Читай меня вслух. Том 1 - Женя Юркина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вот видишь, – со вздохом сказала Катя и вернулась к созерцанию страницы с корявым почерком. Но даже под гипнозом блокнот не выдал своего обидчика.
На несколько минут в кабинете воцарилось молчание. За это время Дарья успела глубоко проникнуться проблемой коллеги и мысленно провести независимое расследование.
– Это Шурик, точно тебе говорю! – сказала она шепотом, словно злоумышленник стоял под дверью. А потом с авторитетом знатока криминальных хроник добавила: – Все улики указывают на него. Кому, кроме Шурика, может быть интересен твой блокнот?
Катя согласно кивнула. Она почти не сомневалась, что виновник сидит в соседнем кабинете, читая присланные в редакцию объявления. Представив эту картину, Катя разозлилась и решила обязательно высказать все Шурику. «Казнь» была назначена на послерабочее время, в ожидании которого Катя беспокойно ерзала на стуле и поглядывала на часы. После размышлений она почти уверилась в том, что виноват именно Шурик, ведь обида заставляет людей совершать глупые поступки. А поскольку это был обиженный Шурик, то иных поступков ждать не приходилось.
Когда до конца рабочего дня оставалось десять минут, Катя засуетилась. Выключила компьютер, сорвала с монитора неактуальные стикеры, с наслаждением скомкала и с точностью баскетболиста швырнула их в урну. Потом надела пальто, застегнув все пуговицы, вплоть до самой неудобной, верхней. И наконец села обратно, положив сумку на колени, а блокнот – перед собой.
Теперь все было готово к появлению Шурика, а он почему-то не приходил. Пару раз к ним заглядывали другие сотрудники, зря обнадеживая Катю звуком приближающихся шагов. Но внезапно ее посетила мысль, что если Шурик задумал эту шалость, он не явится, чтобы попрощаться. Конечно, кто же возвращается на место своего преступления?
Секундное озарение вытолкнуло ее со стула, как пружина катапульты. Катя выскочила из кабинета, спешно попрощавшись с Дарьей, которая дописывала статью, хотя реальная причина ее задержки на работе наверняка таилась в неуемном любопытстве.
Катя направилась прямиком к рабочему месту Шурика, однако на полпути заметила его силуэт справа от себя. Она обернулась и уловила взглядом, как тощая сутулая фигура скользнула вниз по лестнице. Поспешила следом, окликнула. Вместо того чтобы сбежать, Шурик застыл в дверях, удивленный и растерянный.
– Подожди, – крикнула Катя и запрыгала вниз по ступенькам, торопясь и пыхтя, как подошедшее в кастрюле тесто. Шурик послушно дожидался ее. Поравнявшись с ним, Катя радостно добавила: – Хорошо, что я тебя догнала!
– Пожалуй, – невесело отозвался он. Рука его потянулась, чтобы пригладить волосы, но застыла на уровне подбородка и опустилась.
– Хотела спросить у тебя кое-что, – деловито заявила Катя и толкнула дверь, выходя на улицу.
– Не подумай ничего дурного, – раздалось ей вслед. Голос Шурика был настолько тих и бесцветен, что, казалось, не принадлежал никому и существовал сам по себе. – Странно, что ты захотела со мной поговорить. Вчера ты не хотела со мной разговаривать.
– Кстати, о вчера… Я хотела извиниться за то, что была груба…
Тут лицо его озарилось надеждой и неуверенной полуулыбкой.
– …но из-за этого, – она потрясла перед ним блокнотом, – мне хочется наговорить тебе еще больше!
– Что-то случилось? – Шурик непонимающе захлопал глазами.
– Признайся честно, это ты сегодня брал мой блокнот и писал в нем? Ради шутки? Или в отместку? – выпалила Катя. Ей не терпелось разоблачить этого тихоню. – Вот, смотри!
Она открыла блокнот на нужной странице и указала пальцем на фразу, написанную корявым почерком. Катя внимательно следила за реакцией Шурика, но его лицо не выражало ничего, кроме искреннего недоумения, что раздражало еще больше. Катя так хотела уличить в чем-то Шурика, что готова была поверить в его вину без всяких доказательств.
– Это не я.
– И как докажешь? – не сдавалась Катя.
