Альбион и тайна времени - Васильева Лариса Николаевна

— Всего двое?! — почти закричала миссис Кентон. — Вы уверены, что всего двое?

— Да вы что, дорогая, смеетесь надо мной. Двоих и звали.

— Пусть так. Надеюсь, с едой-то было все в порядке?

— Еще бы! Крупинке негде упасть — весь стол закусками заставила. Видите, в письме: «и еда изысканнейшая». Значит, так: три сорта салатов, холодец, рыбное заливное, разного сорта селедки, паштеты, огурчики и квашеная капуста, язык и ветчина и еще всякие мелочи, потом борщ с пирожками, потом горячее…

— Какое?

— Я приготовила по грузинскому рецепту цыплят-табака. Знаете, довольно сложно готовить: заранее маринуешь птицу, обсыпаешь луком и перцем, даешь ей пропитаться специями, а потом, перед самой подачей на стол, жаришь под прессом на раскаленной сковороде. И непременно без масла.

— Не хотите ли вы сказать, что кормили своих гостей курами?

— Да… — протянула я, все более чувствуя, как мой рассказ встречает у соседки глубокое неодобрение.

— Не будете ли вы добры показать мне тарелки, на которых подавали гостям.

Я принесла ей нечто восхитительное, известное в Москве под волшебным названием «Голубые кареты». На белом фоне, сплошь усыпанном голубыми цветами, куда-то мчались голубые лошади с голубыми каретами и голубыми седоками. Это было мое первое приобретение в Лондоне. Я увидела «кареты» в окне какого-то магазина и замерла — ведь точно такие же продавались у нас в Москве и, как говорится, «вся Москва» гонялась за ними, да не всем досталось. Я купила их не раздумывая. И вот теперь эта сухопарая англичанка почему-то с презрением глядит в тарелку и говорит:

— Так я и знала, боже мой, так и знала! Почему вы не посоветовались со мной, прежде чем принимать гостей?

— Вы хотите сказать, что я принимала гостей не совсем правильно?

— Совсем неправильно, просто ужасно.

И, не обращая внимания на мое угасающее лицо, миссис Кентон холодно перечислила, как засудила:

— Во-первых, нужно было пригласить еще одну пару — гостями здесь угощают так же, как едой. Вы лишили своих гостей не только возможности общения, ибо сами толклись на кухне, но и возможности написать в письме фразу: «гости, которые были приглашены вместе с нами, оказались очаровательными людьми».

Во-вторых, вы сразу загнали их за стол, не дали посидеть уютно в креслах и немного выпить, а главное, начать разговоры о погоде, о кризисе, о газетных новостях. Кстати, это очень было бы удобно и для вас — пока бы муж разливал напитки и гости разговаривали, вы бы между разговорами незаметно расставили закуски.

— У меня было приготовлено много закусок, очень много, я бы не успела их расставить…

— А куда спешить? И много закусок совершенно не нужно. Баночки шпрот, легкого салата, нескольких соленых огурчиков, вашей, как вы мне объяснили, печенной в духовом шкафу картошки, рассчитав по две штучки на каждого, вполне бы хватило. И элегантно, и красиво, и ненавязчиво, и, главное, экзотично: типичный русский стол.

— Совсем не типичный, — начинала я подниматься из развалин, — типичный как раз такой, какой я устроила.

— Англичанам, — урезонила меня миссис Кентон, — не важна ваша типичность, они поймут ее, если она будет типично английская с легким вашим колоритом в виде шпрот и печеной картошки. Бедная гостья, как она, должно быть, металась между необходимостью есть и невозможностью есть так много.

— Ничего не бедная! — снова воспряла я. — Сама просила еще. В особенности салат с белыми грибами.

— Какими грибами?

Вместо ответа я принесла миссис Кентон из кухни пахучее ожерелье — беленькие были один к одному.

— Что это? — в ужасе обнюхала грибы соседка.

Я начала было рассказывать, как приготовляю салат с грибами, но она не слушала меня.

— Это яд. Все грибы, кроме выращенных в темноте шампиньонов, в Англии считаются ядовитыми. Видимо, — она снова обнюхала и поскребла ногтем твердую сухую шляпку, — видимо, эти грибы специально обработаны и обезврежены…

«Два мира, — думала я, — черт возьми, два мира. Эта Кентонша никогда в жизни не видела белых сухих грибов. Ну ничего, сейчас я угощу ее остатками грибного салата. Посмотрим, что она запоет, — не было человека, которому не понравился бы мой салат».

