Шантаж - Александр Лавров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тут Приезжему изменила выдержка.
– Весы?! Час от часу не легче!
– А чего весы?
– А то, что продаст тебя твой крепкий мужик, вот чего!
– Да почему?
– Деревня ты, барабанщик. Сделают анализ – и сразу видно, что вешали: вещи или песок. Дошло?
– Это вы точно – про анализ? – изумился Чистодел.
– Досконально. Был у нас показательный суд, один вахлак из старателей вот так же с весами влетел. Притиснут твоего купца, припугнут статьей – и все, не станет он за тебя голову на плаху класть.
Чистодел нахмурился, но возразил довольно храбро:
– А чего он может сделать? Он про меня ничего не знает!
– Ну что-нибудь всегда…
– Да чтоб я сдох! Я про него много знаю, а он про меня – во! – и показал неопрятный кукиш.
Приезжий поймал кукиш в ладонь, даванул коротко, но Чистоделу и того хватило, чтобы сбить самонадеянность.
– Говори, как связь держали.
– Виделись только при деле, – Чистодел бережно разлеплял сплющенные пальцы. – Он мне нужен – я ему звоню домой, назначаю время. Встречались на улице в трех уговоренных местах по очереди. Я ему нужен – он пишет на Главный почтамт до востребования.
– Значит, фамилию знал!!
– А я Сергеев Петр Иваныч. Нас таких в Москве, может, две тысячи, а может, пять. Пойди, сыщи! И внешность у меня обыкновенная.
– Общие знакомые есть?
– Ни единого человека!
– Но кто-то же вас свел?
– Кто свел, тот, слава Богу, помер.
– Дома у купца хоть раз был?
– Не.
– На работе?
– Дурак я, что ли?
– Уж такой ты хитрый.
– А чего? – Чистодел уже снова воспрянул.
– Ну, если такой хитрый, вот тебе задачка – я, примерно, в Магадане, ты в Москве. Как ты меня найдешь, барабанщик?
Чистодел не понял:
– Отобью телеграмму до востребования… как обыкновенно: Ковалеву для Димы.
– Нельзя телеграмму. Как тогда?
– M-м… Тогда, пожалуй что, прости-прощай.
– А тебе надо очень. Ты соображай, раз хитрый. Ну-ка?
– А приехать можно?
– Милости просим. Хоть на два месяца.
Чистодел начал увлекаться игрой:
– Ага… Тогда в адресный стол, найду Ковалева В. И.
– Допустим, в Магадане их пять.
– Тогда буду нюхать, от которого Ковалева чем пахнет… Дальше соседей тихонько поспрашаю – у кого, мол, есть такой приятель – иногда навещает, обрисую ваши годы, внешний вид, часто, мол, в столицу летает… На аэродроме девочек прощупаю… Надежда есть – за два-то месяца!
Приезжий помолчал, сжав крупный, прямо прорезанный рот. Барабанщику и не снилось, насколько опасна проявленная им сообразительность.
– Так… Стало быть, хитрый. А этот твой купец… как его?
– Миркин.
– Он глупорожденный?
– Зачем? Он вполне.
– Так почему уверен, что он тебя не найдет? Если обэхээс поможет? Считаешь, ты хитрей всех?
Нет, этого Чистодел не считал. Он чувствовал, что Миркин, например, и умней, и изворотливей.
– Думаете, могут меня найти?..
– Могут найти.
Приезжий прикидывал: Миркина взяли по плевой статье. А вот участие в хищениях с приисков – другой коленкор. Потому выдавать Чистодела Миркину – нож острый. Но проклятые весы! Если крепко нажмут… пес его знает, этого Миркина, может, такой же барабанщик.
– Страховка нужна, – сказал он. – Не усек? Надо, чтоб твой купец пошел за одну спекуляцию. Тогда ему расчета нет никого закладывать. А пока мы этими весами все, как веревкой, повязаны.
Вообразив, что решения проблемы ожидают от него, Чистодел начал напряженно размышлять – то бишь морщить лоб, чесать в затылке, закусывать губу. Да, нужна страховка. Он даже ощутил ответственность за Борю Миркина – надо спасать парня! Тем более парень-то не вредный, добрый парень-то.
В процессе «размышлений» возникло и еще одно непривычное чувство: хоть маленького, частичного превосходства над Приезжим. Все-таки провинциал, Москва для него – лес темный. Все-таки держится за меня. Да-а… Так, значит, страховка. Нужна страховка…
Приезжий тоже размышлял. В трудные минуты он соображал быстро и находил, как правило, нестандартные решения. Перебрав несколько вариантов, выбрал, по его мнению, лучший. Не самый благоразумный. Даже авантюрный. Вариант наглый, стремительный, рожденный приисковой выучкой и природным коварством.
– Значит, говоришь, взяли вчера днем, барабанщик? Авось успеем. Пошли.
