Психология финансов - Ларс Твид

Инструмент, ближайший к фьючерсу, называется опционом (option). В принципе, опцион — это фьючерс, в котором при умеренной величине риска размер убытка ограничен в своем максимальном значении, в то время как потенциальная прибыль никак не ограничена. (Если опцион продается, а не покупается, все происходит как раз наоборот. Спекулянт чаще всего решает, что логичней всего продавать опционы, так как в среднем премия за принятие риска превышает действительный риск.) Опционы предлагают несколько интересных возможностей. Некоторые из них относительно сложны. Ради упрощения мы не рассматриваем их в этой книге.

Фьючерсы и опционы могут применяться и в торговле валютой, хотя здесь самый распространенный инструмент форвардный контракт на обмен валюты (forward exchange contract) — транзакция, ограниченная во времени, при которой инвестор одновременно имеет длинную позицию на одну валюту и короткую позицию по другой валюте. Когда позиция закрывается, реализуется прибыль или убыток, величина которых зависит от движения цены. Прибыль включает в себя процент, наращенный по длинной валюте, за вычетом процента, оплаченного по короткой валюте. Естественно, возможен и убыток.

Иногда инвестор открывает длинную позицию на традиционно слабую валюту и короткую позицию на традиционно сильную валюту. Причина этого в том, что процентная ставка по слабой валюте намного превышает процентную ставку по сильной валюте и поэтому прибыль по этой разнице ставок будет выше потенциального убытка вследствие ценовых движений. Это арбитраж процентной ставки (interest rate arbitrage).

Вследствие широкого применения этих гибких инвестиционных инструментов различия между моделями поднимающегося и падающего рынка иногда бывают не такими большими, какими должны быть. Это замечание следует всегда учитывать при дальнейшем обсуждении бычьего и медвежьего рынков в этой книге.

И, наконец, существуют рынки. Графики, используемые в качестве примеров в этой книге, демонстрируют крупные и ликвидные рынки. Есть рынки, для которых понимание рыночной динамики самое главное. Примеры в этой книге включают в себя процентные ставки денежного рынка, акции, облигации, фьючерсы на индексы, иностранные валюты, драгоценные металлы и товары.

Может показаться странным, что товары тоже включены. Что связывает кофе, медь или нефть с фондовым рынком? Очень многое. Безусловно, огромнейшая доля международной торговли товарами происходит через фондовые биржи, основываясь только на спекуляции инвесторов, у которых нет никакого намерения физического использования или получения этих товаров. (Наоборот, они ужаснутся, если когда-нибудь физически получат эти товары.) Двадцать четыре часа в день люди во всем мире подробно изучают ценовые графики по свинине, живому рогатому скоту или прутковой меди исключительно в поисках ответа на вечный вопрос: «Каково настроение рынка?»

Не слишком ли много технических терминов? Но, вооружившись ими, мы теперь можем двигаться вперед, к нашим основным правилам игры.

ЧАСТЬ II Четыре ужасные правды о финансах

Великий Бог! Это место — кошмар!

Глава 3 Первое правило: рынок — впереди

Осознанно или неосознанно, но движения цен отражают не прошлое, а будущее. Когда приближающиеся события отбрасывают свою тень впереди себя, эта тень падает на Нью-Йоркскую Фондовую биржу.

Любой торгующий на фондовых рынках какое-то время когда- нибудь заметит, что аналитики, экономисты, консультанты по инвестициям и журналисты, от которых ожидают предсказаний о будущем поведения рынка, как правило, отстают от него, демонстрируя свою беспомощность со всеми своими новостями, анализами и прогнозами, которые не более чем посмертные замечания по поводу того, что рынок уже давным-давно проделал. Другими словами, рынок идет всегда впереди новостей.

В своей книге Das ist die Borse биржевой спекулянт Костолани определяет этот феномен следующим образом:

В основном не новости создают цены, а цены создают новости. Это касается и Парижа, и Лондона, и Нью-Йорка. После закрытия дневной торговли каждый начинает искать аргументы для объяснения произошедшего ценового отклонения или изменения тренда, и этими аргументами становятся те, о которых два часа назад мы даже не имели представления.

