Остров Немого - Гвидо Згардоли

– Вот, – сказал он и вытащил сверток из кармана пиджака, – не бог весть сколько, но всё же… я буду счастлив, если вы примете это и хоть ненадолго облегчите себе жизнь…

Йолсен протянул Немому деньги – не мало, чтобы этот подарок не походил на милостыню, но и не много, чтобы тот не смог отказаться.

Торговец так и не понял, хорошая ли это была идея. Она пришла ему в голову, когда он увидел, как покупатель у него в магазине считал мелочь и складывал монеты – одну за другой – в кошелек. Потом Йолсен приготовил конверт – тот самый, который только что вручил Немому. И если бы его спросили, зачем ему всё это нужно, он бы ответил, что просто так чувствует и хочет поделиться деньгами с этим человеком. А других причин и нет.

Из конверта торчали уголки купюр. Немой никогда не видел столько денег вместе. По крайней мере, за последние два года. Он внимательно посмотрел на конверт, подумал и неуверенно, но быстро схватил его – так голодное дикое животное принимает от человека пищу, зачастую рискуя жизнью.

– Могу я узнать ваше имя? – спросил наконец Йолсен.

Немой засунул конверт в карман грязного пальто, с хрипом отвернулся от гостей и снова лег на соломенный тюфяк.

– Вот вам и благодарность! – с сарказмом заметил Сигурд Сандемос.

– Он меня ни о чём не просил. Ладно, пойдемте!

Когда они вышли, инспектор предположил, что эти деньги, скорее всего, окажутся на барной стойке таверны мадам Столтенберг, или у старика Хетиля Хансена, или останутся в игорном доме на Мёркемугвейн.

– Может, вы и правы, – сказал Пелле Йолсен и застегнул пальто, спасаясь от холодного воздуха осенней ночи.

– Зачем тогда… Почему вы сделали это?

Йолсен молчал. Ответ казался ему таким ясным и очевидным.

– Я хочу, чтобы Немой доверял мне, – произнес он после молчания.

6

На следующее утро Пелле Йолсен вызвал Кнута, мальчика, который работал у него в магазине, и поручил ему важное дело:

– Нужно, чтобы ты передал это письмо секретарю в регистрационную палату. Только внимательно: задание особой секретности!

Кнут был умным мальчиком, он хотел угодить хозяину и потому никогда не задавал лишних вопросов. Взяв конверт, Кнут помчался, как ветер, исполнять поручение.

Через час он вернулся с ответом.

«Дорогой друг, – начиналось письмо, – я отправил Ваш запрос суперинтенданту Хёйдулу. Он лучше меня сумеет помочь Вам.

Мое почтение».

Далее следовало сообщение, выведенное торопливым, точно вдавленным в бумагу, энергичным почерком:

«Уважаемый господин,

с фрегата „Наяда“ восемьдесят восемь выживших были доставлены в больницу Кристиансанна. Двадцать семь из них умерли, остальных выписали в разное время – в зависимости от тяжести полученных травм.

Если вам нужна дополнительная информация, то рекомендую связаться непосредственно с больницей Кристиансанна.

Мое почтение.

Суперинтендант Маркус Хёйдул».

Торговец всё обдумал и снова вызвал Кнута к себе:

– Нужно, чтобы ты отправился в Кристиансанн.

– Кристиансанн? Так далеко… А что там?

– Больница. Ты получишь те же деньги, что за работу в лавке. И еще кое-что – в качестве благодарности. Вот, смотри. Это письмо ты передашь директору больницы. Прямо в руки. Понял?

Кнут уверенно кивнул.

– Выйдешь с утра и к вечеру вернешься. Но только с ответом. Если ответа не будет, значит, оставайся там и жди.

Всё прошло по плану. И вечером, когда уставший и голодный Кнут спрыгнул с повозки, Йолсен уже в нетерпении ждал его на тротуаре. Торговец дружески похлопал помощника по плечу и отдал обещанное вознаграждение – мешочек с пятьюдесятью риксдалерами. Наконец ответ из больницы был получен! В знак благодарности хозяин магазина заказал Кнуту ужин на свое имя у мадам Столтенберг.

Йолсен тут же открыл конверт – на улице, под тусклым светом фонарного столба. Он будто обезумел – так ему хотелось поскорее прочитать ответ. Узнать и, может, удивиться.

В тонких линиях, строгих и четких, был финал этой почти шпионской истории. В письме сообщалось о печальной участи моряка, которого долго не выписывали из-за ожогов на лице… Кроме прочего, у него случилось необратимое повреждение слуха. Этот моряк был родом из Омли, небольшого городка в горах Сетесдаля. Его имя – Арне Бьёрнебу. Возраст на момент отставки из армии – 21 год. Родных и близких нет.

Несколько дней Пелле Йолсен не мог думать ни о чём другом – только об Арне Бьёрнебу. Ни дела в магазине, ни печаль жены из-за болезни их дочери не волновали его.

В нем появилось чувство сопереживания. Он не мог понять, что с ним происходит, но ему было радостно от нового ощущения и казалось – это чувство делает его лучше.

Однажды теплым октябрьским утром он отправился в промышленный район Гамлегата, прямиком в канатный цех. Солнце как будто не хотело покидать землю и задержалось на блеклом небе, точно память о прошедшем лете. Сам цех – слабоосвещенный, грязный и пустынный – пропах потом всех людей, кто когда-либо в нем работал.

Канатчик – старик с огрубевшей от солнца и ветра кожей – сидел в полумраке у станка для кручения канатов. Он надавливал на педаль и курил трубку. В другом – солнечном – конце цеха стоял Немой, склонив голову и выщипывая нитки из тряпок. Йолсен с радостью заметил, что на нем новый, скромный, но весьма достойный пиджак.

– Доброе утро! – поздоровался Пелле.

Старик тут же повернулся в его сторону и молча уставился на него.

– Могу я поговорить с молодым человеком? – спросил Йолсен, указывая на Арне.

Канатчик улыбнулся, и