Следы неизвестного - Софья Дубинская

— Опять? — Килдин даже подскочил на стуле. — Товарищи, что же это, а? У вас новое хобби — копить глухие дела? А? Заявление-то одно?

— Да не заявление. Лейтенант Захаров взял с поличным Виктора Замятина, по кличке Зяма… И вернул очередную пачку документов очередному владельцу, чем в очередной раз предупредил совершение очередного преступления по части второй статьи сто девяносто шестой Уголовного Кодекса РСФСР… — нарочито ровно зачастил Пятунин.

В углу фыркнули.

— Товарищи! — Килдин положил руку на блокнот. — Старшина Хоменко, будьте любезны расшифровать сто девяносто шестую, часть вторую…

Хоменко, заочно учившийся в спецшколе милиции, знаниями, однако, блеснуть не мог:

— Подделка с целью… В общем, подделка…

— Достаточно, товарищ Хоменко. Ну, а товарищ Бутырин чем дополнит Хоменко?

— Систематическая подделка документов с целью…

— Достаточно. Товарищу Захарову будет объявлена благодарность в приказе за грамотные действия при задержании карманного вора… Заметьте, третий раз.

Алексей с признательностью глянул на подполковника. Полгода назад, когда приехал с дипломом юрфака в кармане, он был совершенно убежден: кое-что знает и умеет.

Увы, за полгода Захаров успел убедиться, как он мало знает и умеет. До сих пор допрашивает по заранее составленной шпаргалке. Не раскрыл самостоятельно ни одного крупного преступления. И ко всему прочему угораздило сделаться посмешищем на все отделение.

Как-то стал списывать фамилию из документов одного шеф-повара «Севрыбхолодфлота», и показалось, что печать в квалификационном удостоверении подрисована. Разволновался, скомкал допрос — и к Пятунину: подделку, мол, обнаружил. Тот повертел в руках удостоверение: «Печать как печать! Идет этот повар по мелкому хулиганству — вот пусть и идет». Алексей послушался, но сомнения остались. Потом поступило сообщение из школы: похищены бланки аттестатов зрелости — и из ателье проката: по поддельному паспорту получен транзистор. Захаров на совещании вслух предположил, что кто-то систематически занимается подделкой. «Вот только неизвестно: в Мурманске или в Душанбе», — немедленно съязвили сзади. А после совещания Бутырин, эта верста коломенская, схватил в коридоре за руку:

— Имею сигнал: готовится хищение документов из нашего отдела кадров. Занялся бы ты…

Словом, Захаров сейчас, как никто другой, нуждался в поддержке.

— Теперь по убийству, — продолжал Килдин. — Выехать из города на юг Гагин, убийца, не мог: железная дорога, аэродром, автобусы, морвокзал — все блокируется. В сторону Заполярного — Никеля он под пулеметом не пойдет: там пограничники. Видимо, отсиживается где-то в городе. Родственники убитого Михелидзе показывают, что тот дал телеграмму о возвращении домой, в Грузию. Выручка от четырех партий присланных ему фруктов составляла примерно десять-двенадцать тысяч. Таким образом, подтверждается мотивировка преступления. Наша задача: проверить каждый дом, каждую квартиру на участках. Вот размноженные фотографии Гагина и приметы. Ознакомьте с ними нештатных сотрудников и комсомольцев из оперативного отряда. Да предупредите: только наблюдение! Гагин вооружен…

Химику было не по себе.

Когда Фрэд сказал, что клиент будет ждать в сквере у кинотеатра «Родина», на первой скамейке слева, да еще в одиннадцать ночи, это звучало малиновым звоном. Вот она, крупная рыба! Химик уже чувствовал в руке тяжесть купюр. Он согласен на конспирацию: за игру втемную клиент заплатит особо.

Но сейчас было такое ощущение, что сидящий рядом дядя держит руку на горле и то сожмет пальцы, то слегка ослабит, давая вздохнуть.

— Так вот, ты меня не знаешь, а я тебя — как облупленного… Не дергайся! Дырку сделаю — не охну… У меня есть способ избежать вышки. Явка с повинной. Да еще такого карася, как ты, приведу с собой… А если ты так поступишь, тебя на первом же месяце в лагере пришьют. Понял?

— Ладно, не пугай. Что нужно?

— Вот и ладушки: паспорт и командировочное удостоверение.

— Заметано. Цена?

— Это пусть тебя не беспокоит. Два куска хватит?

Химика даже пот прошиб. Две тысячи! Но он тут же взял себя в руки.

— Три.

Человек усмехнулся:

— Хорошо, голуба. Пусть три. Но жадность тебя до добра не доведет… Слушай дальше. Я с двадцать четвертого года. Работаю… Кем-нибудь попроще. Живу в Заполярном. Или в Никеле.

— В погранзоне?

