Книга радужников - Георгий Соловьев

Солнце еще только выставило над горизонтом свою сияющую корону из первых лучей, а Капитан уже сам разбудил юнгу и монаха.

- Вот что, брат Веренд, и ты, мой юный друг! Полагаюсь на вас в одном важном деле! Вам нужно немедленно отправиться в деревню Гупанаи, а потом - в убежище, где мы спрятали Ватхитхи! При любом стечении обстоятельств вам надлежит оберегать её, по крайней мере, до тех пор, пока мы не отыщем и не отобьем наш корабль! Полагаю, кто бы его не захватил, им нужны припасы для плаванья, а их на борту оставалось в обрез. Наверняка Хизго, если это его рук дело, вынужден будет ожидать полной загрузки, прежде чем бросить нас тут, а самому уплыть! Так не будем же зря терять время!

Поиски шли целых четыре дня, но ни корабля, ни следов выживших жителей деревни обнаружить всё не удавалось. И вот, когда надежда стала оставлять моряков, прибыли двое разведчиков, которые отправились по морю на рыбачьей лодке в сторону восточных островов. Они рассказали, что из-за деревьев и плотных зарослей на этих кусках суши они не могли заметить мачты со спущенными парусами, хотя и проплывали близко уже не первый раз. Теперь же им повезло и они осторожно подобрались к судну - "Золотая лань" стоит на одном якоре в узком, но глубоком проливе между двух заросших островов вытянутой формы. На борту людей не видать, вокруг ни на воде, ни на суше - тоже. Капитан решил, что будет лучше внезапно высадиться на борт корабля ночью, под прикрытием темноты, а уже на палубе зажечь лампы и факелы, чтобы видеть врагов, если они вылезут, услыхав шум. В случае удачи "Золотую лань" следовало перегнать к участку побережья, откуда будет легче взять королеву и двух её защитников.

К наступлению сумерек все были готовы. Когда ночь стала совсем темной, долбленые лодки отчалили от берега, и, стараясь не плескать вёслами, направились к месту обнаруженной стоянки. Войдя в пролив с двух сторон, первыми к цели приблизились две лодки, с которых абордажные крючья полетели на корму. Бесшумно взобравшись, матросы опустили веревочные лестницы - по ним остальные поднялись на палубу. Стараясь двигаться как можно тише, Капитан и его люди подкрались к дверям и люкам. Вспыхнули факелы и лампы, команда с боевым кличем ринулась на предполагаемого противника. Корабль весь обшарили сверху донизу, но никого не нашли. Однако, кое-что исчезло: так, в оружейной было пусто, оказались вскрытыми и оружейные ящики в других частях корабля, пропало несколько малых бочонков пороха, и, разумеется, пропал весь запас продовольствия и пресной воды. Остальное - судно, его такелаж, орудия и другое - в полном порядке. Капитан осмотрел свою каюту - на удивление, из нее ничего не пропало! Одна вещь, впрочем, настораживала - с корабля унесли много разных предметов, но ни грязных отпечатков, ни даже частиц песка с берега нигде не нашлось. Это могло означать только одно - все проходы кто-то тщательно отдраил, а места, где могли остаться отпечатки рук, вытер! Капитан подозревал какой-то подвох, и сам обошел отсеки - нет, ничего, что могло бы подтвердить его настороженность.

Дорвельд предложил:

- Я понимаю, Капитан, это большой риск, но всё же позвольте мне с ребятами выйти впереди корабля на лодке и указывать вам путь. Не стоит ведь нам оставлять "Золотую лань" на этом месте! Так давайте выведем её отсюда, тем более, что ветер, хоть и слабый, но попутный!

- Хорошо, я согласен! Но будьте осторожны! Это касается всех! - громко сказал Капитан.

Через несколько минут "Золотая лань" уже следовала за лодкой, как слепой за поводырем. Кромешную темноту робко пытались разбавить своим светом судовые масляные огни, да несколько факелов, один из которых горел на носу лодки. Чтобы оказаться напротив необходимого участка берега, судну пришлось описать большую дугу, в конечной части которой двигаться пришлось почти против ветра. Хорошо еще, что после полуночи он немного изменил направление и теперь корабль мог плыть без своего проводника, потому что вышел в открытое море. Якорь бросили на относительно глубоком месте - Капитан решил, что так можно гораздо лучше обезопасить себя от внезапного нападения. После расстановки караулов, всякая деятельность на борту прекратилась и покачивающаяся на легких волнах "Золотая лань" погрузилась в дремотную тишину.

