Наранья - Алексей Пехов

— И даже после того, как она спасла целый город, ее ждет костер? — Внешне Рауль оставался спокойным, хотя в его груди бушевала буря.

— Так решил Святой суд. Искуситель все еще в ее душе, несмотря на помощь. Мы не знаем, чем она была продиктована и какие последствия будут для города. Возможно, лишь пламя, очистившее эту женщину, сможет защитить Хуэскар от проклятия. Кара небесная…

Договорить он не успел, так как впереди неожиданно загрохотали выстрелы. Авангард попал в засаду. В ту же секунду высокие кусты жимолости, растущие справа, вдоль дороги перед апельсиновыми садами, грохнули голосами десятка мушкетов.

Пуля прошла рядом с Раулем, не задев его. Дорогу начало заволакивать едким, сизым дымом, раздались крики атакующих.

Паники в отряде не было. Все давно были стреляными воробьями и участвовали во многих сражениях. Справившись с лошадьми, люди дали ответный залп по кустам. Те, кто был еще в седлах, лупили из пистолетов. Спешившиеся взялись за мушкеты, прижимая приклады к нашитым на правое плечо кожаным подушкам.

Стреляли в общем-то вслепую, надеясь задеть тех, кто перезаряжал оружие. С той стороны, откуда они приехали, тоже раздались хлопки, говорящие, что отступать назад не имеет смысла. Их взяли в клещи, предоставив лишь один путь к отступлению.

— Сеньор! — рядом оказался Пабло, находившийся в авангарде. — Фернандо убит!

— Алехандро! Держи дорогу! Мигель! Уводи людей в поле! К мельнице!

Рауля услышали, зазвучали короткие команды, и большинство солдат вновь оказались в седлах. Ломая придорожные кусты слева, они устремились к небольшой мельнице с застывшими крыльями, стоящей ярдах в шестистах от тракта.

— Хосе! Потери? — Рауль слышал, как где-то в дыму зло, по-баксански ругается Алехандро.

— Не знаю, сеньор. Семь — десять человек точно! Авангард лег почти весь.

С момента начала нападения прошло не больше минуты. Атаковавшие перестали отсиживаться и с ревом выбрались на дорогу, желая закончить начатое.

Вновь хлопнуло, и лошадь Рауля начала заваливаться на бок. Он легко соскользнул вниз, отпрыгнул, избегая удара копытом, кувыркнулся, теряя шляпу, и нос к носу столкнулся с мятежником в простой одежде, уже заносившим над ним чинкуэду[7]. Недолго думая, не вставая с колена, он разрядил пистолет прямо в лицо нападающему. Тяжелая пуля снесла мятежнику половину черепа.

На перезарядку оружия не было времени, и Рауль взялся за шпагу и дагу, теперь жалея, что не послушал Хосе и не надел кирасу. В сизой пороховой пелене, повисшей в неподвижном воздухе, двигались темные тени.

Где-то недалеко от капитана продолжал грязно ругаться Алехандро, разряжая пистолет за пистолетом.

Рауль встретил мятежника длинным прямым уколом, нарвался на грамотную защиту, сбил чужой клинок дагой в сторону, шагнул по кругу, вывернул запястье, нанося сопернику неожиданный и стремительный укол в бедро правой ноги. Предоставив разбираться с раненым кому-то из рейтар, капитан вступил в очередную схватку. Этот противник был менее ловок, атаковал неуклюже и тут же получил рубящий удар по запястью, тычок вспомогательным клинком в печень и финальный укол в шею.

За спину командир был спокоен. Спешившийся Хосе с палашом и раскрытой навахой прикрывал его от любого нападения сзади. Дым начал рассеиваться, и стало видно, что схватки идут по всей длине дороги, до поворота, за которым атаковали авангард.

Рауль заметил группу из шести вражеских стрелков, отчаянно работающих шомполами и находящихся под прикрытием своих солдат. На них наседали конные рейтары с окровавленными палашами.

Игнасио резко свистнул, что послужило приказом к отступлению. В ту же секунду сержант швырнул в гущу мятежников гранаты с укороченными фитилями. Люди с испуганными криками бросились врассыпную. Кто-то кого-то повалил. Началась куча-мала. Сухо треснуло, и осколки посекли стрелков.

Еще двое рейтар швырнули гранаты на дорогу и в жимолость, усиливая панику и ущерб. За рощей апельсиновых деревьев низко рыкнуло, а спустя несколько ударов сердца ярдах в сорока от Рауля разорвалось ядро.

— Отходим! — рявкнул командир, связанный схваткой с очередным противником.

Тот был из благородных, дрался хладнокровно, и его рапира плела узоры ничуть не хуже капитанской шпаги. Пабло с закопченным лицом и обожженными усами выскочил из горячки боя на безумной лошади, перегнулся в седле и сильно, с оттяжкой, ударил мятежника длинным эспадоном[8], разворотив ему грудную клетку.

Невесть как оказавшийся в седле Хосе помог своему командиру сесть позади и, гикнув, направил коня в поле. За ними отходили уцелевшие рейтары.

Возле мельницы, окруженной глиняным, в половину человеческого роста забором, уже гремели выстрелы. Еще один отряд противника выбрался из рощи, отрезав отступление. Стрелки Рауля показали врагам, что следует держаться подальше, и те отступили, но уходить явно не собирались.

— Мушкетеры расставлены, сеньор! — отрапортовал Мигель.

— Отлично, капрал. — Капитан на ходу перезаряжал пистолет, откусив верх патрона и высыпав содержимое в ствол. — Потери?

— Девять человек.

— И у меня двое, — Алехандро оставался в седле.

— Пятеро ранены, но не опасно. Царапины.

Итого девятнадцать стрелков и восемь рейтар.

— Клирики целы?

— Только двое. Они с ведьмой за амбаром. Отца Августе сняли первым же выстрелом.

Сеньор де Альтамирано помрачнел:

— Не думаю, что Инквизиция будет в восторге.

— Вот и пусть жарят пятки мятежникам. Мы тут ни при чем, сеньор. — Мигель во время боя потерял большую часть своей набожности.

— Пабло! Что видел? — Рауль, все еще злясь на Провидение, вытащил из сумки пулю и отсоединил шомпол.

— Хреновые дела, сеньор! Мы нарвались на передовой отряд. Остальные спускались с холмов. Я успел их заметить, прежде чем разверзся этот ад. Их за восемь десятков. Судя по знамени, кто-то из уцелевших баронов. У них с собой три фальконета[9].

— И мортира, — мрачно сказал капитан, глядя на дорогу, где уже суетились вражеские всадники. Их морионы блестели на солнце, — Хосе. Давай кирасу!

— Сию минуту, сеньор! — улыбнулся в седые усы ветеран.

— Разве не всех баронов положили под Корверой? — Игнасио был ранен в плечо, но держался молодцом.

— Выходит, что так. Слез бы ты с лошади, — обратился Рауль к Алехандро.

Тот в ответ лишь сверкнул белозубой улыбкой:

— Мы крупно влипли, но это не значит, что рейтар сыграет труса, мой друг. Нам надо всего лишь продержаться до темноты. Это меньше трех часов.