Однажды ты полюбишь - Кейт Доули

– Что случилось? – тревожно спросила Кэтрин.

– Все в порядке. Оказывается, у нашего папы был сводный брат, Кристофер Ланкастер. Недавно он умер и оставил нам с тобой свой особняк в центре Лондона.

– Откуда он взялся-то? – удивилась Кэтрин.

– Особняк? – не поняла ее вопрос Энн.

– Какой особняк! Дядя!

Энн кратко пересказала ту часть семейной истории, которая долго оставалась для них тайной. Как только она закончила,

– И где же он раньше был? Когда ты с таким трудом сумела убедить социальные органы передать опеку надо мной тебе? Когда мы много лет экономили на всем, на чем только можно?

– В последнее время ты очень неуравновешенна, Кэтрин! – попеняла ей Энн. – Нужно избавляться от этой ужасной привычки! Мне кажется, мы должны быть благодарны дяде Кристоферу. Он мог бы ничего нам и не завещать… Ты как хочешь, а я съезжу к нему на могилу, чтобы проститься.

– Ох, Энн, я тебе уже тысячу раз говорила, что нельзя быть такой доброй! Ты готова простить кому угодно и что угодно. Все вокруг пользуются этим!

– Кристоферу Ланкастеру уже все равно, простила я его или не простила. Да и если разбираться по существу, ему не за что было просить у нас прощения: он не встречался с нашим дедом много лет, отца в первый раз увидел на похоронах Самуэля Ланкастера. Да и о нашем существовании узнал, я думаю, совсем недавно. Да, мы его кровные родственники. Но ведь у него есть еще и родня по линии матери, с этими людьми его связывает гораздо больше. По крайней мере, с ними он общался в течение жизни. А особняк он оставил нам. Его поверенный сказал мне, что этот особняк стоит почти столько же, сколько и бизнес, доставшийся другим родственникам. И это если не учитывать коллекцию произведений искусства, которая хранится в этом особняке.

– Все-все, Энн! Я осознала свою ошибку и неправоту. Ты мне лучше скажи, что мы будем делать с этим особняком? У нас ведь нет средств, чтобы его содержать. И это не квартира и не дом, чтобы можно было его сдавать.

– Скажем прямо, в последние несколько лет я зарабатываю не так уж и мало…

– И все равно этого не хватит! – перебила сестру Кэтрин.

– Кроме того, – спокойно продолжала Энн, – Кристофер Ланкастер оставил нам приличный счет в банке. На ближайшие десять лет на содержание дома нам вполне хватит. А я искренне верю, что через десять лет мы с тобой будем зарабатывать гораздо больше. Так, звезда колумнистики?

– Уговорила! – вздохнув, ответила Кэтрин. – Оставляем особняк себе. Интересно бы было на него посмотреть…

– Если хочешь, приезжай в уик-энд, и мы вместе съездим, – предложила Энн.

– А как же Боб? – каким-то натянутым тоном спросила Кэтрин.

– Его все равно не будет. Он снова уезжает к вам в Оксфорд. Кстати, он сказал, что ты лучшая ученица в группе.

В голосе Энн явно звучало обожание и восхищение. Непонятно было только, кем она восхищается: то ли своим «почти женихом», то ли умницей сестрой. Скорее всего, обоими. Но на Кэтрин интонации Энн не произвели ни малейшего впечатления, и она презрительно фыркнула.

– Ты скоро будешь все вокруг воспринимать в свете Боба и его мыслей! – недовольно буркнула она.

– Да что это с тобой? – удивилась Энн. – Тебе же всегда нравился Боб.

– Не хочу говорить на эту тему, – остановила ее Кэтрин. Говорила она каким-то странным, чужим голосом. – Постараюсь выбраться на выходные. Я по тебе очень соскучилась, сестренка!

– Я тоже скучаю о тебе, Кэтрин. Звони мне, пожалуйста, чаще! – попросила Энн.

– Обещаю!

Энн рассмеялась.

– Ты всегда обещаешь, а мне приходится первой набирать твой номер.

Энн стояла в холле огромного особняка. Она робко смотрела по сторонам, словно была здесь не полноправной хозяйкой, а рассчитывающей на место поломойки сиротой. Ее угнетали высокие потолки, темные балки, блестящий в тусклом свете угасающего дня паркетный пол. Пугал даже какой-то странный портрет на стене.

Ни за что на свете не буду здесь жить! – твердо решила Энн. Она сделала глубокий вздох и крикнула:

– Эй, есть здесь кто-нибудь?!

От звука собственного голоса коротко стриженные волосы на затылке Энн встали дыбом. Она передернулась и поспешила подняться по лестнице. Насколько Энн помнила план дома, где-то наверху должны были располагаться жилые комнаты, библиотека и кабинет, куда она, собственно, и спешила.

В эти выходные Кэтрин не смогла выбраться к сестре, Боб снова пропадал на каком-то семинаре и даже не соизволил позвонить Энн. Она была немного обижена на Боба и при встрече собиралась высказать ему все, что думает по этому поводу.

Его пренебрежение уже перешло всякие рамки! – рассерженно думала Энн, поднимаясь по огромной центральной лестнице. Мало того что он не звонит, никак не сообщает о себе, так мы еще и не были близки уже почти два месяца! Как только Боб вернется, мне нужно будет серьезно с ним поговорить. С тех пор, как он начал читать этот курс в Оксфорде, он себя ведет как минимум странно. Может быть, я смогу убедить его не разевать рот на слишком большой кусок?

– Надо же, мне всегда казалось, что богини спускаются с неба в ослепительном сиянии, а не поднимаются, словно простые смертные, по лестнице!

От неожиданности Энн вздрогнула и чуть не оступилась.

– Кто вы такой? – выдохнула она, схватившись за перила, покрытые сложной резьбой.

– Позвольте представиться, богиня: Фредерик Стрейт. Меня пригласил мистер Бернер, чтобы я мог оценить коллекцию вашего дядюшки. Вы знаете, что он был страстным поклонником искусства Испании времен Золотого века?

– Я всего неделю знаю, что у меня вообще был дядюшка, – ответила Энн. – Вы уже закончили работу?

– Нет, только начал. Думаю, вам будет интересно посмотреть на коллекцию.

Энн пожала плечами. В ее программу самообразования раздел «искусствоведение» не входил. Но все же эта коллекция – шанс узнать Кристофера Ланкастера лучше, и Энн не хотела упускать этот шанс. Почему-то неожиданно появившийся родственник был ей очень интересен.

– Может быть, обопретесь? Вдруг снова не сможете устоять перед моим обаянием?

Фредерик предложил Энн руку и, произнося вежливые, ничего не значащие фразы, повел ее в глубь дома.

Совершенно удивительный человек! – подумала Энн, украдкой рассматривая Фредерика. То он говорит непростительные вещи, то ведет себя как истинный джентльмен. Странно, с такой-то внешностью этот Фредерик Стрейт должен был бы не картины рассматривать, а на «харлее» носиться по улицам с банкой пива в одной руке и с девчонкой в другой!

Внешность искусствоведа Фредерика Стрейта действительно заслуживала самого пристального внимания. Высокий, гораздо выше Энн, хотя миниатюрная Энн и привыкла к тому, что подавляющее большинство мужчин выше ее. Упругие бугры мускулов переливались под ладошкой Энн, и это движение отзывалось во всем ее теле напряженной дрожью.