Среди убийц. 27 лет на страже порядка в тюрьмах с самой дурной славой - Ванесса Фрейк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тем не менее встреча с ней застала меня врасплох.
Было позднее утро, и некоторых надзирательниц попросили сопроводить четырех заключенных в Кукхэм-Вуд, которая в то время была единственной женской тюрьмой в Кенте, а сегодня это тюрьма для несовершеннолетних. Надзирательницы по очереди перевозили заключенных в другие тюрьмы или сопровождали их на судебные слушания, и теперь настал мой черед.
Меня воодушевляла перспектива взглянуть на другую большую тюрьму. Мне было интересно узнать, чем она отличалась от Холлоуэй. Может, я когда-нибудь захочу работать там. Кроме того, было бы неплохо прокатиться в фургоне и сменить обстановку на несколько часов.
Процедура перевозки заключенных из одной тюрьмы в другую была довольно сложной. Как младшая из трех собравшихся надзирательниц, я должна была делать и то, и другое, и третье: собрать вещи заключенных, удостовериться в правильном оформлении документов, и, что самое важное, убедиться в наличии судебных предписаний, поскольку без них тюрьма не приняла бы заключенных ни при каких обстоятельствах.
Мы сопроводили преступников в фургон, представлявший собой приподнятый микроавтобус. Такие машины называли автобусами для фей, хотя я понятия не имела, почему. Может быть, потому что феи сидят высоко над землей на поганках? Женщин приковали наручниками друг к другу таким образом, чтобы они не смогли сбежать в случае засады, аварии и других ситуаций, которые грозят бегством заключенных.
Иерархия имеет основное значение в тюремной системе, и, поскольку я была младшей, мне «повезло» сидеть в задней части фургона над колесами, где я могла почувствовать каждый бугор или выбоину на дороге. Как здорово!
Старшая надзирательница проводила нас до ворот.
– Наденьте шляпу, – сказала она моей коллеге. Я ощутила прилив гордости из-за того, что и так была в шляпе. Правда, как только мы выехали из ворот и свернули налево на Холлоуэй-роуд, мы все сняли шляпы и сунули их в карманы.
Долгая дорога до Кента была непримечательной. Я смотрела в окно, наблюдая за тем, как город уступает место сельскому пейзажу. Я старалась отвлечься от болтовни заключенных на фоне. Они говорили о парнях и косметике и надеялись, что в Кукхэме их поместят в одну камеру.
У ворот тюрьмы, недалеко от приемного отделения, нас встретила старшая надзирательница. Крупная женщина, похожая на школьную матрону.
Неожиданно она завопила:
– Май-ра!
Мы посмотрели друг на друга в недоумении: зачем так кричать?
Из-за угла здания появилась женщина. На ней был мешковатый пестрый джемпер, который явно видел лучшие времена.
– Майра, приготовь дамам чай, – скомандовала старшая надзирательница.
– Хорошо, мисс, – кивнула женщина.
Затем она подошла к каждой из нас и спросила о наших пожеланиях.
– Чашку чая с двумя ложками сахара, пожалуйста, – сказала я.
Майра была очень услужливой и вежливой. Она зашла в помещение, чтобы приготовить нам напитки. Тем временем старшая надзирательница повернулась к нам и подняла бровь.
– Вы ведь знаете, кто это, да?
Я понятия не имела.
– Майра? – сказала я.
– Да. Кто такая Майра? – спросила она, желая, чтобы я продолжила.
– Я не знаю. Она отвечает за чай?
Это было слишком дерзко с моей стороны.
– Это, – она сделала паузу, создавая напряжение, – Майра Хиндли.
– Ну да, конечно, – усмехнулась я.
– Это действительно Майра Хиндли, – сказала она. Ее глаза расширились в попытке меня впечатлить.
Майра Хиндли отбывала пожизненный срок за пытки и убийства пятерых детей вместе со своим сообщником Йеном Брейди в 1960-х годах. Пресса окрестила ее одной из злейших женщин Великобритании.
– Тогда будем надеяться, что она хотя бы приготовит вкусный чай, – ответила я в своей типичной сухой манере.
Я не сложила два и два, потому что она вообще не была похожа на себя на том фото, где у нее пристальный взгляд и платиновые волосы. Теперь они были мышиного оттенка, но все еще коротко подстрижены. На ней был старый шерстяной джемпер, в котором она выглядела неряшливо. Она была среднего веса для своего 165-сантиметрового роста. Короче говоря, в толпе она бы не выделялась, это точно.
Я слышала много историй о Хиндли с начала работы в Холлоуэй, большинство из которых были связаны с ее навыками манипуляции. О том, как она управляла тюремным персоналом, ходили легенды, и все знали о том, как она попыталась уговорить надзирательницу Пэт Кэрнс вызволить ее из тюрьмы и сбежать с ней в Австралию.
Все эти мысли проносились у меня в голове, пока серийная убийца не вернулась с кружками чая. Я не могла заставить себя думать о совершенных ей преступлениях. Это было ужасно. Бо́льшая часть подробностей того, что она делала с детьми, не попала в газеты, потому что они были слишком садистскими.
– Вот, пожалуйста, – сказала она, протягивая мне кружку.
Не подавай вида, Ванесса. Я сделала нейтральное выражение лица. Маска была надета.
Я ознакомилась с ее профилем: Майра Хиндли была чистейшего вида нарциссом. Она получила бы огромное удовольствие при виде моего шокированного лица. Она жаждала известности. Хотела, чтобы ее боялись и уважали. Ничто не доставило бы ей такого удовлетворения, как вид моих округлившихся глаз при ее возвращении, но я не собиралась доставлять ей удовольствие тем, что она меня впечатлила.
– Большое спасибо, – сказала я.
– Я могу еще что-то сделать для вас? – спросила она сладким голосом. Было сложно поверить, что она способна на такую жестокость. Разница между женщиной, подававшей нам чай, и женщиной, пытавшей детей, меня дезориентировала.
– Нет, спасибо, – ответила я так же безразлично, как ответила бы официанту в местной кофейне.
Вот и все. На этом разговор был окончен.
Справедливости ради надо сказать, что остальные надзирательницы вели себя так же. Выражение их лиц тоже было нечитаемым. Никто не хотел доставлять удовольствие Майре Хиндли.
Вскоре после нашей встречи Хиндли снова привлекла внимание прессы. В 1987 году она вернулась на место убийств, чтобы помочь полиции найти останки пропавших без вести Кита Беннета и Полин Рид. Много шума из ничего: никто ничего не нашел. Семьи жертв снова испытали боль, и их надежды не оправдались. Вскоре после этого Майра публично молила о прощении, утверждая, что она отбыла свой срок и заслуживает второго шанса. Трудно было поверить в то, что ее признание в совершении еще двух убийств было искренним раскаянием. Скорее это было продуманной попыткой добиться освобождения. Она бесчисленное количество раз просила об условно-досрочном, но каждая попытка пресекалась правительством. Сменяющие друг друга министры внутренних дел знали, что ее освобождение вызовет огромный общественный резонанс.
Тем не менее я нахожу интересным и удивительным то, как общественность относится к женщинам-убийцам в сравнении с мужчинами-убийцами. Преступления Майры были чудовищными, в этом нет никаких