Я стала звать гостью к столу, но она словно не слышала меня:

— Все ваши просчеты — пустяки в сравнении с главной непростительной ошибкой — вы подали в качестве горячего кур!!!

— Позвольте, это уже какая-то ерунда! — возмутилась я. — У нас очень любят цыплят табака, и вообще курица считается одним из самых любимых блюд.

— Это у вас. А в Англии от того, что вы подадите в качестве горячего, зависит очень многое. Именно горячее говорит гостям о вас более всего — насколько умеете вы показать, что уважаете своих гостей и даже в дни такого жестокого кризиса способны угощать их говядиной.

— Почему именно говядиной???

— Потому что именно говядина — самое дорогое, как говорится, престижное мясо. Курицу, свинину, баранину, сосиски вы можете есть сами хоть каждый день. А говядина — пища для гостей. Что вам стоило приготовить бефстроганов?

— Бефстроганов? Это у нас самое рядовое блюдо, как сосиски?

— Как? Бефстроганов — рядовая еда? — удивилась уже миссис Кентон. — Что же, в таком случае, вы подаете гостям?

— Разное. Можно, если попадется нежирная утка, начинить ее яблоками. Можно налепить пельменей по-сибирски. Это такие крохотные вареные пирожки с мясом — в Англии их, наверно, не знают. Весьма довольны бывают мои друзья, если я потчую их свининой, шпигованной чесноком. А уж если попадется осенью на рынке целый поросенок — это повод для серьезнейшего собрания.

Я оживилась, ободрилась и чувствовала, что от сильного преувеличения с поросенком кровь быстрее побежала по жилам.

Миссис Кентон пожала плечами и пошла к столу. Накладывая на тарелку грибной салат, она заключила свои урок:

— А посуду, на которой вы подавали, спрячьте или пользуйтесь ею в повседневной жизни, для гостей, же купите что-нибудь получше. У нас то обстоятельство, на какой посуде вы подаете, тоже имеет огромное значение и о многом говорит. Конечно, никто и виду не подаст — мы народ воспитанный, но про себя гости отметят, что ели с аляповатых тарелок из дешевого магазина. Запомните, чем меньше рисунков наляпано на тарелке — тем она изящнее и изысканней. Ко всему прочему, вы лишили их возможности похвалить за столом ваши дорогие тарелки: «Ах, какой красивый сюрприз! Это фирмы «Веджвуд»? Сразу видно. Дэвид, дорогой, посмотри, какая прелесть!»

— Хорошо, — начала я наступление, краем глаза наблюдая, как дешевая тарелка перед миссис Кентон вновь обильно наполнилась моими неприличными приготовлениями, — хорошо, но факт этого письма. Ведь мои гости… никто не заставлял их писать, уходя, они поблагодарили, и этим вполне можно было ограничиться. Не свидетельствует ли письмо о том, что им все-таки понравилось?

— В общем-то понравилось, — закивала головой миссис Кентон, поддевая паштет куском пирожка с капустой, — конечно, необычно, интересно, непривычно, порой неприлично: отсутствие других гостей, курица, дешевые тарелки, но письмо ни о чем не говорит. Письмо — традиционная акция английского лицемерия.

«Караул!» — захотелось мне закричать и еще захотелось домой в свой ясный, простой, непретенциозный и, как я только теперь понимала, поистине не мещанский мир, где чем богаты, тем и рады, а если и небогаты, то, гости, все равно приходите, голодными не оставим: можно занять у соседа, накупить, что найдется в ближайшем магазине, и, вдосталь наевшись, вдосталь наговориться не о погоде, не о деньгах, а о таком чем-то и важном, и главном, от чего, как тебе кажется в момент разговора, жизнь всего человечества зависит. И писем никаких потом не будет, лживых писем со льстивыми, неверными словами!!!

Кажется, миссис Кентон поняла всю бурю чувств, отразившуюся на моем лице. Запивая чаем большой кусок торта, который у нас называется «Наполеон», она вдруг весело подмигнула мне и улыбнулась: