Волчья звезда - Малинин Евгений Николаевич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Всеслав откинулся на спинку стула и вяло махнул рукой:
– Я смотрю, вас, волхвов, стаи слишком хорошо кормят и у вас слишком мало забот! Вот вам в головы и лезут всякие... странные мысли! Как ты вообще мог додуматься до сравнения человека с извергом?!
Ратмир долго молча смотрел на брата, а затем негромко произнес:
– Вспомни Вата... Он был одним из лучших в стае, а стал извергом! Конечно, он потерял многогранность, но человеческие-то качества у него должны были сохраниться! И он не покончил с собой после того, как его лишили многогранья, а ведь многие ожидали именно этого. Нет, он прожил отпущенный ему срок, и прожил достойно! – И вдруг он снова улыбнулся. – Я сегодня видел одного из его потомков... Совсем маленький мальчишка, но удивительно похож на Вата!
Всеслав вскинулся:
– Ват умер сорок лет назад...
Ратмир удивленно приподнял бровь и пожал плечами:
– Я сказал только, что мальчик очень похож на Вата... И больше ничего!
Но Всеслав его уже не слушал. Голова князя упала на грудь, тело расслабилось, рука, державшая кубок, сползла со столешницы и выронила драгоценный сосуд.
Рогда подала короткий знак, и тут же к князю с двух сторон подскочили изверги-слуги. Осторожно подняв князя, они быстро вынесли его из пиршественной залы и в сопровождении княгини поспешили к княжеской спальне. Всеслав, казалось, полностью отдался пьяному, беспробудному сну. Но когда слуги, стянув с него жесткое парчовое платье, укрыли тяжелое тело прохладными простынями, он неожиданно открыл глаза и, обращаясь к стоявшей рядом с постелью жене, произнес неожиданно трезвым голосом:
– Пошли Скала и Искора в город. Они сопровождали Ратмира и должны знать, где он встретил того мальчишку. Пусть приведут его в замок, я хочу его видеть завтра утром!
Рогда молча кивнула в ответ.
Ратмир, оставшись за княжьим столом в одиночестве, задумался. Зал практически опустел, только несколько завзятых питухов все еще буянили за одним из столов, да изверги-слуги сновали по залу, прибирая со столов дорогую посуду.
«Бесполезно... – горько думал Ратмир. – Ни один из вожаков не думает о будущем. Всех их тревожит только сегодняшний день! И Совет посвященных не хочет заниматься этим! Посвященные почему-то считают себя выше мирских дел...»
К нему неслышно подошла молоденькая девушка и, смиренно опустив глаза, проговорила:
– Господин, ваши покои готовы, если вы хотите отдохнуть, я вас провожу.
Ратмир поднял глаза и взглянул на извергиню. Лет ей было не более четырнадцати, ее личико с небольшим, чуть вздернутым носиком, полными ярко-красными губками и длинными, пушистыми ресницами дышало свежестью. Простая прямая белая рубашка с подолом до щиколоток босых ног скрывала тело девушки, но спрятать высокую, упругую грудь она не могла. Брат князя встал со стула и негромко произнес:
– Ну что ж, проводи меня, красавица. Мне действительно надо отдохнуть.
Девушка быстро повернулась и легкой, летящей походкой направилась к боковым дверям, выводившим из пиршественного зала в правое крыло замка.
Гостевые покои, предназначенные для приезжавших к князю Всеславу посланцев из других стай, были на этот раз целиком отданы в распоряжение Ратмира. Молоденькая извергиня провела волхва по длинной анфиладе небольших комнат в главный зал покоев. Из зала, отделанного панелями редкого розового дерева, выходило две двери. Девушка направилась к той, что располагалась справа, и за ней, пройдя недлинным, узким и темноватым коридором, ввела Ратмира в большую спальню. Огромная кровать под роскошным шелковым балдахином была тщательно застелена, угол темно-синего легкого покрывала аккуратно отогнут, чтобы показать идеально растянутые голубые простыни.
Девушка остановилась у входа в спальню, и когда Ратмир прошел мимо нее в комнату, негромко произнесла:
– Если господину что-то нужно, я немедленно принесу...
– А если мне ничего больше не нужно? – с легкой улыбкой спросил волхв.
– Тогда я, с позволения господина, оставлю его, – не поднимая глаз, ответила девушка.
