Матильда - Роальд Даль

У отца Матильды была красивая копна черных волос, которую он расчесывал на пробор и которой чрезвычайно гордился.

— Хорошие здоровые волосы, — любил повторять он, — это хороший здоровый мозг под ними.

— Как у Шекспира? — спросила его как-то Матильда.

— У кого?

— У Шекспира, палочка.

— А он мозговитый был?

— Очень, папочка.

— И у него было много волос?

— Он был лысым, папочка.

— Не можешь по-человечески разговаривать, лучше помолчи, — рявкнул на нее отец.

Как бы там ни было, мистер Вормвуд следил за тем, чтобы его волосы выглядели блестящими и здоровыми, хотя, может, ему только казалось, что они так выглядят. Каждое утро он втирал большие порции лосьона под названием „Фиалковое масло. Тоник для волос“. Флакончик с этим пахучим средством всегда стоял в ванной на полке над умывальником рядом с зубными щетками, и ежедневно, по окончании бритья, начинался яростный массаж скальпа с помощью „Фиалкового масла“. Массаж этот всегда сопровождался громким ворчанием, которое умеют издавать только мужчины, тяжелым дыханием и сдавленными возгласами: „А-а-а, так-то лучше! То, что надо! До самых корней!“ — которые Матильда отчетливо слышала в своей спальне, находившейся в другом конце коридора.

Закрывшись тем утром в ванной, Матильда открутила колпачок отцовского „Фиалкового масла“ и слила три четверти содержимого в раковину. Затем она наполнила флакончик „Краской для волос, платинового цвета, сверхпрочной“, принадлежавшей ее матери. Она предусмотрительно оставила достаточное количество отцовского тоника для волос во флакончике, так что когда она хорошенько встряхнула его, смесь казалась, вполне фиолетовой. После этого она поставила флакончик на полку над раковиной, не забыв при этом убрать флакончик матери в шкаф. Пока все шло по плану.

Во время завтрака Матильда тихо сидела за столом в столовой и ела кукурузные хлопья. Ее брат сидел напротив, спиной к двери, поглощая ломти хлеба, намазанного ореховым маслом и клубничным джемом. Матери не было видно; она находилась радом, за углом, на кухне, готовя завтрак мистеру Вормвуду, — обычно он состоял из яичницы из двух яиц на кусочке жареного хлеба, трех сосисок, трех кусочков бекона и нескольких жареных помидоров.

В этот момент в комнату шумно вошел мистер Вормвуд. Тихо входить он не умел, особенно во время завтрака. Он хотел, чтобы его появление тотчас же чувствовалось, и потому шумел и стучал. Казалось, он при этом говорил: „Это я! Я вошел, собственной персоной, хозяин дома, зарабатыватель денег, тот самый, кто дает вам возможность жить так хорошо! Обратите на меня внимание и отнеситесь ко мне с уважением!“

Он большими шагами вошел в комнату, похлопал сына по спине и громко заговорил:

— Так-так, мой мальчик, у твоего отца такое чувство, что и сегодня его ждет великий день в гараже, что он заработает кучу денег! У меня там есть несколько красавиц, которых я сегодня с утра загоню каким-нибудь болванам. Где мой завтрак?

— Уже готов, мое сокровище, — крикнула миссис Вормвуд с кухни.

Матильда низко склонилась над тарелкой с кукурузными хлопьями. Поднять глаза она не осмеливалась. Во-первых, она знала, что может увидеть. А во-вторых, если бы увидела то, что надеялась увидеть, то не была уверена в том, что лицо ее не выдаст. Майкл смотрел в окно, запихивая в себя новые куски хлеба с ореховым маслом и клубничным джемом.

В тот момент, когда отец заходил с другой стороны стола, чтобы усесться во главе его, из кухни примчалась мать с огромной тарелкой, доверху наполненной яйцами, сосисками, беконом и помидорами. Увидев своего мужа, она издала крик, вместе с которым, казалось, и сама едва не взлетела в воздух. Тарелка грохнулась на пол, а ее содержимое разлетелось в разные стороны. Все вздрогнули, включая мистера Вормвуда.

— Что это с тобой, женщина? — закричал он. — Посмотри, что ты натворила!

— Твои волосы! — завопила она, указывая дрожащим пальцем на своего мужа. — Посмотри на свои волосы! Что ты сделал со своими волосами?

— А чем тебе не нравятся мои волосы? — удивился он.

— Господи, папочка, что ты сделал со своими волосами? — громким голосом спросил сын.

В столовой нарастало оживление.

Матильда между тем молчала. Она просто сидела, восхищаясь тем замечательным эффектом, который произвела ее работа. Пышная шевелюра мистера Вормвуда приобрела грязно-серебристый оттенок — такого цвета бывает костюм канатоходки, который не стирался в продолжение всего циркового сезона.

