Как вывести ведьмаков - Татьяна Андрианова

И она помчалась прочь от гари, страшных запахов пожара, потускневших мертвых глаз окровавленного сокола. Забежала так далеко, насколько смогла. Некоторое время Льесса пряталась, не рискуя высунуть из убежища даже кончик собственного носа, пока голод и жажда не поставили ее перед отчаянным выбором: умри либо выходи на свой страх и риск. Ослабевшая, на трясущихся лапах она выползла на свет божий и отправилась на поиски воды и еды…

И все-таки, несмотря на ужас, который охватывал ее каждый раз при воспоминании о том, как с неба упал сокол, Льесса не могла не думать об оставленном селении. Вся ее душа, теплящаяся в лисьем теле, рвалась туда, чтобы хоть одним глазком посмотреть, что же там все-таки произошло. Может, еще и выжил кто-то, может, давно вернулись односельчане на остывшее пепелище и матушка плачет, представляя ее безвременно покинувшей этот мир.

Она решилась. Осторожно, заросшими тропами, где не всякая мышь сумеет пробраться, прокралась до окраины родного села и остановилась. Замерла, как статуя маленькому зверенышу, почуяв, какой жутью повеяло со стороны когда-то уютного жилья. Только теперь Льесса заметила, что ни одна птица не пролетела рядом, ни одним животным не пахнет в округе, тянет смертью, страшной магией и гарью. Даже падальщик не соблазнился поживой, не копался в руинах в поисках останков. И тут какой-то посторонний звук привлек внимание растерянной лисички. Она резко обернулась и судорожно втянула тошнотворный воздух открытой пастью. Ведьмак.

Это был именно он. Сомнений не было. Высокий, в кожаной куртке с серебряными шипами, которые служили не только украшением, но и, судя по окружавшей их ауре магии, защитой. Сапоги тяжелые, тоже отделанные по голенищу шипами. В таких далеко идти сложно, зато удар ноги в подобной обуви способен сломать челюсть если не медведю, то волку точно. Русые волосы мужчины спускались ниже плеч и были стянуты кожаным шнурком с нашитыми магическими амулетами. Светло-карие глаза смотрели спокойно, даже с некоторой долей усталости, будто их обладателю было, в сущности, все равно, что сделать с застигнутой на открытой местности маленькой меняющей облик. Он прекрасно знал – сбежать лисичка не сможет и не успеет. Мощный жеребец вороной масти методично звякал железом удил, словно всерьез думал, что конские зубы способны перегрызть внушительной толщины трензель. Такая зверюга в несколько прыжков догонит беглянку и даже не вспотеет, а всадник рубанет острой сталью меча прямо с седла, жестоко прерывая короткую жизнь Льессы.

«Ну и пусть! – упрямо толкнулась в голове мысль. – Пусть догоняет, пусть рубит сплеча. Пусть… Я встречусь с родными не в этом пропахшем страхом и жутью месте, а на вечнозеленых небесных лугах, где всех меняющих облик давно поджидают предки. Там отменная охота, прекрасный урожай и вообще все хорошо».

Звук металла о ножны прозвучал для нее неотвратимо, как злой рок. Если еще была надежда, что меняющую облик примут за обычную лису, то теперь она развеялась. Оставалось только завороженно и обреченно смотреть расширенными от ужаса глазами, как к ней с неумолимостью раннего заката приближается сверкающая полоска стали. И нет сил выдержать зрелище до конца, как нет сил собрать волю в кулак и попытаться сделать последний, вытягивающий жилы рывок к спасительному лесу в надежде, что родные деревья скроют от преследователя. Хотя какая тут может быть надежда? Деревню же не скрыли. Не защитили от страшных чужаков, не охранили от пламени пожара, не разверзлась земля под мерными ударами бубна шаманки, чтобы принять в свои объятия и раздавить жестоких убийц. Льесса крепко зажмурилась в ожидании удара, но он все не следовал. Маленькое сердечко испуганной птичкой билось в грудной клетке, словно мечтало выскочить и улететь на волю. Она все ждала… ждала… не надеясь на чудесное спасение. И в самом деле, почему ее должны помиловать, если вся деревня не просто погибла, а уничтожена под самый корень, выжжена, стерта с лица земли, да так, что на этом месте веками трава расти не будет. Станет когда-то теплая земля раной на теле леса: и не зарастет никак, и не закроется. Со временем облюбует место нежить, и поползут новые слухи о рассаднике.

– Уходи. – Голос ведьмака прозвучал хрипло и как-то устало, будто одно-единственное слово стоило ему неимоверных усилий.

