Детонепробиваемая - Эмили Гиффин

Пока не появился Бен.

Мы обе плакали в тот день, когда я переезжала к Бену, а потом шутили, что разъезд ощущался сродни разводу. Созванивались каждый день, иногда даже по несколько раз, но в нашей дружбе определенно произошли изменения. Частично просто из-за того, что мы реже виделись. Больше не было болтовни на сон грядущий и с утра пораньше, которую невозможно восполнить телефонными разговорами. С другой стороны, случился неизбежный сдвиг лояльности. Бен стал человеком, с которым я больше всего общалась и к которому первому обращалась и в горе, и в радости. Я видела замужних женщин, ставящих подруг выше мужей, и хотя я восхищаюсь такой женской верностью, мне все же кажется, что подобная тенденция может разрушить незыблемые основы семьи. Определенные вещи в браке должны оставаться священными. Мы с Джесс никогда не обсуждали перемены в нашем товариществе, но, уверена, она все понимала. Думаю, она намеренно немного самоустранилась, уважая мои отношения с Беном и также, возможно, из чувства собственного достоинства. Джесс собрала новый круг единомышленниц: одиноких женщин за тридцать в поисках любви.

Бывает, меня одолевает ностальгия, когда мы с Джесс встречаемся с «девчонками», чтобы выпить сангрии в «Вилладжоре» и провести время так же, как раньше. Но чаще всего я совсем не завидую подруге. В этом году нам обеим исполняется по тридцать пять, и я замечаю, что эта веха нервирует Джесс. Она не озабочена замужеством, но хочет когда-нибудь родить детей. И прекрасно понимает, что её яйцеклетки имеют срок годности (это её слова, а не мои).

Мне становится еще грустнее, когда я вижу, как лучшая подруга раз за разом вляпывается в жизненные перипетии, словно выхваченные из романов Джеки Коллинз. Джесс постоянно тянет на недоступных типов: бессовестных плейбоев, женатых мужчин или парней с Западного побережья, которые отказываются даже подумать насчет переезда на Манхэттен. В частности, в настоящее время она уже два года крутит роман с субчиком по имени Трей, к которому применимо все вышеперечисленное. Знаю, весьма сложно быть бессовестным женатым плейбоем, но Трей блестяще с этим справляется. В защиту Джесс скажу, что гаденыш не признавался ей, что женат, пока она в него не влюбилась, но у неё был по меньшей мере год, чтобы переварить это и двинуться дальше.

В сухом остатке, у Джесс отвратительный вкус на мужчин и так было всегда. Даже в колледже она западала на высокомерных богатеньких сынков, таких, которых легко представить перед судом чести по обвинению в насилии на свидании. Странно, потому что в других аспектах жизни Джесс полностью уверена в себе. Она смелая, веселая и самая умная из всех знакомых мне женщин. С отличием закончила Принстон, даже не уделяя чрезмерного внимания учебе, а потом получила степень магистра бизнеса в Колумбийском университете. Теперь она подвизается инвестиционным банкиром в компании «Леман Бразерс», надирая задницы в тотально мужском мире и зарабатывая такие суммы денег, которые казались мне возможными лишь в гонорарах профессиональных спортсменов и кинозвезд. В довершение всего Джесс и выглядит как модель. Высокая, худая, с короткими светлыми волосами, она больше похожа на манекенщицу, чем на пампушек из рекламы нижнего белья, и моя сестра Маура считает это основной проблемой Джесс. «Мужчинам не нравятся худышки с подиума, – говорит она. – Такие по душе только женщинам». (У Мауры целая коллекция поверхностных теорий об отношениях полов. Вот несколько бриллиантов из её подборки: более привлекательный из пары всегда доминирует; женщинам следует выходить замуж за мужчин как минимум на семь лет старше, чтобы процессы старения протекали одинаково; низкорослость и лысоватость у мужчин с лихвой компенсируется солидным доходом.)

Короче, я решаю, что пришло время довериться Джесс.

На следующий день мы встречаемся за обедом в буфете на полдороге между нашими офисами. Заказываем у стойки сэндвичи, берем пакеты с чипсами и бутылки воды «Эвиан» и занимаем столик у окна. За нами сидят пятеро строителей, и когда один из них встает, Джесс замечает, что у него «идеальная задница». Своими беззастенчивыми комментариями о телах противоположного пола она напоминает мне парня. Я кидаю взгляд на обтянутый «ливайсами» предмет разговора, соглашаюсь с Джесс в её оценке и предпринимаю робкую попытку заговорить о своей дилемме.