— Ты… ты… да ты выкрасил их! — визжала миссис Вормвуд. — Зачем ты это сделал, ты, дубиноголовый! Это просто жуть! Кошмар! Ты же сделал из себя посмешище!

— Что вы такое, черт побери, несете? — вскричал отец, дотрагиваясь до своих волос. — Что значит выкрасил? Что с ними сделалось? Что за глупые шутки?

Лицо его становилось бледно-зеленым, цвета кислых яблок.

— Похоже, ты их и правда выкрасил, папа, — сказал Майкл. — Они такого же цвета, что и мамины, только погрязнее.

— Ну конечно, он их выкрасил! — вскричатщ мать. — Не могли же они сами по себе изменить цвет! Что это ты, интересно, задумал? Хочешь быть красивым? Да ты похож на старуху, выжившую из ума!

— Дай мне зеркало! — закричал отец. — И не кричи! Зеркало давай!

Мамина сумочка лежала на стуле в другом конце комнаты. Она вынула из нее пудреницу, на внутренней стороне крышки которой было маленькое круглое зеркальце. Раскрыв пудреницу, она протянула ее мужу. Тот схватил пудреницу и поднес к своему лицу, высыпав почти всю пудру на свой замечательный твидовый пиджак.

— Осторожнее! — закричала мать. — Посмотри, что ты наделал! Это же моя лучшая пудра!

— О Боже милостивый! — завопил отец, глядя в маленькое зеркальце. — Что это со мной? Какой ужас! Я не могу идти в гараж в таком виде и продавать машины! Как же это случилось? — Он огляделся, задержавшись взглядом на жене, потом на сыне, потом на Матильде. — Как же такое могло произойти? — кричал он.

— Думаю, папочка, — тихо произнесла Матильда, — что ты случайно взял с полки мамин флакончик с краской для волос.

— Ну конечно! — вскричала мать. — Как же так можно, Гарри! Какая беспечность! Ведь моя краска страшно концентрированная. Мне хватает одной столовой ложки на таз воды, а ты весь флакон вылил на голову! Теперь у тебя, наверно, волосы выпадут! Кожа на голове еще не горит, дорогой?

— Ты хочешь сказать, что я потеряю свои волосы? — закричал муж.

— Боюсь, что да, — ответила мать. — Перекись — очень сильное химическое вещество. С его помощью дезинфицируют унитазы, только в этом случае оно называется как-то иначе.

— Что такое ты несешь? — вскричал муж. — Я не унитаз! Я не желаю, чтобы меня дезинфицировали!

— Я ее всегда разбавляю, — сказала его жена, — но все равно у меня выпадает много волос, поэтому Бог его знает, что с тобой будет. Меня удивляет, что ты сразу не облысел!

— Что же мне делать? — застонал отец — Быстрее говори, что делать, прежде чем они не начали выпадать.

— Я бы хорошенько вымыла голову с мылом, папа, — сказала Матильда. — Но поторопись.

— А они снова станут того цвета, что и были? — с тревогой спросил отец.

— Конечно, нет! — ответила его жена.

— Тогда что же мне делать? Не могу же я таким ходить.

— Нужно выкрасить их в черный цвет, — сказала миссис Вормвуд. — Но сначала вымой голову, иначе нечего будет красить.

— Правильно, — вскричал отец, решившись действовать. — Сейчас же договорись со своим парикмахером, чтобы он принял меня на покраску волос. Скажи — экстренный случай! Они должны принять меня без очереди! Я пошел мыть голову!

С этими словами он выскочил из комнаты, а миссис Вормвуд, глубоко вздохнув, направилась к телефону, чтобы позвонить в парикмахерскую.

— Иногда он делает такие глупости, правда, мамочка? — сказала Матильда.

— Боюсь, мужчины не всегда поступают умно, хотя сами они так не считают, — ответила мать, набирая номер телефона. — Ты это узнаешь, когда немного повзрослеешь, моя девочка.

МИСС ХАНИ

Матильда чуточку поздно пошла в школу. Большинство детей начинают учиться с пяти лет или даже немножко раньше, но родители Матильды, которых не очень-то заботило образование дочери, позабыли о том, чтобы подготовить ее заранее. Ей было пять с половиной лет, когда она в первый раз вошла в школу.

Школа для детей младшего возраста размещалась в мрачном здании под названием Кранчем-холл. В ней училось около двухсот пятидесяти учеников от пяти до двенадцати лет. Главным учителем, начальником и верховным командующим этого учебного заведения была грозная дама средних лет, которую звали мисс Транчбуль.