Приговоренные без суда - Валерий Карышев

К тому же – еще раз хочу подчеркнуть, коллеги, – задание получено нами сверху. Поэтому прошу отнестись к нему с большим вниманием и ответственностью. Вся операция будет проходить под грифом «Совершенно секретно». То есть никакой информации о ходе ведения дела, да и вообще обо всем, что касается вашей работы, вы никому, кроме своих начальников, передавать не имеете права.

Кроме того, вы должны учитывать, что у нашего фигуранта имеется достаточно широкий круг влиятельных знакомых как среди офицеров московской милиции, так и в органах прокуратуры, через которых может произойти утечка информации.

Отсюда вывод: если кто-нибудь из ваших коллег будет интересоваться ходом ведения дела, об этом необходимо сразу же докладывать непосредственно мне или полковнику Ушакову лично. Итак, еще раз повторю распределение обязанностей…

Максим и Сергей Мальков вошли в группу наружного наблюдения за Отари. Игорь Николаев обеспечивал всю техническую сторону их действий. Руководство будущей разработки было возложено на Рыбкина, начальника пятого отдела.

Вскоре, подробно расписав обязанности каждого участника операции, Селиверстов закончил совещание.

В конце, когда все уже поднялись с мест, Селиверстов обратился к присутствующим:

– Попрошу остаться Рыбкина и Калинина.

Когда все остальные вышли, Селиверстов неожиданно обратился к Рыбкину:

– Федор Михайлович, я думаю, мы не ошибемся, если человеком, отвечающим за ведение досье в отношении Отари Давидовича, будет назначен лейтенант Калинин. Как вы на это смотрите?

Рыбкин, помолчав, проговорил:

– Я считаю, что Максим может справиться, хотя и работает он только месяц. Но за это время он зарекомендовал себя серьезным и вдумчивым сотрудником. К тому же, насколько мне известно, он не болтлив.

– А это в нашем деле самое главное, – подытожил Селиверстов. – Максим… Как тебя по батюшке?

– Да можно и без батюшки, – улыбнулся Максим.

– Так вот, Максим, у этого человека очень многочисленные и крутые связи. Я уже говорил это на совещании. Конечно, к тебе будут подходить многие и интересоваться тем, как идут дела. Поэтому еще раз повторяю: обо всем сразу докладывать лично мне или Ушакову. Или, если к нам не прорвешься, Рыбкину докладывай. Даже если это будет наш сотрудник, все равно необходимо об этом знать. Далее, никому никакого материала не давать. Он по первой степени секретности проходит. Допуск к нему будут иметь лишь некоторые. И еще, – Селиверстов повернулся к Ушакову, как бы ища поддержки, – не случайно мы тебя назначили в группу наружного наблюдения. Работаешь ты месяц, тебя мало кто в московской милиции знает, в МУРе ты не засветился, бандиты тоже тебя еще не вычислили. Поэтому веди себя осторожно, особенно на ОФП в «Динамо». Именно там у нашего Отарика очень много друзей. Поэтому мы не исключаем, что вас, ребята, спортсмены будут, в свою очередь, разрабатывать достаточно серьезно. Если только они о чем-нибудь догадаются, – добавил Селиверстов. – И последнее: сейчас ты получишь в областной прокуратуре санкцию на ведение оперативных мероприятий в отношении Отари.

Неожиданно в разговор вступил Рыбкин:

– Вадим Борисович, а чего так далеко таскать, аж в облпрокуратуру? Давай в городскую.

– Нет, – отрицательно покачал головой Селиверстов, – в городскую прокуратуру нельзя. Есть оперативная информация, что наш фигурант и там уже завел нужные связи. Так что через горпрокуратуру может произойти утечка информации. А в областной я пока такую возможность исключаю. Короче, – повернулся он к Максиму, – подъедешь к главному прокурору или к его заместителю. Отдашь вот это письмо, – он протянул Максиму запечатанный конверт, на котором стоял гриф «Совершенно секретно». – Письмо оформишь через нашу канцелярию, отдашь лично в руки или прокурору, или его заместителю, только им! После этого с санкцией вернешься в штаб и начнешь работать вместе с Мальковым. А тем временем, – обратился Селиверстов к Рыбкину, – пусть Мальков принимает автотранспорт со всеми техсредствами и во всем разбирается. Ну вот, собственно, и все, что я хотел сказать. Всю информацию, которую вы соберете по Отари, ежедневно будешь фиксировать в нашей секретной части, перебрасывая ее на специальный компьютер. Со временем мы поставим туда пароль к доступу, который будет известен всего нескольким людям, среди которых будешь и ты. Думаю, лишнее тебе объяснять, что разглашать этот пароль нельзя. И вот еще что, – Селиверстов неожиданно подошел к Максиму, – для всех остальных – я имею в виду сотрудников нашей конторы и особенно твоих коллег из отдела – вы с Мальковым идете в разработку вот по этому человеку. – Полковник взял фотографию, на которой был изображен парень с крупным лицом и массивной шеей. – Это уголовный авторитет Сережа Музыка. Все не вовлеченные в операцию сотрудники должны думать, что вы работаете по нему. Когда начнете осуществлять «наружку», документы оставляйте в сейфе. Взамен возьмете у Игоря Николаева два удостоверения: одно работника ОБХСС, другое на имя сотрудника охранной фирмы с разрешением на ношение оружия. Это на тот случай, если вас кто-нибудь из дружков Отарика сам возьмет в разработку. Тогда вы сможете отбрехаться тем, что вас какой-то фирмач нанял пасти Отарика. Типа вы с Мальковым – частные детективы. Ну что, – полковник оценивающе оглядел Максима, – не страшно за такое опасное дело браться?