Льесса, не веря своим ушам, распахнула глаза и удивленно уставилась на злобное порождение экспериментов магов, что существовало на просторах Рансильвании только благодаря неизвестной, непонятной маленькой меняющей облик трансформации. Ведьмак, которым пугала Мать Медведица детей у костра, ее отпускает?

– Уходи, – повторил он, и на его лице отразилась твердая решимость.

Меч с тихим шорохом скользнул в ножны. Лисичка проводила закаленную сталь потрясенным взглядом, не веря в свою удачу.

– Ну! – прикрикнул на ошалевшую от щедрого предложения меняющую облик ведьмак. – Мне передумать или гнать тебя пинками прочь? Не заставляй меня жалеть о своем решении.

Все еще лежа на пузе, Льесса попятилась. Обдирая пушистый живот о мелкие камни, она медленно, опасаясь получить удар меча, поползла в сторону спасительного леса и вздрогнула, когда чей-то голос крикнул:

– Алишер! Алишер! Ну, что там?!

– Ничего! Показалось! – ответил ведьмак, и дробный топот копыт возвестил о его отъезде.

Светлолика моргнула. Картины прошлого из сна пронеслись перед глазами как живые, потому она просто не могла пройти мимо, не спросив, не нуждается ли ведьмак в помощи.

– Эй! – осторожно позвала она светловолосого, не решаясь дотронуться рукой. Даже простой человек от неожиданности может по уху съездить, а уж ведьмак вообще неизвестно что отчебучит. – Эй, ты чего? Тебе плохо, да?

– Нет, – потрясенно выдохнул он. – Мне просто очень паршиво.

Светлолика удивленно моргнула.

– А то, что ты стоишь на муравейнике, имеет отношение к плохому самочувствию? – прежде чем начинать диагностику предполагаемого пациента, уточнила она.

– Что?! – вытаращился Алишер, только сейчас внезапно осознавший, что мурашки по его коже бегут отнюдь не в фигуральном, а в буквальном смысле.

Усталость сразу как рукой сняло. Ведьмак выдал зажигательную смесь танца самца трясогузки в брачный период и пляски жреца дикого племени людоедов, от вида которой любой шаман бросит бубен и возрыдает, осознав полную профнепригодность. А еще Алишер при всем разнообразии физических упражнений умудрился выразить свое глубокое недовольство насекомыми Безымянного леса вообще и каждого его обитателя в частности с такими заковыристыми оборотами речи, что тролли (а они большие охальники) с удовольствием записали бы многие в свой словарь особо крепких выражений.

Светлолика задумчиво выслушала вдохновенный монолог и почти не поняла, о чем велась речь. Некоторые фразы ее сильно заинтриговали, так как даже с очень богатым воображением осуществить иные действия и позы было нереально.

Когда ведьмак закончил свою невольную просветительскую работу среди рядов местных ведьм в лице единственного представителя, с дуба свесился вампир, который как во время всего прочувствованного монолога, так и до этого спокойно дремал себе на ветвях старого дерева, внутренне надеясь, что рассеянные лучи весеннего солнца если не заменят практически полное отсутствие еды, то хотя бы согреют.

– Разве можно употреблять подобные выражения в приличном обществе и тем более при дамах? – упрекнул Валсидал, ничуть не смущаясь, что сам при вышеупомянутых дамах щеголяет совершенно обнаженным костлявым торсом. – Это не просто вопиющее нарушение этикета и полное отсутствие светских манер, но и банальное хамство. Вы, ведьмаки, народ, конечно, дикий и в своих походах чего только не нахватаетесь, но все-таки следует держать себя в руках. Если не можете, то чаще мойте рот щеткой и не жалейте при этом мыла. Дезинфекция называется.

В ответ пребывавший в состоянии, близком к ярости берсеркера, Алишер смерил наглого худосочного учителя этикета многозначительным взглядом светло-карих глаз, какой обычно бывает у мясника, когда он, разглядывая приведенную на убой буренку, прикидывает нарубку мяса на порционные куски.

– Где это нежить узрела приличное общество? – с нажимом поинтересовался он, раздумывая, успеет ли вынуть клинок и проучить наглеца, заодно исполнив порученное главой совета магов задание, или вампир исчезнет раньше, чем ведьмак моргнет.

То, что перед ним именно искомый вампир, Алишер догадался без особого труда не только по характерно выпирающим из утончившихся в результате хронического недоедания губ клыкам, но и с помощью некоторого особого чутья, которое ведьмак развивал годами. Искать потом объект охоты в совершенно незнакомом, да еще и негостеприимном лесу не хотелось.

– Допустим, на собравшееся общество взгляд может быть различный. Но дама здесь определенно имеется, и хотя бы поэтому стоило попридержать язык, – наставительно изрек Валсидал.