– А разве ты не разделишь со мною ложе, чтобы... согреть его? – спокойным, чуть надменным тоном поинтересовался Ратмир, и его вопрос, учитывая стоявшую на улице жару, прозвучал издевкой – жесткой, требовательной издевкой!
На одно мгновение девичьи ресницы взмыли вверх, и волхва обжег испуганный взгляд темных глаз. Девушка чуть откачнулась назад, и с ее щек сбежал румянец, однако голос ее, прозвучавший чуть тише, был все так же ровен и спокоен:
– Если господин мерзнет, я готова принести ему постельную грелку, а в спальне поставить жаровню.
– А вот этого не надо! – Ратмир высокомерно вскинул голову. – Ты прекрасно поняла, о чем я говорю!
Он несколько секунд помолчал, а затем снова спросил:
– Так ты готова разделить со мной ложе?
– Если господин этого потребует... – еле слышно пробормотала извергиня.
– Ты хочешь сказать, что сделаешь это против собственного желания? – переспросил ее волхв.
Девушка молча кивнула.
– Почему? Разве для тебя не лестно было бы стать наложницей человека и, может быть, родить от него ребенка?
На этот раз девушка отрицательно помотала головой.
– Почему?! – снова спросил Ратмир и, шагнув к девушке, двумя пальцами приподнял за подбородок ее опущенную голову. – Смотри мне в глаза и рассказывай!
Голос волхва звучал жестко, почти угрожающе.
Лицо девушки было запрокинуто кверху, однако опущенные ресницы по-прежнему прикрывали глаза. Не пытаясь освободиться от упертых в ее подбородок жестких пальцев, она негромко заговорила:
– Если я потеряю девство до брачного обряда, от меня отвернутся все родственники, а отец проклянет... Так будет, даже если я сама ни в чем не буду виновата... Господин тоже не женится на мне – зачем ему, многоликому, жена-извергиня!
– А если я официально признаю тебя своей наложницей? – все тем же жестким тоном спросил Ратмир.
– Вы попользуетесь мной некоторое время, а потом выбросите, как ненужную вещь, – не открывая глаз, проговорила девушка. – А мой позор останется со мной!
– Почему обязательно – выброшу?! – Волхв презрительно приподнял правую бровь. – Я отпущу тебя домой и дам богатое приданое!
– Даже с самым богатым приданым никто не согласится принять на себя мой позор...
Молоденькая извергиня старалась говорить спокойно, но в ее голосе уже чувствовались едва сдерживаемые слезы.
Ратмир наконец-то отпустил ее подбородок, и она тут же снова опустила лицо.
– Значит, постель человека для вас теперь считается несмываемым позором? – медленно проговорил он и замолчал, словно ожидая ответа на свой вопрос. Однако девушка стояла тихо, почти не дыша. – Да, я действительно очень давно не был дома, не был в стае... Тридцать восемь лет назад извергиня, взятая в наложницы и родившая дитя от человека, считалась у извергов очень достойной женой...
Девушка продолжала молчать, уставившись в пол. Ратмир медленно вернулся к кровати, уселся на покрывало и устало произнес:
– Можешь идти, мне больше ничего не надо.
Девушка быстро метнулась к выходу, но была остановлена в дверях властным окриком:
– Стой!
Она замерла, а волхв спокойным, даже каким-то ласковым голосом спросил:
– Как тебя зовут?
– Мила... – негромко ответила извергиня, повернувшись лицом к волхву, и он снова увидел быстрый взгляд, брошенный ему в лицо из-под взметнувшихся темных ресниц.
Ратмир лениво взмахнул рукой:
– Ступай, Мила, и прикрой за собой дверь поплотнее...
Девушка немедля выскочила за порог и аккуратно без стука закрыла дверь.
«Вот еще одно доказательство изменений, пришедших в Мир, – устало подумал Ратмир. – Извергини уже не считают честью забеременеть от... многоликого, как все еще думает мой дорогой братец! И неизвестно, что случится, если он пошлет своих волков по деревням извергов!.. Но значит – и я ошибаюсь, добиваясь хоть какого-то равенства для извергов, какой смысл давать права людям, рожденным извергинями, если для извергов ребенок от человека ненавистен, если он – „несмываемый позор“ для его матери! Но самое страшное, что и это изменение в Мир привели мы сами... Вернее, наша жестокость, несправедливость... наше высокомерие!»
