Русский вид. Волк - Регина Грез
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Катя с трудом сдерживала слезы. На какое-то время с обеих сторон в трубке стало тихо. Потом послышался тяжелый вздох Веры Анатольевны.
– Если тебе с ним тяжело, не жди долго. Лучше сразу оборвать, пусть больно, но, зато потом не будешь всю жизнь мучиться как я. Ты у меня умная девочка, хорошая, добрая. Еще встретишь своего мужчину, обязательно встретишь. И узнаешь сразу, сердцем почувствуешь, что он – для тебя. И не будешь даже загадывать, что там дальше, как оно все сложится у вас, просто обнимет он тебя, и ты все поймешь.
– Мам, а у тебя было так?
Вера Анатольевна помолчала немного, а потом сказала просто:
– Было, доченька, теперь знаю, что было…
– И не с папой?
– Нет, хотя, тогда уже и ты у нас родилась. Да что скрывать? Знакомый один в гости заходил и все старался попасть, когда Николая Иваныча не было дома, стихи мне читал свои. Называл белой лебедушкой, русалочкой… Уехать с ним звал, ох, далеко, Катя, звал – на Байкал. Побоялась…
– А я как же? – не удержалась Катя.
– Тебя бы мы взяли с собой! Вася так сразу и сказал мне, мол, не то, что с одной, с двумя бы детьми взял, а вот с тремя бы еще подумал… Славный был парень. Наверно… любил меня.
– А ты его тоже?
– Тоже, Катя, тоже…
– И почему не поехала с ним?
– Да, вот подумала, а что люди скажут. Вдруг не привыкну на новом месте, да еще Вася к тебе будет худо относиться, а уж тебя доченька, я всегда больше жизни любила, сама знаешь.
– Знаю, мамочка! Милая моя, скоро увидимся, только улажу кое-какие дела, у нас тут проверка намечается, думаю, к майским выходным буду свободна. Не грусти, скоро обо всем поговорим, родная.
– Ты только ради меня не торопись.
Вскоре Катя положила трубку, вытерла слезы и принялась готовить Антону роскошный ужин, который он, правда, не оценил, сказав, что недавно вернулся из ресторана, где праздновали чей-то юбилей. Катя была рада и этой скупой информации, как никак после недели «молчания» супруг снизошел до разговора с ней.
А через неделю неожиданно позвонил Николай Иванович и виноватым тоном сообщил Кате, что ее мама находится в больнице в тяжелом состоянии, в связи с чем требуется немедленное присутствие дочери в Тюмени.
Уже через пару часов Антон сам отвез ее в аэропорт и довольно нежно простился. Пройдя регистрацию на вылет, Катя нервно ходила кругами по залу ожидания, но вдруг объявили задержку рейса в связи с обнаружением неисправности самолета.
Прошло более часа, когда Катя прослушала сообщение о том, что шестичасовой рейс на Тюмень и вовсе отменен. Потолкавшись у кассы, она узнала, что билеты на ближайшие рейсы также раскуплены и смогла приобрести билет лишь на утро. Оставаться в аэропорту не было смысла. Пришлось взять такси и возвращаться в квартиру мужа.
Почему-то даже не пришло в голову позвонить Антону, все мысли занимала Вера Анатольевна. Была почти полночь, когда уставшая, измученная Катя добралась домой. Стараясь действовать тихо, чтобы не будить мужа, Катя открыла двери своими ключами и, не зажигая свет, сняла верхнюю одежду в прихожей. А потом вдруг заметила, что в спальне горит приглушенный свет, а из-за полуоткрытой двери доносится томная мелодия.
Уже в коридоре между комнатами пахло чужими терпкими духами и ароматическими палочками. В первое время после свадьбы Антон часто зажигал их перед тем как начать долгую любовную прелюдию, к концу которой Катя обычно чувствовала головную боль и хотела только поскорее уснуть.
Остановившись у порога семейной спальни, она постаралась сосредоточиться на своем дыхании, успокоить неровно бьющееся сердце, а потом услышала из-за двери ласковый приглушенный голос Антона:
– Вот так, сладенькая, все делаешь правильно. Умница! У тебя сегодня получается лучше. Ты хорошая ученица, и папочка, возможно, тебя не сильно накажет.
На ватных ногах Катя прошла вперед и в немом изумлении уставилась на их с Антоном общую постель. Драгоценный супруг сидел абсолютно голый, опираясь спиной на подушки, прижатые к высокому изголовью, а между его разведенных ног на четвереньках стояла обнаженная пышнотелая блондинка. Руки девицы были почему-то стянуты сзади ремнем, а лицо располагалось в области паха Антона.
Катя судорожно глотнула и вышла из комнаты. В голове было гулко, как в пустом актовом зале школы, мысли оседали на пол комочками сигаретного пепла… Она включила свет в кухне и, налив себе стакан отфильтрованной воды, стала пить ее маленькими глоточками, как мантру проговаривая знакомые строчки:
«Нет в мире сильнее боли, умерла бы я лучше, что ли…» Только у Асадова эти слова говорит молодой мужчина, заставший жену на кухне «целующейся с другим».
Катя действительно любила поэзию… И даже в этот трагический момент искала поддержку у классиков. "Нет ничего нового под солнцем!"
А потом случился совершенно безобразный разговор с мужем. Антон нагло обвинял Катю в том, что она фригидная женщина, абсолютная бесчувственная, не способная угодить мужчине в интимном плане.
– Это ты виновата, что я вынужден искать развлечений на стороне! Только ты одна. У тебя тысяча комплексов, ты не хочешь даже ради меня постараться, у тебя нет абсолютно никакого воображения, а мне надоела эта рутина!
Катя чувствовала, что на нее рушится глянцевый кухонный потолок.
– Тогда мы должны развестись как можно быстрее. Я уеду обратно в Тюмень. А ты найдешь себе другую, подходящую женщину, которая будет во всем тебя устраивать. Да хоть ту, что сейчас у тебя была…
– Это же шлюха! Правда, говорит, начинающая… Но она хотя бы пытается угодить!
– Так ведь ты ей платишь, как же иначе, – нашла в себе силы усмехнуться Катя, голос почти не слушался.
Антон пытливо заглянул в глаза жене. Он ожидал слез, истерики, битья посуды, но странное спокойствие трепетной и ранимой Кати вдруг вызвало в нем массу подозрений.
– У тебя кто-то есть, да? И уже, наверно, давно? Ты с ним иначе себя ведешь, и в рот берешь и задницу подставляешь, так? Знаю я вас, все вы, суки, одинаковые!
Антон грубо встряхнул жену за плечи, лицо его безобразно перекосилось от злости:
– Говори сейчас же, кто он! На работе познакомилась?
– У меня никого нет, Антоша, опомнись, как ты можешь такое думать?
Она вдруг с болью поняла, что снова оправдывается перед ним, несмотря на все, что
