Закон Тайга - Эльмира Нетесова

—  Сбирался. Да остался.

—  Ну и дела! Думал отделаться от законников. Одним ма­хом, Все село мне за это спасибо сказало бы. А они провели меня, - сетовал участковый.

—  Не стоит жалковать, что мужики на погибель не пойдут. Где ты с ними не управился, тайга подможет, - пообещал дед.

Участковый еще поартачился, но старик сумел убедить. И вечером, перед возвращением в зимовье, пришел охотник наве­стить Тимку.

Тот уже не верил, что Николай Федорович придет к нему. Устал ждать. И лежал, уставившись в потолок. Чувствовал себя пешкой в чужой игре, забытым, никому не нужным.

Когда скрипнула дверь и на пороге появился Притыкин, Тимоха подумал, что старик привиделся или приснился.

—  Дядя Коля! - окликнул тихо.

—  Здоров будешь! - отозвался дед.

—  Я уж не верил, что придешь.

—  Хворать не перестал? Поглянь, аж мохом обнесло от ле- жачки! Будя баловать себя! Небось и до ветру в банки льешь, бесстыжий?

—  Завтра, сказали, разрешат ходить понемногу, - покрас­нел Тимка.

—    Балаболишь пустое. Тебе пора уж не понемногу, а в обгон­ки с лисой скакать по тайжище! Будет тебе киснуть, как бабе! На- ко вот зверобою на медвежьем сале. И это - девясил, нехай ки­пятком заварют. Испей. В три дня хворь сбежит с тебя, - выло­жил дед банку с жиром и кулек с корнем девясила. - А ну, скинь с себя одеялку. Дай тебя гляну да сам выхожу...

Николай Федорович проверил суставы, мышцы. Потом снял с себя меховую куртку, засучил рукава и, цыкнув на няню так, что ту словно ветром из палаты унесло, принялся втирать, раз­минать, массировать Тимку. Тот зубами в подушку впивался не раз. Холодный пот выступал на лбу, а горячий - лил по спине ручьями. Тело горело, прокалывало нестерпимой болью.

— Дядь Коль, дай передохнуть, - взмолился Тимка, но ста­рик будто не слышал.

Он разминал, делал втирания зеленой пахучей мазью, кото­рая тут же впитывалась и прогревала тело насквозь.

Тимка едва сдерживал крик. А дед словно мстил ему за свою боль, не обращал внимания на стоны напарника.

Все врачи уже ушли из больницы, и только старая няня, изредка поглядывая в щель, плакала, но войти не реша­лась.

Когда рубаха на спине старика взмокла от плеч до пояса, он оставил парня, сел на табуретку рядом с койкой, вытирая лоб.

Тимка переводил дух. Тело перестало ныть и болеть. Не­привычная забытая легкость вернулась к нему.

— Дядя Коля! Как лафово! Кайф! Ничего не болит!

—  Вот бы эдак помять с недельку, сам с койки в тайгу сбе­жишь, - засмеялся старик.

—  Мне б так научиться!

— Я то умение в Сибири перенял. Чтоб выжить, наловчился подмогать ссыльным. Всем впрок шло.

—  Ты меня за глупость прости, дурака, - отвел глаза Ти­моха.

—  Будет старое ворошить. На бумагу. В ей твое имя и этих мужиков, каких в Вахрушев свезти сбирались. Дай вам Бог уда­чи! А я к себе на заимку уберусь, зиму коротать. - Связал дед рюкзак и, словно спохватившись, добавил: - Пушняк с твоих капканов и петель сгребли охотоведы. С зимовья. Тыщи на пол­торы будет. Упреждаю заведомо.

Тимка отмахнулся:

—  Не надо мне. Ваше это. С твоей заимки, дядь Коля. Мне другую, свою отведут скоро.

—  Будешь дуть, как дадуть. А нынче не вороти рожу от того, что тайга дала. Ей видней! И давай кончай хворать! Выправишься - наведывайся.

—   Спасибо, дядь Коль. Непременно приду, - пообещал Тимоха.

После ухода охотника из больницы начало темнеть.

«Погожу нынче в тайгу вертаться. Заночую в дому», - ре­шил охотник и обогнул барак фартовых, чтоб быстрее пройти к своему дому.

Из барака шум услышал. Брань донеслась такая, что деда передернуло. Он приостановился.

—  Чтоб я, бугор, в шестерки к фраеру?! Это я что ж, лиде­ром стал? Иль вы все скурвились разом? В гробу я видел благо­детелей. И в Вахрушеве фартовые без булды дышат!

—  Не гомонись, бугор! За жопу тебя в тайгу не тянут. Фалу- ем, то - верняк. А коль не по кайфу - отваливай в Вахрушев.

—  Кенты! Мать вашу... За пайку падле жопу лижете! Чест­ные воры! Сявкам на смех утворили! На разборке трандели, чтоб Тимку вывести с закона, теперь его паханом взяли?

—  Не мы его. Он нас берет. И хвост не подымай! В Вахру­шеве тебя не пахать, вламывать сфалуют. А нет - в шизо кинут до звонка. Чтоб не ботал много.

