Пламя Луны - Ольга Горовая

Разговор на холме продолжился, отрывая Даниила от размышлений. Хоть они и определились с защитниками Камня и Дочери Луны, необходимо было решать проблемы насущных военных действий. Мужчина не интересовался гаррунами последние десять лет. Он жил среди людей, и пытался вернуться в род. Даниил никогда не рассматривал гаррунов иначе, как врагов, не смотря на то, что в его сосудах текла и их кровь. Он был сили" ном до мозга костей. Конклав великолепно поработал над этим. Все, кого он когда-либо считал друзьями, все, кого он любил — были в этом народе. А значит, у него не было ни выбора, ни желания менять расу. И теперь его враги охотились за тем, что хотел Даниил — у Конклава появился самый преданный и сильный воин. Килим не мог не знать об этом, когда присылал Армана.

Как же сложно идти по своему пути, не подчиняясь никому. Почти невозможно. Даниил практически перестал верить в саму вероятность этого.

Мужчина подумал о тех, кто будет вместе с ним выполнять поручение Конклава. Он ничего не знал об Анри, это стоило изменить.

Измиль — это был естественный, хоть и осложняющий ему жизнь, выбор. Не приходилось сомневаться, что Измиль мало поменялся за прошедшие годы. А значит, он был наглым, самоуверенным, и бесконтрольным. Он никогда не рассматривался Конклавом как возможный Оберегающий, или новый советник. На него было трудно опираться. Эта мысль вызвала в Данииле лишь мимолетное огорчение, он справлялся и с худшим.

Колин был полной противоположностью Измиля. Когда-то, Конклав считал, что он сможет стать Оберегающим. И какое-то время Колин и Даниил проходили подготовку вместе. Но тот не выдержал. Он был слишком мягким, Колин сломался на первом же этапе. Но это не мешало им оставаться друзьями. Даниил уважал воина, и, только возможно, завидовал в глубине сердца моральной стойкости последнего. Не всякий выдержал бы подобное падение.

По крайней мере, то, что им всем предстоит, будет интересно…

Глава 3

Селена слушала разговоры советников, и старалась сохранять безмятежность в душе. Находясь так близко к ней, Килим, определенно, был в состоянии уловить ее чувства. Этого нельзя было допустить. Девушка пыталась внимательно слушать все, что произносилось. Хотела понять, поучаствовать.

Но не могла. Гэрем мешал ей. Ее душу жгло. Она разрывалась от противоборства чувств, и попытки их спрятать. Зависть разъедала ее. Кашим был свободен. Его никто не мог ограничить. Никто не приказывал ему, что он должен делать. Никто не мог наказать за проступок. Как он посмел появиться здесь, после того, как предал ее?! Он обещал эту свободу ей, и не вернулся…

Но каждую минуту ее становления его голос, его сознание было с ней. Удерживало, не давало забыть, кто она, что было до этой вечности подчинения и боли. И тогда в ее душе родилась ненависть. Зачем ей помнить себя, если не будет освобождения? Лучше бы она забыла свое истинное имя, забыла, как жила ранее, что умела чувствовать, и покорилась. Но он не давал ей.

Наконец-то, этот совет был окончен. Главы полков получили указания о сборе армии. Послы были направлены к людям, для предложения объединения в новой войне. Предварительная тактика продумана, и действия просчитаны. Селена могла покинуть Конклав. Девушка спокойно шла между воинами, размышляя об иронии ее судьбы. Направляясь сюда, она возмущалась наглостью Конклава, навязавшего ей одного охранника. Теперь их было четыре, но Селене не приходило в голову возмущаться. Каким диким образом в ней осталась еще жажда к жизни? Неужели ее существование приносило хоть какое-то извращенное удовольствие подсознанию девушки? Это было смешно, но, похоже, что именно так и было.

Селена сделал вид, что не заметила как к молчаливому Анри, тенью следовавшему за ней, присоединился Гэрем; как подошел, усмехаясь и склонив золотую голову, Измиль; как поклонился ей, и присоединился к ним Колин. Ей даже удалось сохранять свою невозмутимость, когда за спиной начались тихие приветствия. Но сдержанности Селены хватило ровно до того, как Колин с восторгом в голосе обратился к кашиму:

— Дани…

Нет! Она не хотела этого слышать! Не хотела вспоминать! Почему сейчас? Они почти вышли из пределов внимания Конклава. Ей почти удалось…

Вихрь закружился вокруг их группы, она все же не смогла сдержать гнева и раздражения. Девушка сжалась внутри. Селена привлечет внимание, получит еще один элемент узора. Будь они все прокляты! Молнии заискрились в потоках воздуха, но никто, кроме них пятерых, не увидел этого. Вихрь затянуло пламенем, на какой-то миг их окружила призрачная пылающая воронка, и исчезла, скрывая проявление ее слабости.

Он стал сильнее, гораздо сильнее, чем Селена помнила его. Но зачем кашим сделал это? Не поздно ли выполнять свои обязанности?

Все присутствующие настороженно замерли. Селена позволила себе обернуться и окинуть стоявших за ней взглядом. Килим смотрел на нее. Подозрительно, внимательно, но… неуверенно. Неужели уловка кашима удалась? Неужели Конклав не поймет, что произошло?

К их группе, застывшей и напряженно переглядывающейся, направлялся Арман. Селена поймала извиняющийся взгляд Колина, но не ответила на него. Девушка видела, недоумение на лице Измиля, и отдаленное понимание в карих глазах Армана, листер мог быть проблемой, он может раскрыть ее, пусть и непроизвольно. Наконец, ее глаза встретились с очами Гэрема. Он был невозмутим и непроницаем. Что ж, оставалось надеяться, что ее маскировка удается Селене не хуже.

Арман подошел к стоящим.

— Что произошло? — Советник пристально смотрел на Селену, но она не успела ничего сказать. Гэрем выступил вперед, закрывая собой Анри, явно собирающегося что-то говорить.

— Мы с Колином чересчур обрадовались встрече. Он высказал сомнение в уровне моей силы после стольких лет. Я решил успокоить его. Это была шутка, забава. — На лице мужчины появилась широкая усмешка, словно он гордился своей шалостью.

Арман внимательно изучил лица всех присутствующих, и не найдя за что зацепиться, кивнул.

— Ты долго пробыл вне рода, Гэрем, и возможно забыл, что не имеешь права нарушать покой Дочери Луны, тем более что твоя обязанность хранить его. Вспомни все, чему тебя учили. И следуй нашим традициям. — Невозможно было утверждать, поверил советник этому объяснению, или нет. Селене оставалось лишь надеяться, что проклятый кашим убедил Армана. Это было в ее же интересах.

Гэрем склонил свою темную голову.

— Приношу свои извинения Конклаву, и, конечно же, Дочери. Я не хотел потревожить ее покой.

Удовлетворенный малым, и не имеющий возможности потребовать большего, Арман кивнул и вернулся к остальным советникам.