Джесс внимательно слушает с сочувственным видом. Уже давно мне не требовалось получить её совет по поводу отношений. Скорее всего, она и рада отвлечься от последнего выкинутого Треем номера, расстроившего ее, потому как со своим алабамским акцентом, от которого так и не избавилась за годы жизни на северо-востоке, Джесс успокаивает:

– Вы с Беном с этим справитесь. Не паникуй.

– Пока что я не паникую, – говорю я. – Ну, возможно, чуть-чуть. В конце концов, знаешь ведь, детский вопрос не совсем та тема, где можно изобрести компромиссное решение, устраивающее обоих.

Джесс кивает и скрещивает длинные ноги.

– Верно.

– Поэтому остается надеяться, что это просто такой период, – вздыхаю я.

Подруга приподнимает верхнюю булочку на курином сэндвиче с салатом и засовывает внутрь несколько чипсов.

– Уверена, так и есть, – кивает она. – И это пройдет.

– Ага, – говорю я, разглядывая свой сэндвич с индейкой. После возвращения с Карибов аппетит что-то совсем пропал.

– Помнишь его гитару? – спрашивает Джесс и закатывает глаза. Ей нравится подсмеиваться над Беном, и он тоже за словом карман не лезет, что я расцениваю как взаимную симпатию. Джесс хихикает и добавляет: – Старина Бенни Ван Хален несколько месяцев пребывал в диком возбуждении, а?

Я смеюсь, вспоминая, как мы с Беном проходили мимо маленького магазинчика в Виллидже под вывеской «Гитарный салон». Магазинчик располагался в очаровательном старом здании, переливался огнями и в тот дождливый день так и манил заглянуть внутрь. Мы вошли и огляделись, и через несколько минут Бен решил, что непременно должен иметь винтажную гитару. Он буквально в первый раз выказал хоть мало-мальский интерес к музыкальному инструменту, но к тому времени я уже привыкла к его способности внезапно увлечься чем угодно. Бен из тех людей, которые умудряются с энтузиазмом относиться к большому и разнообразному кругу увлечений: астрономии, кинематографу, коллекционированию старых часов… – продолжите сами. Поэтому я с любовью следила за ним и терпеливо ждала, пока он забрасывал владельца магазина кучей вопросов. Затем Бен принялся вдумчиво выбирать гитару, пробегая пальцами по струнам и даже пытаясь что-то наигрывать. Час спустя он потратил крупную сумму на испанский инструмент из ели и палисандра 1956 года выпуска и комплект уроков от преподавателя, довольно известного среди практикующих гитаристов Нью-Йорка.

Несколько месяцев Бен упражнялся с умилительным рвением, быстро осваивая базовые навыки и приобретая внушительные мозоли. На мой день рождения он спел мне серенаду, мастерски исполнив «Не могу в тебя не влюбиться» – песню, которая, стыдно признаться, заставляет меня таять, особенно потому, что я всегда считала Бена немного похожим на молодого Элвиса, только с русыми волосами.

Но вскоре Бен утратил интерес к новому хобби и сунул гитару в пыльный угол под нашей кроватью. Недавно он выставил ее на онлайн-аукцион. И теперь Джесс убеждает меня, что его нынешнее стремление к отцовству пройдет так же скоро.

– Есть только одна проблема, – говорю я. – Бен все же набаловался с гитарой, прежде чем оставил идею стать профессиональным музыкантом.

– Верно, – кивнула подруга, читая электронное письмо на навороченном смартфоне «блэкберри». Джесс потрясающе умеет делать несколько дел одновременно. Она яростно печатает большими пальцами ответ и выдвигает идею: – А временно завести ребенка никак нельзя, а?

– И вот тут нам пригодится ребенок Энни и Рэя, – говорю я, вспоминая о недельных визитах в дом Мауры после рождения каждого из троих ее детей. Каждый раз я сильно волновалась, так как нет ничего настолько исполненного смысла или особенного, как первая встреча с новым членом семьи. Мне также нравилось проводить это спокойное и сокровенное время с сестрой, которая обычно безумно занята своими многочисленными общественными обязательствами в Бронксвилле. Самые задушевные беседы у нас с Маурой случались именно в эти несколько дней после родов, когда мы сидели вдвоем в халатах и тапочках и с нечищеными зубами. Но все равно, ночные кормления, которые я вызывалась проводить, всегда негативно сказывались на моем здоровье, и я покидала дом Мауры совершенно разбитой, что позже проявлялось довольно ощутимым недомоганием. Честно говоря, даже не представляю, каким образом так много женщин выдерживают эти долгие бессонные недели и месяцы после каждых родов.

– Так спиногрыз уже родился или как? – спрашивает Джесс.