– Нет, – бодро ответил Максим, хотя чувство беспокойства, появившееся сразу же после того, как он узнал, чем ему придется заниматься, не оставляло его до сих пор.

– Тогда начинай работать – поезжай в облпрокуратуру.

Адвокат

Утром меня разбудил настойчивый звонок мобильного телефона. Я посмотрел на часы – было восемь часов.

На дисплее высветилось: «Кретов».

– Алексей, что у тебя случилось? – спросил я.

– У моих дверей опера с понятыми. Срочно приезжайте.

– Диктуй адрес. Я буду через полчаса. Дверь им не открывай. Скажи, что твой адвокат выехал. Если что, дай им мой мобильник. Держись!

Быстро одевшись, на ходу схватив свое адвокатское удостоверение и чистый бланк ордера, я спустился к машине.

Я старался понять, почему оперативники пришли к Кретову, ведь после его освобождения и передачи расписки о получении оружия и денег прошло несколько дней, и, похоже, Алексея и меня никто не искал. Конечно, я предполагал, что Кретов просто откупился тогда и на него имеют определенные виды оперативники, иначе не было бы этой истории с распиской. Но раз Кретова вычислили и к нему пришли, значит, дело серьезное и ему нужна помощь.

Через сорок минут я был на месте. Оперативники открыли мне дверь, впустили внутрь. Их было двое. Один – высокий усатый мужчина с темными волосами, другой – пониже ростом, светловолосый.

Войдя в коридор, я сразу бросил взгляд на Алексея. Тот стоял спокойно, засунув руки в карманы спортивных брюк. Тут же стояли понятые. Один из оперативников, который назвался Олегом, предложил мне пройти на кухню.

Там оперативник уточнил:

– Вы адвокат?

– Да.

– А можно ваши документы посмотреть?

– Конечно, пожалуйста! – И я достал свое удостоверение.

– А ордер у вас есть? – поинтересовался второй оперативник.

– Ордер? Конечно. – Я вытащил его, заполненный заранее на Алексея Кретова, с печатью юридической консультации. Тем временем первый оперативник, который взял удостоверение, прилежно переписывал его данные в блокнотик.

– Можете исходные не записывать, – сказал я. – Ваша контора меня уже хорошо знает.

– В этом мы не сомневаемся, – съязвил второй оперативник, – если вы имеете таких клиентов!

– Каких таких? Он что-то нарушил? Вы что-то нашли?

– Пока еще не нашли, – ответил оперативник, – но не исключаем такой возможности.

– В таком случае я тоже хотел бы посмотреть ваши документы.

– Наши документы? – удивился оперативник.

– Я же не знаю, с кем имею дело!

– Что ж, это можно. – Оперативник достал из кармана удостоверение, на обложке которого сияла надпись «Московский уголовный розыск». Раскрыв удостоверение, я сразу посмотрел на срок действия. Чутье не обмануло. Удостоверение оперативника было просрочено – датировано прошлым годом.

– Извините, – сказал я, – но ваше удостоверение недействительно. Оно просрочено.

Оперативник занервничал:

– Понимаете… Вы же знаете нашу систему… У нас корочек не хватает, проблемы с бланками… У меня есть вкладыш, – засуетился он и стал доставать из бокового кармана вкладыш. Там было написано, что срок действия настоящего удостоверения кончился и оно подлежит продлению.

– Да, но на этом вкладыше нет фотографии! – вновь начал придираться я.

– Знаете что, – сказал второй оперативник, который назвался Александром, – давайте закончим эту канитель! В конце концов, ваше присутствие здесь необязательно и никак не регламентируется Уголовно-процессуальным кодексом. И вы это прекрасно знаете! Мы и так пошли вам навстречу, в порядке вежливости! Но наше настроение может измениться, если вы будете препятствовать нашей работе.