—  Кто ботает? Кого в шизо? Это ты, гнида, вонял тут? -послышался глухой удар, потом стук. Со всех сторон  заорали кенты.

Николай Федорович покачал головой и заспешил к дому, посочувствовал в душе Тимофею, что бригада ему перепала и впрямь никчемная.

А фартовые до ночи не могли успокоиться. Спорили, руга­лись, дрались. Словно не в тайгу, а в зону их отправляли.

Злило многих то, что именно законников, бывших паханов «малин», хозяев зон отправят под начало Тимке. А кто он та­кой, чтобы бугрить фартовыми?

Но сколько ни дери горло, даже шестерки понимали, что в тайге куда как проще и легче будет, чем в Вахрушеве. Оттуда даже законники не все и не всегда выходят на волю.

—  Одним на льдине Тимоху сделаем. Сам пахать станет!

—  Не посадим его на положняк. И долю не дадим, - духа- рились воры.

Костя лежал на своей шконке не дыша. Уж чего не услышал он сегодня! Как только его не обзывали. Сколько угроз сыпа­лось на голову! Бугор даже кулаки в нюх совал. Обещал тыкву сорвать и выкинуть в парашу.

Все терпел Кот. Знал: нет иного выхода у кентов. Никто другого не предложил. А ехать в Вахрушев всем вместе при­шлось бы.

«Ничего, базлайте, падлы! Потом навар с вас за свое сниму. Что сберег паскудных от уголька», - думал Костя, забившись с головой под одеяло.

Законники долго не успокаивались, поносили последними словами Тимоху, Костю, участкового. Проклинали всех лега­вых и заодно с ними тайгу и шахты.

Даже сявки устали от брани. И, забившись по углам, радо­вались, что скоро уйдут законники из барака в тайгу и не надо будет приносить им жратву, вытаскивать за ними парашу, уби­рать грязь в бараке, топить печи, сбиваться с ног от усталости и получать за все это пинки и окрики.

Даже шныри и шестерки повеселели. Понимали; что скоро всем им облегчение выйдет.

Жалели ль они законников? Да какой от них навар фарто­вой мелкоте. Кроме обид, ничего не помнилось.

Вот и теперь... Ну разве не фраера? До тайги еще сколь­ко, а они уже барахло шмонают по всем шконкам. Метут свое и чужое не спросясь. Будто, кроме них, никому дышать не надо.

Вон сявкин шарф надыбали. Единственная ценная вещь в гардеробе. Ею и башку, и задницу грел. Три кровных пайки отдал за него обиженнику. И это отнимают. У сявки слезы бу­синами закапали. Потянул свой шарф с шеи законника. На сво­бодном конце булавкой повис. Фартовый и внимания не обратил. Стряхнул, как пушинку.                                                                 

А вон там шнырь зубы показал. У него байковую рубаху сграбастали. Шнырь .ее только что с плеч снял. Постирать хо­тел. Куда там. Подцепил законник кулаком в зубы и вырвал рубаху. Взамен нее даже майку не дал.

У майданщика носки взяли. Теплые, вязаные. Тот вернуть попытался и тут же пожалел о том.

Портянки, полотенца, рубахи и брюки, свитеры и безрукав­ки - все забирали законники. И, оглядев, решили сегодня же тряхнуть работяг. Забрать у них излишки теплого.

На это дело отправили троих. С наказом: мол, если добром не отдадут, отнимайте.

Законники пожаловали в соседний барак, когда работяги уже спать ложились.

—  Теплое? Да вы что, съехали с луны? Нам самим его не хватает! - рыкнул рыжий плотник и, послав фартовых грязно, полез на шконку.

Эти работяги ни разу не трамбовались с фартовыми. Не зна­ли, что такое фартовый шмон. А потому не ждали для себя ни­чего плохого.

И только фартовые были готовы ко всему. Знали: самое вер­ное - внезапность. Она всегда приносила навар и удачу.

Первым слетел от удара рыжий плотник. Со шконки на пол сбили кулаком. Матеря его, и на других налетели.

—  Налог не даете, про положняк забыли. Еще и посылать будете, козлы!

—  Трамбуй их, фартовые!

—  Снимай навар с хорьков!

—  Фартовые?! Щипачи! Налетчики проклятые, голубятни­ки! - опомнились работяги и, ухватив что под руки попалось, кинулись на законников. - Мети их, мужики! Врежь по блат­ной роже!

—   Грабители! Как были ворьем, так и остались! Их не в Вахрушев, на Колыму надо! Навечно! Чтоб передохли! - выби­ли работяги законников из барака.

Едва прогнали, милиционеры запоздало шум услышали. Прибежали.

—  Что случилось?

Работяги, переглянувшись, плечами пожали недоуменно. Друг друга без слов поняли.

Но в это время в барак вломилась фартовая кодла с криком:

—  Бей козлов! - рванулись по проходу и только тут увиде­ли милиционеров.

Работяги не дрогнули. Даже не оглянулись на воров. Фар­товые вмиг стихли. Кулаки в карманы спрятали.

—                Ну что ж, Налим, опять за свое? - скрутил стопорилу милиционер.