* * *В течение последующих часов Чистодел наблюдал за своим спутником с отвисшей челюстью: уму непостижимо, что за человек! Ведь живет (однажды обмолвился) чуть не за полтыщи километров от Колымской трассы. В Магадане-то (который Чистоделу рисовался беспросветным арктическим захолустьем) – и в том бывает наездами. Откуда ж подобные таланты и повадки?!
Для начала Приезжему понадобилась уединенная телефонная будка и несколько монет.
Он набрал 02 и солидно представился:
– Ювелирторг беспокоит. Не подскажете телефончик в отдел экспертиз?
Чистодел аж вспотел, стоя рядом «на часах», – Приезжий сам на Петровку нарывается!
– Спасибо, записываю. (Это для достоверности: при его занятиях все должно записываться в голове).
«НТО зовется», – пробормотал он, крутя следующий номер, и сменил голос. Теперь начальственный басок смягчал некоторый трепет перед серьезным учреждением.
– НТО? Это я говорю с секретарем?.. Очень хорошо. Извините, что беспокою, но тут вот какое дело: у нас в золотоскупке забрали весы… по делу Миркина. Так вот следователь Знаменский просил еще разновески привезти… Ну да, с каким экспертом мне связаться?.. Кибрит? Фамилия такая?.. Ага, понял. Хорошая фамилия. А имя-отчество?.. Спасибо, всего доброго.
Следующий шаг был тоже прост. При столь редкой фамилии он обошелся Приезжему в плитку шоколада и три-четыре обольстительных улыбки. И – вопреки правилу не выдавать адресов без года и места рождения разыскиваемых – скучающая девица в киоске «Мосгорсправки» аккуратненько написала ему домашний адрес Зинаиды Яновны Кибрит. (На Зиночкину беду в адресных картотеках отсутствовали только данные на оперативных сотрудников милиции и начальство). Прочтя адрес, Приезжий скомкал бумажку, бросил под ноги и махнул проезжавшему такси.
– Сразу еду.
– Я с вами? – почтительно осведомился Чистодел.
– Да, ты при мне. Пригодишься.
– Может, вперед покушаем?
– Мандраж, что ли?
– Да ведь рискованно. Сами на рожон…
– Дурак ты, барабанщик. Петлю надо рвать, пока не задушила.
* * *Звериное чутье у Приезжего. Именно о связях Миркина и беседовали сейчас на Петровке. Перед Токаревым стояло двое весов.
– Эти изъяты дома, эти – на рабочем месте Миркина. За каждым оценщиком закреплены свои, – объяснял он Зиночке Кибрит.
– Не забудьте протоколы изъятия, я должна сослаться на них в акте. Пал Палыч, как он перескочил из газетных киоскеров в скупку?
– Пока не признается.
– Ювелирные курсы кончил, я проверил, – сообщил Токарев, роясь в бумагах. – Но что любопытно: кончил загодя, до того, как стал торговать газетами.
Знаменский секундно поразмыслил.
– Ясно.
– А мне – нет, – Зиночка ловко упаковывала весы.
– Да ведь киоск-то где – в Столешниковом. Очень удобно завести связи с перекупщиками, обрасти клиентурой.
– Глупа, – вздохнула Зиночка. – Значит, рабочие весы я проверяю на точность, верно?
– Да, – Токарев отыскал требуемые протоколы. – Вдруг обвешивал.
– А изъятые дома – на следы золота.
– И кремния, Зиночка, – добавил Знаменский.
– О! – удивилась она.
Кремний – спутник шлиха, то есть золота-сырца. О подобной возможности Знаменский с Токаревым не говорил, так что тот тоже выразил удивление:
– Однако… какие, собственно, основания?
– Да, собственно, никаких, – развел руками Пал Палыч.
– Раз никаких – это серьезно. Это интуиция! – заявила Зиночка.
У Токарева вырвался недовольный жест: он предпочитал твердую почву фактов, а интуицию относил к области гаданий и домыслов.
Зиночка присела на край стола и провела с Токаревым воспитательное мероприятие: рассказала об удивительном чутье, проявленном однажды Наполеоном.
Император имел обычай по утрам просматривать столичную полицейскую сводку. В перечне разнообразных, в том числе, надо думать, и серьезных происшествий императорский взор выхватил почему-то краткое упоминание о задержанном накануне бродяге, которого полиция еще не удосужилась допросить.
– Привести ко мне! – внезапно распорядился Наполеон.
И вот заурядный тогдашний «бомж» прямо из грязной каталажки без всяких объяснений был представлен пред императорское лицо.
– Ну? – произнес Наполеон.
Ситуация не позволяла «бомжу» испытывать ни малейших иллюзий. Государь все знал. Уж неведомо какими путями, но проведал он, что мнимый бродяга заслан в страну оппозиционной эмиграцией; что в столице есть у нее многочисленные сторонники; что готовится восстание, призванное свергнуть и физически уничтожить Наполеона.
И вот Наполеон произнес:
