Геополитика постмодерна - Александр Дугин

Россия ведет себя просто самоубийственно, и это проклятие, этот вирус может распространиться и на остальные страны СНГ. Я думаю, что беда именно в России, а не в этих странах. И Украину мы проиграли не только потому, что столкнулись с сильным противником, которого не ожидали, но и потому, что на Украину послали политтехнологов антигосударственной, антироссийской ориентации, взращенных американскими фондами. т. е. мы послали одних выкормышей Вашингтона противодействовать другим. Крах был запрограммирован в подборе подобранных Кремлем кадров, посланных в Киев. Не случайно русофобский постмодернист Марат Гельман почти официально представлял несколько лет в администрации Кучмы «руку Москвы». Такими «руками» Москва могла только отрезать себе самой ухо. Что она и сделала. Остальные кадры «технологов» были из той же серии. По сути, против украинских «оранжевых» послали российских «оранжевых». И что мы еще могли ожидать? А результат вполне конкретен: единое экономическое пространство уничтожено, не родившись.

Это уже признак некоей танатофилии Кремля. Кремль, видимо, хочет катастрофы, он сам хочет быть подорванным «оранжевой революцией». Я не могу по-другому объяснить действия власти в экономике. Я не допускаю мысли, что наши правители законченные идиоты и не понимают смысла происходящего. А раз они не законченные идиоты, то есть только одно объяснение — это стремление к смерти, к гибели и катастрофе. Кстати, в русском сознании это довольно характерная константа, периодически повторяющаяся — нигилизм, тяга к смерти, фатальное притяжение суицида, самосознание декаданса.

В экономическом секторе правительства есть пятая колонна, она и ответственна за все деструктивные процессы. Но кто дает ей зеленый свет в лице высшей власти? Страной и экономикой правят люди, которых выбирает народ. Получается, что народ выбирает собственную смерть. Это мрачная ситуация, и именно с этим связан уже необратимый подрыв Единого экономического пространства, а также прогноз самых кошмарных сценариев и в экономике, и в политической сфере на ближайшие годы. Я думаю, что ситуация для России неуклонно приобретает откровенно апокалиптический характер. Хотя по многим экономическим показателям и по наивным социологическим исследованиям этого еще пока не видно. Очень похоже падали советский лагерь и СССР. Не ждет ли та же страшная участь и саму Россию? Не дай Бог. Но чтобы предотвратить роковой исход, надо действовать уже сейчас, радикально и незамедлительно. Россию на самом деле нужно спасать.

Приложение 2

«Россию могут спасти только фанатики…»

– Александр Гельевич, российская пресса и телевидение сейчас активно обсуждают доклад ОЭСР «Россия — строительство правил для рынка». «Независимая газета» пишет, что правительство заплатило ОЭСР за этот доклад 250 тыс. долларов, но при этом вместо желаемого результата получило черный PR, поскольку ОЭСР очень жестко раскритиковала то, что происходит в России. Подчеркивается и коррупция, и неэффективность госаппарата. Но так ли плох такой результат для правительства России? Ведь критика конструктивна, рекомендации вполне разумны. И, кстати, в некоторых странах исследования ОЭСР принимались как программа действий для власти.