— А почему бы и нет? Не беспокойся, свою социалистическую родину я продавать не собираюсь… Дашь задание Шнобелю…

«И про этого знает», — у Химика перехватило дыхание.

— … пусть тряхнет кого-нибудь с никельского автобуса. И обязательно по пьянке. Срисуешь печати — бумаги подбросите обратно. Человек пока косой — не пойдет заявлять. Встречаемся на автовокзале в половине первого через пять дней. Понял? Там и расчет. Пока держи на расходы полкуска. Вот фото для паспорта. А теперь сгинь.

— Понятно. До встречи.

Сделав несколько шагов, Химик глянул через плечо в темноту. На скамейке никого не было. Между лопатками под теплой японской курткой пополз холодок.

— Учили вас в университетах, — проворчал Пятунин. — А нас тут жизнь учит. Я скоро четырнадцать лет в Мурманске, но квалифицированную подделку не встречал ни разу. Не характерное для нашего города преступление. Ясно? Хотя мог, конечно, какой-нибудь гастролер приехать… Нет, все же к Килдину идти не могу. Люди сутками не спят, расследуют убийство, а я являюсь: здрасьте, отпустите моего Захарова версию по подделке отрабатывать! Смеешься ты, что ли?

— Так это тоже работа по Гагину, Семен Семенович! Сами же говорите: он — опытный преступник, имел за плечами два убийства в средней полосе, третье — здесь. Не полезет же такой на поезд или в самолет — прямо в наши руки! Ждать, когда его накроют на квартире, тоже не будет…

— Алексей, пойдем-ка поспим, ведь три часа осталось… Что ты чепуху городишь? Дались тебе эти документы… С какой стати ты решил, что Гагин в петлю головой, к пограничникам сунется.

— А куда ему еще деваться? И как хотите, Семен Семенович, но когда карманники начинают коллекционировать документы, это не просто так. А документы на имя прораба из Заполярного, которые мы изъяли у Замятина, тем более подозрительны. Денег-то было в них всего семнадцать рублей.

— Вот как? Из Заполярного? А как ты Замятина взял?

— Да шел с ребятами из комсомольского оперативного вечером, а Зяма возле «Северной» болтался. В ресторан, думаю, собрался. Нет, вошел в гостиницу. Послал посмотреть, а потом и взяли, когда Замятин из номера выходил.

— Действительно, странно. Зяма… Мы с ним старые знакомые. Он ведь на общественном транспорте обычно «работал». Ну, видно, с тобой не поспишь. Поехали, допросим этого Зяму еще раз.

Замятин даже расцвел, когда увидел Пятунина.

— Здрасьте, Семен Семенович!

Нижняя челюсть с толстой губой отвисла в улыбке и двигалась из стороны в сторону.

— Здравствуй, Виктор. Садись… Ну что ж ты, брат, клялся, клялся у меня, что кончишь воровать, а вот опять попался?

— Это так, Семен Семенович, случайно, — Замятин опять осклабился. — Вот гражданин начальник, — он показал на Захарова, — у вас появился очень бдительный. Меня уже два раза брали, но отпускали: не доказать.

— Вон в каком смысле случайность? Ясно… Значит, к отсидке готовишься?

— Решил признаваться. Взяли тепленького. А то, может, отпустите, Семен Семенович, а? Я бы исправился, а?

— Сам же знаешь, сидеть придется… Ну, а дружки твои как? Кирин тоже, наверное, к нам скоро пожалует?

— Шнобель-то? Не-е. Шнобель исправился. Да и я ведь исправляюсь, Семен Семенович. Отпустите, а?

— Врешь ты все, брат. Будешь сидеть.

— А сколько, Семен Семенович? Опять год?

— Ну, это суд решит. Может, и больше.

— За что больше-то! Кража личного имущества, мелкая — куда же больше-то?

— За то, что врешь. За то, что не признаешься.

— Я все признал, Семен Семенович. Все в протоколе.

— И пособничество признал?

— Какое пособничество?

— Ну как «какое»? Тебе ведь не деньги нужны были.

Челюсть у Замятина захлопнулась.

— Ты ведь за документами шел. А документы, сам знаешь, для хорошего дела не нужны. На этот раз они понадобились убийце, чтобы скрыться от нас. Вот тебе и пособничество.

Водянистые глаза у Замятина округлились.

— А сколько по этой статье, Семен Семенович?

— Сколько есть, все твои будут… А как уменьшить срок, ты сам знаешь. Так что — сейчас будешь рассказывать или подумаешь?

Замятин, часто моргая, молчал.

— А завтра можно?

— Конечно, можно. Только не просчитайся. Ты же сам говоришь, — Пятунин кивнул на Захарова, — вот новый гражданин начальник — очень бдительный. Он ведь до завтра тоже сидеть не станет сложа руки. И если докажет — твое признание уже ничем не поможет…