной из легенд, именно в семье немца-колониста и родился Николай Кузнецов — отсюда знание немецкого языка, а также полученный впоследствии оперативный псевдоним Колонист. Беру на себя смелость утверждать, что это не так. Дело в том, что все расположенные здесь в радиусе 2–3 км сёла — Зырянка, Балаир, совхоз Пионер — мне хорошо знакомы, ибо здесь родилась моя бабушка Мария Фёдоровна. Я сам в детстве до школы постоянно бывал здесь летом, ловил с дедом Колей — родным братом бабушки, участником Первой мировой воцны — рыбу в том же пруду, что и маленький Ника Кузнецов.

Мать Ники — Анна Петровна Баженова происходила из семьи старообрядцев. Его отец, Иван Павлович Кузнецов, семь лет прослужил в гренадёрском полку в Москве. Конструкция их дома также говорит в пользу старообрядческого происхождения. Хотя сохранились только эскизы строения, но на них видно, что окон на той стене, что выходит на улицу, нет. А это — отличительный признак именно избы «раскольников». Поэтому вероятнее всего, что и отец Ники тоже из старообрядцев, причем поморов.

Вот что писал о поморах академик Дмитрий Сергеевич Лихачёв: «Они поразили меня своей интеллигентностью, особой народной культурой, культурой народного языка, особой рукописной грамотностью (старообрядцы), этикетом приема гостей, этикетом еды, культурой работы, деликатностью и пр., и пр. Не нахожу слов, чтобы описать мой восторг перед ними. Хуже получилось с крестьянами бывших орловской и тульской губерний: там забитость и неграмотность от крепостного права, нужды. А поморы обладали чувством собственного достоинства».

В материалах 1863 года отмечается крепкое телосложение поморов, статность и приятная наружность, РУСЫЕ волосы, твёрдая поступь. Они развязны в движениях, ловки, сметливы, неустрашимы, опрятны и щеголеваты. В сборнике для чтения в семье и школе «Россия» поморы предстают настоящими русскими людьми, рослыми, плечистыми, железного здоровья, неустрашимыми, привыкшими СМЕЛО СМОТРЕТЬ В ЛИЦО СМЕРТИ.

В 1922–1924 годах Ника учился в пятилетней школе в селе Балаир, что в двух километрах от Зырянки. В любую погоду — в осеннюю распутицу, в дождь и слякоть, метель и стужу шагал он за знаниями, всегда собранный, подтянутый, добродушный, любознательный. Осенью 1924 года отец повёз Нику в Талицу, где в те годы была единственная в районе школа-семилетка. Там и обнаружились его феноменальные лингвистические способности. Ника очень быстро усваивал немецкий язык и этим резко выделялся среди других учеников. Немецкий язык преподавала Нина Алексеевна Автократова, получившая в своё время образование в Швейцарии. Узнав, что преподаватель по труду — бывший военнопленный немец, Николай не упускал случая поговорить с ним, попрактиковаться в языке, почувствовать мелодику нижнепрусского диалекта. Но этого ему казалось мало. Он не раз находил предлог побывать в аптеке, чтобы поговорить с провизором из австрийцев по фамилии Краузе — уже на баварском диалекте.

В 1926 году Николай Кузнецов поступил на агрономическое отделение Тюменского сельскохозяйственного техникума, расположенного в красивом здании, в котором до 1919 года находилось Александровское реальное училище. В нём мой прадед, Прокопий Степанович Опрокиднев, учился вместе с будущим наркомом внешней торговли СССР Леонидом Борисовичем Красиным. Оба они окончили училище с золотыми медалями и их имена находились на доске почёта. В годы Великой Отечественной войны на втором этаже этого здания в аудитории 15 находилось тело Владимира Ильича Ленина, эвакуированное из Москвы.

Через год в связи со смертью отца Николай перевёлся поближе к дому, в Талицкий лесной техникум. Незадолго до его окончания он был отчислен по подозрению в кулацком происхождении. Поработав лесоустроителем в Кудымкаре (Коми-Пермяцкий национальный округ) и поучаствовав в коллективизации, Николай, к тому времени уже свободно говоривший