Следствие считать открытым - Дмитрий Туманов

Но меня сейчас совсем не волновали судьбы народа — моя собственная судьба висела на волоске. Куда меня везут? Этот вопрос волновал меня всю дорогу, но хорек в черном плаще умел играть на людских нервах и держал паузу до конца, пока карета не остановилась.

Меня вытолкнули наружу, и в сгущающейся темноте я разглядел то место, куда меня привезли. Это были казармы королевского легиона — трехтысячного регулярного соединения, постоянно квартировавшего в Эйсе. Казармы занимали целый городской квартал и являлись своего рода маленькой крепостью, огражденной невысокими стенами, над которыми нависали крытые стрелковые галереи, а по углам периметра возвышались дозорные башенки.

Прямо передо мной стоял мощный, укрепленный контрфорсами бастион с узкими окнами на уровне стрелковых галерей и маленькой круглой башенкой на крыше. Судя по тому, что вверху ее на покосившемся флагштоке безжизненно висел королевский флаг, я догадался, что меня привезли в штаб легиона, являвшийся также и военной ставкой фаценской армии.

В стене под бастионом размещались двустворчатые ворота, окованные клепаным железом. Рядом в окружении сугробов пестрели полосатые будки охраны, в которых денно и нощно несли свою нелегкую службу часовые. Здоровые сами по себе, стоявшие навытяжку легионеры были одеты в овчинные дохи, сапоги на меху и шапки-ушанки, отчего сильно смахивали на откормленных медведей. За подобную внешнюю неуклюжесть острые на язык иноземцы называли фаценских солдат топтыжками и косолапыми, правда, на последнее наши земляки сильно обижались и немедля давали почувствовать обидчику, насколько тяжела «лапа» у оскорбленного «медведя». Но, в общем, горских легионеров уважали. Это уважение они по праву заслужили проявленной доблестью — никогда Фаценцы не показывали врагу спины и никогда они не оставляли своих раненых на поле боя.

Впрочем, не на поле боя дисциплина у нашего, горского брата-солдата всегда была не в чести — могли и в самоволку рвануть, и нахрюкаться до невменяемости, и ряшки друг другу надраить, и на посту уснуть. Их офицеры, конечно, тоже урожденные горцы и на многое закрывают глаза, но народное разгильдяйство в них отчасти урезонено армейским Уставом, поэтому иногда солдатикам приходится и расплачиваться за свои «подвиги». Но правильный боец, как известно, от побоев только крепчает — телом и духом — и от вольницы никогда не отступится.

Откуда, спросите вы, я, наемный сыщик, все это знаю? Так я отвечу: не потому, что профессия обязывает, а потому, что, как говорится, сам видел, сам участвовал. Расследователем я был не всегда и уж тем более им не родился. Зато, клято благодаря покойной матушке Империи, я родился военнообязанным, и по достижении совершеннолетия мне пришлось оттрубить полгода под имперскими знаменами. Скажете — мало? Но я, тогда еще восемнадцатилетний недоросль, попал в самую настоящую военную мясорубку, а мой отряд был диверсионным — то бишь состоял из потенциальных смертников, задачей которых было проникнуть в тыл противника, наделать там как можно больше шума и вернуться назад… по возможности. Так что, сами понимаете, мои полгода иного десятка стоят.

Хотя сейчас у нас войны, хвала Небесам, не было, тревожно-окаменевшие лица офицеров, встречавших нас у ворот, навевали недобрые воспоминания. С таким выражением лиц горцы выходили на бой с превосходящими силами врага — честь не позволяла им отступить, а гордость — сдаться. Может быть, зная то, что творится в городе, служивые чувствуют, что война уже началась, но она — совсем не такая, к какой они готовились?

— Капитан Стренцис, — представился один из офицеров — заметно нервничавший высокий молодой человек, несмотря на ночной холод, облаченный единственно в латный доспех. — Я временно исполняю обязанности командира легиона.

Капитан в роли командира легиона, пусть даже на время?! Да, сегодня и в самом деле день чудес. Было бы еще понятно видеть в этой должности легата, пусть даже младшего легата. Но — капитан? Я уже заметил, что среди присутствующих не было ни одного старшего офицера, а Стренцис нервничал скорее не из-за того, что происходит в Эйсе, а оттого, что на него одного свалился весь груз ответственности за происходящее в легионе.

— Мы желаем осмотреть место преступления, — раздраженно произнес Зарна, глядя на капитана снизу вверх, отчего возникало устойчивое ощущение, что шеф когорты вот-вот бросится на собеседника и вцепится тому в горло. — Немедленно!

— Его Превосходительство не давали никаких указаний относительно вашего вторичного визита, — неуверенно произнес Стренцис. — Поэтому, согласно Уставу армейской службы, я должен…

Я так и не узнал, что предписывает в таких случаях Устав, — Зарна попросту оттолкнул капитана и быстрым шагом последовал к воротам. Видимо, крутой нрав начальника стражи здесь знали очень хорошо — никто и слова в ответ не пискнул. Нас поспешно проводили к воротам, но, кроме нас двоих, внутрь никто не вошел.

Свернув куда-то вбок и пройдя еще пару дверей, мы оказались в маленькой проходной комнате — вокруг была темень кромешная. Кстати, ранее я приметил, что в здании не светилось ни одно окно. Когда тяжелая створка с лязгом захлопнулась за моей спиной, я вопросительно уставился на Зарну, суетливо разжигающего пару лампад. Шеф когорты какое-то время отводил взгляд, но затянувшееся молчание смутило и его самого, и в конце концов Зарна устало выговорился:

— Сегодня утром на штаб королевского легиона было совершено нападение, при этом погибло почти все командование фаценской армии. Зачем, почему, каким образом? — никто не знает, поскольку свидетелей не осталось… почти. Его Величество настоятельно требует от меня выяснить, как подобное вообще могло случиться. Я лично осмотрел штаб, облазил здесь каждый угол на коленках, но толку — чуть… Короче, Райен. Я сегодня и без того в глубокой заднице — в это же Треклятое утро дезертировала почти вся моя когорта. А теперь еще и тут прокол… Поэтому я вынужден просить твоей помощи. Забудь про все недоразумения, которые были между нами. Если ты сейчас меня не выручишь, мне уж точно не сносить головы.

А что будет, если я откажусь? Резонный вопрос. Тогда, наверное, шеф когорты сам вспомнит про те самые недоразумения — терять-то ему будет уже нечего. Учитывая, кто он есть такой и кто я по сравнению с ним, придется, конечно, согласиться, но…

— Конечно, я знаю твои условия, — спохватился Зарна, подумав, что я просто набиваю себе цену. — Вознаграждение будет более чем достойное. Ну так как, ты согласен?

Знаем мы вас, сильных мира сего. Когда жизнь начинает топить вас в дерьме — так вы на любые обещания горазды. Однако, как только утопающего вытащили из вонючей лужи и наступает пора расплаты, «благодетелю» перепадают лишь жалкие крохи от обещанного, а то и совсем ничего. Но такая уж неблагодарная стезя у нас, спасателей людских судеб, — можешь дуться на весь мир, но не моги отказать страждущему в помощи.