- -

"Эх, юность, молодая пора! Они едва знакомы, а посмотришь сейчас - так как будто всю жизнь друг друга знали! Она - королева, он - простой парнишка, ну, разве что многое переживший за свой недолгий век! Они еще не знают, что по меркам большого мира они не ровня друг другу! Любовь? Да, похоже на то! Мда, сейчас, пожалуй, всё будет против них: нам - уплывать, ей - оставаться! Но сейчас они, по-видимому, счастливы просто находясь рядом друг с другом. Какие они в сущность еще дети! Хым, да, пожалуй, уже и нет! Какие еще испытания падут на их и наши головы? Когда мы сможем ступить на родную землю? Ах, помоги нам милосердная Инрия!" Брат Веренд перестал шевелить концом посоха остывающие угли прогоревшего маленького костра. Если здешний климат и являлся жарким, то сейчас, наверное, настало утро с неожиданным похолоданием - с моря, откуда-то с запада, легкий ветер пригнал клубы клочковатого тумана, тот насеял везде мелких капель. Везде, куда его клочья могли прикоснуться, теперь было сыро, а потому холодно и промозгло. Ватхитхи и Ритерго сидели под деревом, укрывшись куском парусины, предусмотрительно захваченным из убежища. Они о чем-то тихонько переговаривались и смотрели, как утреннее солнце выныривает из испарений, постепенно поднимаясь всё выше. Монах сказал юнге, что сходит на берег и посмотрит, не видно ли чего с моря. Тот, как показалось, пропустил слова предупреждения мимо ушей, хотя и смотрел Веренду в лицо ясными глазами. Монах, уходя, покачал головой - как бы эта влюбленность не повредила всем сразу - Раминосу, королеве и ему самому! Он подумал, что сможет быстро вернуться, да и туман уже начал рассеиваться.

Поверхность песка тоже слегка увлажнилась. Вот и небольшой мысок на мелководье - можно сделать несколько шагов, почти не замочив ноги. Вечно шумящее море сейчас напоминало скорее озеро - о берег плескались лишь маленькие возмущения мелкой зыби, а не волны. Брат Веренд вытянулся во весь рост и стал вглядываться в море, не покажется ли из тумана что-нибудь, желательно похожее на корабль. Судна он не видел, но вот где-то там, в висящей серости, послышался характерный плеск, потом еще и еще. Казалось, что вот-вот у берега покажутся шлюпки, но время шло, а их всё не было. Потом над водой, очевидно, издалека прокатился звук одиночного выстрела. Потом выстрелы защелкали часто и беспорядочно, но через короткое время снова всё стихло. Оставалось только гадать, что там происходит. Но монах не стал дожидаться чего-либо, что могло бы помочь истолковать услышанное. Он понял, что сейчас лучше быть всем вместе и держать ухо востро - если перестрелка означала нападение, то вполне могло случиться, что и на этом участке побережья могли появиться незваные гости. Он повернул назад, постоянно оглядываясь по сторонам. Вдруг со стороны их временного лагеря раздался пронзительный крик - вне всякого сомнения, это кричала Ватхитхи! Схватив свой посох поудобнее, брат Веренд с решимостью воина бросился на выручку к своим юным друзьям. Когда он подбежал к кострищу, то застал следующую картину - Раминос лежал ничком на песке недалеко от дерева, а на его макушке блестела кровь. Два дикаря в боевой раскраске волокли брыкающуюся Ватхитхи в заросли, причем один пытался скрутить ей руки веревкой, а другой старался зажать ей рукой рот. Девушка отчаянно сопротивлялась, поэтому один её противник вскоре оказался укушенным за край ладони, а другой получил пяткой по голой ступне. Молодая королева Острова Белого Песка вырвалась из рук своих похитителей и бросилась бежать прочь. Монах подоспел вовремя - на песке рядом с туземцами валялись два ружья, которые те обронили, сдерживая Ватхитхи. Удар посоха по затылку свалил одного на месте, другой же бросился на брата Веренда с костяным ножом, острым как бритва. Монах изловчился и угостил незваного "собеседника" посохом между глаз, однако и тот сумел зацепить своего противники - на запястье знатока многих наречий остался порез, из которого тут же стала сочиться кровь. Ему не пришлось заботиться об этой царапине - дальше слева Ватхитхи вновь закричала, и на этот раз её крик перекрыли боевые вопли иомангов. Это были именно они, эти звуки брат Веренд не мог не запомнить. Он побежал изо всех сил. На этот раз он увидел, что на проплешине в зарослях высокой прибрежной травы пятеро врагов окружили молодую королеву, но сейчас в руках они держали не копья и дубинки, а ружья и стальные абордажные палаши. Иоманги, довольно урча, как дикие коты, только что отыскавшие жирную добычу, окружили Ватхитхи и уже готовили петлю из лианной веревки, которую намеревались набросить ей на шею. Монах нагнулся и незаметно стал подкрадываться к одному из врагов сзади. По пути он выдрал из земли пучок травы с толстым, узловатым корневищем. Когда он вплотную приблизился к врагам, то громко крикнул: "Э-гей!" и подбросил выдернутое растение над их головами. Иоманги как по команде обернулись на звук и не целясь пальнули в сторону летящего на них предмета. Над землёй повисло облако белого дыма, а когда оно рассеялось, трое иомангов валялись на песке без чувств. Двое оставшихся катались по песку, стараясь побороть монаха и придушить его, надавив ему на горло его собственным посохом. Один из борющихся оказался не слишком ловок - получив затрещину, иоманг кубарем перелетел через ближайшую кочку и уже не поднимался оттуда. Его товарищ воспользовался случаем и налег на посох - брат Веренд вынужден был двумя руками схватиться за палку, чтобы иметь возможность дышать. Видимо, силы борющихся оказались примерно равны и неизвестно, чем кончилась бы схватка, но тут раздался хруст, у воина-иоманга отвисла челюсть, а глаза закатились и он безвольно рухнул на бок. Брат Веренд, кашляя, отпихнул мертвого противника от себя и медленно поднялся на ноги. Рядом стояла Ватхитхи и не то держала одно из ружей за ствол, не то пыталась опираться на него двумя руками - приклад оружия был расколот, а на дереве виднелась кровь.