– Я бы не стал врать и вредить тебе. – Он опять погрустнел, отчего голос стал еще тише.
– Признайся. Обещаю не обижаться! – Катя смягчилась.
Неумелая попытка задобрить допрашиваемого с треском провалилась.
– Я не трогал твои вещи и тем более не читал записи! Думаешь, я мог так поступить из-за обиды? Но мне не за что обижаться на тебя.
– Ты не зашел сегодня попрощаться, это разве не проявление обиды?
– Ну ты же сама вчера попросила не беспокоить тебя! – отчаянно воскликнул Шурик. Но внезапный порыв тут же угас и сменился привычным спокойствием. – Не подумай ничего дурного, я просто решил, что моя навязчивость тебе не нравится. Что-то совсем тебя не понимаю…
– Я хотела выяснить, кто брал мой блокнот, – тихо сказала она, растеряв свою напористость.
– Но это не я. Хотя бы потому, что у меня не карие глаза. – Их взгляды встретились. Его серые, как сегодняшнее небо, глаза, осуждающе смотрели на нее, будто ее незнание приравнивалось к преступлению. За время работы в редакции она никогда не обращала внимания на цвет глаз Шурика, а с тех пор как начались его ухаживания, и вовсе избегала встречаться с ним взглядом.
Все его слова и эмоции были искренними, как у ребенка. Он даже обиды своей не скрывал. Шурик пробормотал невнятное прощание и зашагал прочь. Ситуация повторилась. Слова, которые она хотела сказать еще вчера, наконец-таки сорвались с ее губ:
– Прости!
Ее голос остановил его и заставил обернуться.
– И ты меня прости, – ответил Шурик, – за то, что не подошел на роль обвиняемого.
На этом их разговор закончился. Катя наблюдала, как сутулая фигура удаляется, и щеки ее пылали – от стыда. Хотелось догнать Шурика и повторить извинения, чтобы увидеть в ответ его робкую улыбку.
Какой же глупой нужно быть, чтобы бросаться обвинениями не разобравшись! Но если Шурик ни при чем, кто оставил эту заметку? Ведь не могла она появиться сама собой. А что, если это дело рук Ирки – любительницы нападать исподтишка? Бессмыслица какая-то. Ирка из тех натур, что предпочли бы прилюдно унизить ее, нежели оставлять глупые приписки на полях.
Начался дождь, холодные капли отвлекли Катю от размышлений. Она раскрыла зонт и поспешила на автобусную остановку, стараясь думать об отвлеченных вещах. Однако случай с блокнотом не выходил из головы. Она не выносила, когда трогают ее вещи, и тем более не любила, когда кто-то без разрешения читает личные записи. Катя чувствовала себя так, словно кто-то без стука вломился в ее душу и оставил повсюду отпечатки пальцев.
Внутри была пустота и серость, как если бы по пути домой она проглотила тучу. Эмоции, которые Катя сегодня испытала – от злости до стыда, – забрали все силы. Мысли кружились, но были хаотичны и бессвязны, как вырванные из контекста фразы. Раньше от беспорядка в голове спасали записи: на бумаге размышления обретали форму и смысл. Но ей впервые не хотелось писать в блокноте.
Если вы когда-то теряли друга, внезапно осознавая, что этому человеку больше нельзя доверять, то легко представите, что ощущала Катя. Самый надежный хранитель мыслей оказался предателем – кто-то читал слишком личное и посмеялся над ней, добавив свои словечки на полях. Она не хотела оставлять новые заметки, пока не выяснит, кто был этим шутником. Казалось, что некто до сих пор подглядывает, ожидая очередного повода для насмешки.
И все же Катя открыла блокнот – чтобы еще раз взглянуть на его исписанные страницы, прежде чем убрать в ящик от посторонних глаз. «Так будет лучше», – думала она, просматривая свои ранние записи. Никто больше не обратит внимания на девушку, таскающую с собой блокнот; никто не спросит, что она записывает там; и никто не сможет прочитать ее сокровенные мысли.
Катя дошла до последней исписанной страницы – корявый почерк на полях бросался в глаза и кололся своими острыми сплющенными буковками. Они сползали вниз и продолжались под ее текстом.
От неожиданного открытия Катя подскочила и вцепилась в блокнот так, точно он пытался убежать от пристального взгляда.