Одно объяснение, возможно, заключается в том, что никто не любит людей, приносящих плохие новости, и прогнозы при поднимающемся рынке, на котором все счастливы. Эти новости совсем не то, что хотят услышать люди. Когда они их слышат, то не верят им. Более или менее неосознанно, но информация, предоставляемая основной публике, отсортирована таким образом, что подтверждает настроения и рынки. У экономистов, говорящих в пользу тренда, всегда большая аудитория мечтающих разбогатеть слушателей. Если рынок только что достиг своего пика, после чего начали выходить новости и анализы, то они зачастую крайне позитивные.

Но существует еще одно, более очевидное объяснение: поскольку рынок находится впереди новостей, это просто свидетельствует, что он находится впереди экономики.

Первым, кто привлек внимание публики к этому интересному факту, был выдающийся американец по имени Роджер Бард Бэбсон. Бэбсон родился в Массачусетсе в 1875 году, получил специальность инженера в 1898 году и сразу же начал работать биржевым брокером (брокеры за это его никогда не простили). Несколько лет спустя у него развился туберкулез, и ему рекомендовали как можно больше находиться на свежем воздухе. Поэтому в 1902 году он открыл офис на открытом воздухе, создав свою собственную компанию, Babson Statistical Organization, по финансовому анализу. (Позже о нем было сказано, что он единственный человек в США, сделавший столько денег на статистике). Работая на свежем холодном воздухе, Бэбсон носил специальный пиджак с зашитым электрическим подогревом спины, а его секретарь-ассистент был вынужден надевать варежки и использовать маленькие резиновые молоточки, чтобы стучать по клавиатуре. Так развивалась эта компания, сделавшая Бэбсона общественным деятелем и даже личным другом нескольких президентов Соединенных Штатов.

В 1907 году внимание Бэбсона, уже поправившего свое здоровье, привлекла волна паники на фондовой бирже. Вдохновленный ею, он начал оказывать услуги по проведению специфического анализа, названного им «Графиками Бэбсона». С помощью этого анализа он сравнивал экономическое развитие страны с графиками ценовых движений на фондовых рынках. В 1910 году он опубликовал свою первую книгу"Экономические барометры, используемые для накопления денег» (Business Barometers Used in the Accumulation of Money). В этой книге, самой ранней из изданных им (после нее последовало еще 50) по поводу взаимосвязей между фондовыми рынками и экономическими тенденциями, он говорил:

На самом деле, если бы не было простора для манипуляции и все эти рыночные трейдеры были бы согласны нести расходы, связанные со сбором данных для анализа фундаментального состояния экономики, специалисты могли бы полагаться только на сам фондовый рынок, как на барометр.

Гипотеза Бэбсона не имела в виду микроэкономику. Он не ожидал от цены какой-либо отдельной акции эффективных прогнозов о компании. Но если собрать все ценные бумаги вместе, то весь фондовый рынок должен прогнозировать экономику в целом. Макроэкономический барометр должен будет работать, если только несколько рыночных трейдеров не начнут удачно им манипулировать.

Через двенадцать лет после первой книги Бэбсона главный редактор Wall Street Journal Вильям Питер Гамильтон в 1922 году опубликовал книгу с родственным названием"Барометр Фондового Рынка «(Stock Market Barometer). Гамильтон был отчасти вдохновлен теорией Бэбсона (но в основном Чарльза Доу). Он описал классический пример способности рынка не принимать в расчет экономику. Это было после паники 1907 года, когда он работал главным редактором в приемном отделе, который в 1908–1909 годах оказался наводнен жалобами, касающимися биржевой торговли на Уолл-стрит. Причиной был поднимающийся бычий рынок в тот момент, когда дела в экономике страны шли очень плохо. Среди самых безобидных обвинений было такое: «Уолл-стрит играл на скрипке, в то время как горел Рим».

Тем не менее в этот период Гамильтон придерживался мнения, что рынок просто-напросто принимает в расчет неминуемый экономический подъем. И этот подъем действительно произошел. Что действительно рынок предвосхитил, так это экономическое возрождение в последующие годы. Поэтому Гамильтон соглашался с Бэбсоном в том, что рынок ведет себя, как барометр экономики, но не разделял взгляды Бэбсона относительно способности крупных биржевиков манипулировать рынком. По мнению Гамильтона, они могут кратковременно влиять на рынок и то только на отдельные акции, но они не могут контролировать большие движения, следовательно, рынок на самом деле «уникальный барометр».