А. Дугин: На самом деле ситуация в российской экономике, на мой взгляд, гораздо хуже, чем описано в этом докладе. В России вообще нет экономики. В любой стране, в которой главным источником бюджета является экспорт природных ресурсов, экономики как таковой, в полном смысле слова, не бывает. По одной простой причине: если одно крайне примитивное действие приносит много денег и сразу, то абсолютно нерезонно и совершенно бессмысленно заниматься чем-то долгим, сложным, что приносит гораздо меньше денег в конечном итоге. Соответственно, логика становления сырьевых экономик исключает саму возможность экономической модернизации. Сверхприбыль, которая получается от экспорта природных ресурсов, может тратиться по-разному. Но самое глупое, как кажется экономическим элитам в этих экспортных обществах, — это вкладывать средства в менее прибыльные и трудные сектора, то есть в свою собственную экономику, хотя бы потому, что она заведомо менее прибыльна, нежели экспорт природных ресурсов. Это не то что драматизация, это объективный диагноз современной российской экономической ситуации. Все остальное — и коррупция, и слабое государство, и «сильное» чиновничество, и странности в развитии рынка — все это производные отсутствия экономики как таковой, отсутствия экономической политики в России. В России не просто нет экономической политики. Я скажу больше: в России не может быть экономической политики, это просто лишнее. Страна, которая обладает серьезными ресурсами, страна с краткосрочной психологией, при наличии такой колоссальной конъюнктуры, таких цен на нефть и 40-процентной зависимостью Европы от российского газа — такая страна не будет заниматься экономикой. Никогда. В такой стране могут существовать определенные инвестиции отчислений от сверхприбыли — в том числе и в экономическую сферу, но это подчиняется не экономической, а скорее политической или политтехнологической логике. К реальному экономическому развитию все это никакого отношения не имеет. Это логика турбулентного циркулирования краткосрочных, «горячих» денег, которые напрямую и легко выкачиваются из недр. Пока это сверхобогащающее выкачивание происходит беспроблемно для правящей элиты, все остальное будет лишь прикрытием для этого процесса. Российская экономика — это виртуальный симулякр, абстрактный концепт, дымовая завеса над процессом извлечения и немедленной продажи сырьевой базы страны, пока такая конъюнктура, такая возможность сохраняется. Все, что происходит в России, — разговоры о модернизации, о государстве и бизнесе, о социальной ответственности бизнеса — является прикрытием для грубого порноэкономического процесса. В России существуют только нефть и ее прямые производные — нефтеденьги или газоденьги, которые и составляют основу бюджета, основу социальных процессов, основу политических процессов. Сероводороды — это и есть код жизни в современной России.

Критиковать это или не критиковать, восхищаться этим или проклинать, пользоваться вовсю или аскетически отстраняться — совершенно все равно, потому что изменить такую ситуацию невозможно. Если, конечно, не произойдет катастрофы, например, распада России.

При любом правительстве, при любом раскладе сил — все будет одинаковым по сути.

Какую альтернативу можно предложить такому статус-кво? Это неожиданный, революционный (или катастрофический) приход к власти группы фанатиков, одержимых какой-то идеологемой, которая выше жажды наживы, вне притягательности простейших коррупционных стратегий разложения. В либеральном обществе никакой идеологемы выше жажды наживы не существует. Поэтому верность либеральному курсу, активное противодействие всем иным альтернативным моделям идеологии сдерживает такой исход.

Россию могут спасти только фанатики. Например, фанатики православной идеи. Именно фанатики, а не просто православные люди. Нужен кто-то, кто с маниакальным упорством будет верить, настаивать, провозглашать и осуществлять истину: «Православие выше, чем деньги». Только такие люди способны изменить инерциальный сценарий, осуществив колоссальные потрясения. Это можно сделать только во имя национальной идеи и через полноценный террор, через репрессии. Если всевластие денег как универсальной ценности и всеобщего эквивалента будет укрощено на уровне личной или групповой психологии и если такая группа сможет консолидироваться и укрепиться в России, возникнет субъект альтернативной стратегии, контр-элита. Только такая пассионарная контр-элита способна укротить наркотическую нефте-газозависимость российской экономики.

Интересно посмотреть, как дело обстоит в других странах— экспортерах сырья. Например, в Саудовской Аравии такой идеократической надстройкой выступают исламисты-ваххабиты, которые принуждают общество придерживаться жестких религиозных ценностей, несмотря на экспортный характер экономики. Сверхприбыли реинвестируются в исламистскую идентичность, в исламское общество, в мусульманскую экспансию, в проекты «мирового халифата». В Иране, например, другая версия, шиитская версия исламской идеократии. В Ираке при Хусейне был исламский социализм, баасизм, тоже идеократия, но иного рода. Во всех случаях речь идет об идеологической надстройке с сильнейшим религиозным, национальным и социальным (т. е. нелиберальным) компонентом, который сдерживает, ограничивает и отчасти компенсирует экономический паразитизм и вырождение политических элит.