Послание из прошлого. Петля времени - Сергей Александрович Милушкин

— Четырнадцать!

Они выбежали на остановку перед самым трамваем.

— Спасибо! — выпалил Денис, принимая свое мороженое и глядя на Катю.

Девушка порозовела.

— Спасибо большое! — сказал Витя.

Они влезли в трамвай и хотя с мороженым садиться нельзя, никто не сказал им ни слова. Люди попросту не замечали шестерых школьников, поглощающих мороженое.

— Смотри… — задумчиво сказал Витя. — Тут сверху написано что-то… «Лена»… — прочитал он.

— Это же именное мороженое, ты не знал? — улыбнулась Катя. — На всех сверху написаны имена. Если встретил свое, значит, повезло… У меня вот Саша… значит, в следующий раз.

Лена стояла рядом, и Витя протянул ей мороженое.

— Держи, твое именное!

Она с благодарностью приняла брикет.

— А у меня Таня… — сказал Денис.

— Вот и жди свою Таню, — уколол его Петя, зная, что ждет он Лизу, а никакую не Таню.

Денис отвернулся к окну.

— Зато у меня какой-то Шура… — хохотнул Петя, облизывая белое лакомство. — Но от этого оно не менее вкусное!

Сладкое мороженое придало им сил. И хотя сирены воздушной тревоги над головой практически не умолкали, трамвай упорно прокладывал путь вперед и среди царящего хаоса голубой вагон казался островком удивительного спокойствия и мира, хоть и сильно гремящим.

— Наша! — вдруг выпалил Денис. — Рынок! Я вижу его! Он там, за деревьями!

Шестеро голов принялись вращаться на тонких шеях и одновременно повернулись к правому окну.

По количеству народа сразу было понятно, что это за место.

Трамвай заверещал сигналом, разогнал людей, упрямо шагающих прямо по рельсам, и остановился. На этот раз выйти удалось легко — как оказалось, почти весь вагон ехал именно сюда.

— Мамочка… — прошептал Петя. — Сколько народу-то!

И правда, толчея была неимоверная. Сотни, тысячи людей смешались в броуновском движении. Часть из них продолжала путь по Большой Черкизовской — на запад, но не меньшее количество сворачивало к рынку. Многие начинали торговлю тут же, не доходя до самого рынка, прямо на грязных тротуарах, развешивая темные тряпки на заборах утлых домишек.

— Держитесь за руки! — крикнула Катя. — Смотрите друг за другом!

Витя нашел руку Лены и сжал ее. Он оглянулся. Петя с Денисом шли позади, Катя с Давидом спереди.

Чем ближе они подходили к башенкам мужского монастыря, окружавшим рынок, тем плотнее становилась толчея. Монастырь разогнали еще до Великой отечественной, об этом Витя читал в какой-то книге по истории Москвы, а рынок так и остался. Рядом с кладбищем, на которое…

Он почувствовал, как по спине пробежали мурашки. На этом кладбище они были с Шершнем тогда…

Витя тронул за плечо Давида, тот обернулся. Катя тоже остановилась.

— Нужно отойти, поговорить, — сказал Витя. — Давай туда за дерево, где старик с ковром.

Они едва просочились сквозь толчею, перепрыгнули через расстеленные прямо в грязи куски картона, на которых чего только не было.

Сложенные солдатские шинели чередовались с маленькими брусками мыла серого цвета, куски ткани, скомканные пиджаки и брюки лежали вперемешку с куриными яйцами в алюминиевых тазиках; велосипедные колеса, сиденья, рули и звонки, насосы и ключи всевозможных размеров лежали в окружении грязной морковки, лаврового листа и мутных закаток. От изобилия разбегались глаза и невозможно было поверить, что всего в каких-то пятидесяти километрах от этого места идут тяжелые бои, а судьба столицы буквально висит на волоске.

Но рынок уже почувствовал панику. Туда-сюда сновали небритые парни с колючими глазами. Встречаясь на пару секунд, они что-то шептали друг другу на ухо и тут же исчезали, растворяясь в толпе. Явно они здесь не тряпьем торгуют, подумал Витя. Они были похожи на тех парней, что порой возникали по дороге в школу или магазин в их время, в восемьдесят четвертом, — они преграждали путь и сцеживая сквозь зубы: «Ты из какого района?», ждали ответа. И тогда, чтобы уйти целым, приходилось отдавать все деньги, что были при себе. И не важно, из какого ты на самом деле района, это был просто повод.

Червяков точно будет здесь.

Драный ковер старика, который тот повесил на веревочку, протянутую между деревьями, хоть как-то защищал их от глаз текущей толпы.

— Что будем делать? — спросила Катя. — Здесь слишком много людей. Они будто с ума посходили. Что происходит? Никогда такого не видела.

— Паника, — сказал Петя. — Несколько дней Москва будет кипеть, хотя в это с трудом верится, наверное.

— Совсем не верится, — ответила Катя.

— Понимаю.

— Но потом же… все будет нормально? — она взглянула на Петю.

Он посмотрел в дырку на ковре — в ней, как в калейдоскопе мелькали серые лица людей.

— Если ты про панику, про этот кошмар… то да. Через три дня наведут более-менее порядок. Так было написано. Никогда не думал, что увижу это все по-настоящему.

— Я предлагаю разделиться на двойки, — сказал Витя. — Если мы будем ходить вшестером, то вряд ли увидим их. Каждые полчаса будем встречаться здесь, на этом месте. Если кто-то заметит Червякова или Лизу, то один останется незаметно следить, а второй мигом сюда.

— Хорошо придумал! — похвалил Денис. — Правда, пользы от меня не очень… с одной линзой много не увидишь.

— Там дальше вроде лавка, на ней было написано «Очки», — сказала Катя.

— Да что толку… денег все равно нет.

Витя подумал, что может быть, мороженое и не стоило есть. Но, с другой стороны, этих денег вряд ли бы хватило на очки.

— У меня есть это… — Лена опустила голову и в ее руках мелькнула тоненькая золотая цепочка с крестиком. — Вот… возьмут такое?

У Кати округлились глаза.

— Ты же пионерка…

— Папа подарил… — Лена пожала плечами. — Не могла не взять. Так что, возьмут? — она посмотрела на Катю.

— Если это золото… конечно возьмут.

— Тогда вперед! — она протянула цепочку Денису.

Он смотрел на нее ошалевшими глазами.

— Лен… может…

— Бери, говорю!

Он взял цепочку и пробормотал, густо покраснев:

— Спасибо тебе.

Потом повернулся к Кате.

— Ты здесь местная… поможешь?

— Идем! — кивнула она. — Зрячий ты принесешь больше пользы стране.

Они перепрыгнули через выставленное на продажу барахло.

— Встречаемся через полчаса! — крикнул