Помню тебя наизусть - Маргарита Дюжева

— Еще скажи, что поцеловала бы любого, кто оказался на моем месте.

Она замолкает, потом тихо, почти шепотом говорит странные слова:

— Нет. Только тебя. Мне хотелось поцеловать именно тебя. Но я не уверена, что это стоило делать, — и уходит, оставив меня наедине со своими демонами.

Вроде и злюсь на нее, что отворачивается, а с другой стороны, стоит вспомнить, как сама ко мне потянулась, и тут же снова крышу рвет от эмоций.

Она может думать, что хочет. Может сколько угодно рассматривать, препарировать, то, что произошло, копаться в этом, искать скрытый смысл и подводные камни. Не важно. Теперь уже ничего не будет, как прежде.

Глава 17

POV Янка

Я в шоке от того, что произошло. Даже не в шоке — это слишком мягко сказано, а в дичайшем ужасе.

Я. Целовалась. С Максом!

Что такого произошло в моей голове, что я это допустила? Какой шуруп с резьбы сорвался?

Целовалась с Ершовым. Капец.

Меня так не плющило даже после самого первого поцелуя, который состоялся в девятом классе, в торжественной обстановке школьной раздевалки. Тогда мне было слюняво, щекотно, но интересно и радостно, что можно было похвастаться перед девчонками.

Сейчас… Я не то, что хвастаться, в глаза людям смотреть не могла!

Докатилась.

Когда я вернулась в класс, мне казалось, что все всё знают. Кто-то же за нами подглядывал! Интересно кто. Хотя нет, не интересно. Я и без того готова от стыда провалиться сквозь землю.

Макс пришел через пять минут после меня. Непривычно тихий, задумчивый. Сел на свое место, открыл тетрадь и рассеяно смотрел в окно, так и не сделав ни одной записи. А я, наоборот, развила бешеную деятельность — руку тянула, к доске выскакивала, как чокнутая. Что угодно лишь бы перебить дрожь, которая, поднималась от вялых коленок и мурашками пряталась в волосах на затылке.

Не получалось. Стоило только остановиться на миг, потерять контроль над мыслями, и внутри снова все переворачивалось, и все по новой.

Я поцеловала Ершова.

Тогда мне это показалось таким естественным, таким правильным, а сейчас я была готова придушить саму себя.

Он же теперь не отстанет! У него в глазах неоном горело «Попалась, не отпущу. Моя». Я ему своим поцелуем дала зеленый свет для дальнейших безумств.

И самое страшное, что мне самой этого хочется.

Я хочу прикоснуться к черным крыльям.

После урока я сбежала из школы. Неслась, позорно поджав хвост, не оглядываясь, будто за мной по пятам следовала орда кровожадных демонов. Уже дома, забаррикадировавшись в своей комнате, обнаружила входящее сообщение:

«Где прятаться будешь? Под кроватью? В туалете? Думаешь, это тебя спасет?»

Я отбросила телефон на кровать и со стоном уткнулась в свои ладони. Он будто чувствует меня, знает, когда надо подлить масла в огонь, чтобы окончательно лишить опоры под ногами.

Продышалась кое-как, справилась с трясущимися руками и написала сдержанный ответ.

«Не понимаю, о чем ты»

«Очень по-взрослому».

У меня в груди атомный взрыв в щепки разносит ту стену самоконтроля, которой я привыкла прикрываться. Хочется швырнуть телефон об стену и визжать.

Меня крутит, практически выворачивает наизнанку.

Зачем я его поцеловала? О чем думала? А самое главное, что с этим делать дальше? Я ведь не вытяну его, не справлюсь. Ершова для меня всегда слишком.

Я пыталась вспомнить, есть ли у него сегодня тренировка и не могла. Сидеть дома, ждать его, вздрагивая от каждого шороха было выше моих сил. Поэтому быстро пообедала, переоделась и снова махнула в свою тихую гавань. Надо было попрощаться с Персиком, а заодно передать врачу те лекарства, которые купила. Пусть пригодятся кому-то другому.

В приюте я просидела почти до самой ночи. На улице уже зажглись фонари, а я все брила дворнягу, покрытую колтунами свалявшейся шерсти и репьями.

— Кто-то решил здесь заночевать? — спросил Игорь, наблюдая за тем, как я работаю.

Я бы с радостью. Не только ночевать, жить бы сюда переехала. По крайней мере до тех пор, пока не справлюсь с разломом в груди и не научусь заново дышать.

— Надо доделать, — я устало кивнула на собаку, — а то, завтра…

Меня отвлек телефон. С опаской глянув на экран, я увидела надпись «папочка». Фуух. Пронесло. Если честно, все это время я ждала звонка от сводного брата. Хотя, Макс прав, какой он мне к черту брат? Он — геморрой, от которого в животе порхают бабочки, а в голове остатки мозга бьются в истерике.

— Да, пап, — ответила, прижимая трубку плечом.

— Яночка, а ты где? — спросил он взволновано.

— В приюте.

— Так поздно?

— Да. Извини, что не предупредила. Тут пациент сложный. Вернее грязный. Сейчас с ним закончу и домой.

— Нам стоит волноваться?

— Нет. Скоро буду, — сбросила вызов, отложила в сторону мобильник и снова взялась за бритву.

Игорь молча сбросил свой рюкзак на лавку, закатал рукава и подошел к столу.

— Ты же на автобус опоздаешь, — я посмотрела на него с легким укором.

— Предлагаю сделку. Я сейчас по-быстрому помогу оприходовать этого бедолагу, а ты меня потом подкинешь до центра. Идет?

— Идет.

Я действительно устала и была рада помощи.

Вдвоем было стало гораздо быстрее и удобнее. У Игоря было больше опыта и золотые руки, поэтому совсем скоро пациент лишился своей некрасивой шубы и, голенький, отправился в клетку.

Мы все убрали, навели порядок, попрощались со сторожем и вышли на улицу.

— Ты еще не передумала? — поинтересовался он, когда мы уже подъезжали к центру, — насчет поступления.

Я думала об этом постоянно.